– Неправда ваша, – возразил Михаил. – Дочь у меня повзрослела не только внешне, она стала намного серьёзнее. А сегодня, это так, детство вспомнила!

– Как она окончила школу? – спросил Николай. – Медаль всё-таки профукала?

– Профукала, – рассмеялся Михаил, – на это у неё серьёзности не хватило. Но аттестат всё равно очень приличный!

– Но Кирилл-то, надеюсь, медаль не упустил? – обратился Николай к шурину.

– Не упустил, – подтвердил Вадим, в голосе его слышалась гордость за сына.

– Не передумал, куда поступать будет? – продолжил допытываться Николай.

– Не передумал, – подтвердил намерения сына Вадим.

– Кстати, почему Петроград? – вмешался в разговор родственников Михаил. – В Москве я этот вопрос задать не успел, спрашиваю сейчас. Ведь во Владивостоке, я слышал, очень приличное военно-морское училище?

– Так он у нас в подводники собрался, – пояснил за шурина Николай, – а такой факультет есть пока только в Петрограде.

– Понятно… – протянул Михаил.

– Ещё нет, – сказал Николай. – Я имею в виду, не всё тебе понятно в причине, побудившей Вадима привезти сына в Петроград. Есть один немаленький нюанс, но об этом он тебе сейчас расскажет сам.

Михаил посмотрел на Вадима.

– Понимаешь, – начал тот, – в Москве у нас действительно не хватило времени об этом поговорить… В общем, Миша, я хочу, чтобы Кирилл принял участие в разговоре, который вы наметили провести с детьми. Ты ведь не будешь возражать?

Михаил перевёл взгляд на Николая.

– Если я правильно понимаю, моё слово последнее?

Ежов мимикой лица подтвердил его догадку.

– Я не возражаю! – поставил жирную точку Жехорский. Потом обратился к Николаю:

– Твои-то почему в курсантской форме?

– А ты разве забыл? – удивился Ежов. – Они ведь Старшую школу с военным уклоном закончили.

– Это я помню, экспериментальный класс и всё такое. Но разве на поступлении в училище это отражается?

– А ты что, думал, я для них особые правила изобрёл? – обиделся Ежов. – Нет, Шеф, здесь всё по чесноку. После школы, если аттестат подходящий, зачисление автоматом в любое военное училище. Дальше – отпуск до начала занятий. Но мои парни от отпуска отказались, и уже службу тянут. Потому им форму и выдали, авансом. А сегодня они в увольнении.

– Вон оно как… – протянул Жехорский.

– Да, вот так! – сказал Ежов и тут же сменил тему разговора.

– Ты Крупскую когда видел?

– Да буквально вчера, – ответил Жехорский, – соседка, как-никак, а что?

– Просто хотел узнать, как она…

– Тебе привет точно не передавала, – усмехнулся Жехорский. – А так, ничего, держится бодрячком.

(Ленин, после того, как истёк второй и последний дозволенный Конституцией срок пребывания на посту Президента СССР (т. е. после 1933 года), никаких государственных постов больше не занимал, потому что много болел и прожил ещё только два года. В прошлом году его похоронили в Петрограде на Волковом кладбище со всеми причитающимися бывшему президенту почестями. Крупская и до, и после смерти Ленина, работает в газете «Правда»).

– А вы знаете, – после небольшой паузы, сказал Михаил, – я об этом раньше не рассказывал, но перед смертью он меня позвал в Горки.

Ни Ежов, ни Берсенев, не уточнили кто это «он», и так было понятно.

– О многом не говорили, – продолжил Михаил, – он вообще уже говорил с трудом. Попросил только, чтобы я проследил за тем, чтобы его похоронили рядом с матерью. Я пообещал…

– И слово своё сдержал, – сказал Николай, – хотя и ТЕПЕРЬ нашлись желающие упечь Ильича в мавзолей.

– Да уж, – передёрнулся Жехорский от неприятных воспоминаний. – Хорошо, Надежда Константиновна меня поддержала. Ей самой после смерти мужа из Горок пришлось уехать. А мы как раз первую очередь «золотого» квартала сдали, ну и пробил я ей там квартиру. Так и стали соседями…

– «Золотого», говоришь? – улыбнулся Николай. – И кто такое название придумал?

– Ну, не я же, – вздохнул Михаил. – Народ. Он у нас, сам знаешь, языкастый.

– Это точно, – согласился Николай, – чего-чего, а этого у нашего народа не отнимешь… И как там? Шеф, расскажи!

– Ты же там был, – покосился Жехорский на друга.

– Только во время строительства, – быстро ответил Ежов.

– Пусть тебе твой шурин расскажет, – кивнул Жехорский на Берсенева. – Он буквально вчера всем там восхищался, а у меня, верно, уже глаз замылился.

– Ну, давай, тогда ты рассказывай, – повернулся Ежов к Берсеневу.

– Я ведь в Москве редко бываю, – начал Берсенев, – да и то всё время проездом. Скажу честно: Питер мне ближе. Но в этот раз Москва меня удивила. Куда ни кинь взгляд – повсюду грандиозная стройка идёт! Где дома новые возводят, где в землю зарываются: метро строят. Это я всё из окна автомобиля видел, когда Миша меня в Кремль вёз.

– Ты его что, в аэропорту встречал? – посмотрел Николай на Михаила, и, не дожидаясь ответа, обратился к Берсеневу, правда, в шутливом тоне: – Ты это, брат, цени, сам Секретарь Государственного Совета СССР тебя у трапа встречал! Ведь у трапа, Шеф?

– У трапа, у трапа, – успокоил Жехорский Ежова. – И он, кстати, оценил это и без твоей подсказки: целый бочонок красной икры презентовал, не считая прочих подношений!

– Что, правда? – спросил Николай у Вадима. – Целый бочонок? А сюда-то икру везёшь, или всё на взятки пустил?

– И сюда везу, – улыбнулся Берсенев.

– Тогда, ладно, – успокоился Николай, – продолжай рассказ.

– Доехали мы до Красной площади, там Машаня и Киря из авто вылезли. Машаня сказала, чтобы мы за них не беспокоились. Они, мол, побродят, а потом домой на метро доедут.

– А разве входы на правительственную ветку в городе не заблокированы? – обратился Ежов к Жехорскому.

– Разумеется, заблокированы, – ответил тот. – Но Машаня имела в виду обычное метро, ветка которого, как ты знаешь, идёт параллельно правительственной и только под Садовым кольцом уходит немного в сторону. В том месте как раз расположена станция, с которой есть переход на правительственную ветку, и при наличии пропуска…

– Точно! – хлопнул себя ладонью по лбу Николай. – Вот ведь, запамятовал.

– В отличие от вас, – сказал Вадим, – я о том, что от Кремля к «золотому» кварталу идёт какая-то особая ветка метро, ничего не знал. Миша, после того, как аудиенция у Президента закончилась, повёз меня по верху. За что я ему благодарен, так было намного интереснее. Из Кремля мы выехали снова на Красную площадь, оттуда проехали на… на площадь…

– Манежную, – подсказал Николай.

– Точно, Манежную! От неё начинается широкая улица, Михаил сказал, что называется она Союзный проспект и проходит через место, где совсем недавно были старые арбатские переулки. О ней ничего доброго сказать не могу, кроме того, что там по обеим сторонам идёт строительство. А упирается эта улица в мост через Москву реку. За мостом начинается уже Кутузовский проспект и сразу справа от него находится «золотой» квартал. Притом жилая часть расположена по левую сторону реки, а деловая – по правую. Между собой их связывают несколько пешеходных мостов. Жилой квартал построен полностью, но заселён, насколько я могу судить, едва ли наполовину. В некоторых квартирах ещё идёт отделка, остальные пустуют в ожидании хозяев. Правильно я говорю? – обратился Вадим за поддержкой к Михаилу.

– Истину глаголешь! – подтвердил тот. – Ты же помнишь, – повернулся Жехорский к Ежову, – жильё в госквартале строится опережающими темпами. Твоя квартира, кстати, уже готова.

– Знаю, – кивнул Ежов. – Квартира готова, а в здании комитета ещё отделка идёт.

– К осени обещают закончить, – заметил Жехорский.

– Вот к Новому году и переедем, – заключил Ежов. – Ты, Миша, лучше скажи, что с питерской квартирой делать думаешь? За собой оставишь?

– Хотелось бы, – вздохнул Жехорский. – Только как это сделать? Квартира в Москве, квартира в Питере, жирновато получается…

– Так в Москве-то у тебя квартира служебная, – напомнил Николай.