– А как же! Дальше-то что будет?

– Ты про Союз? – По лицу видно, Мишка оседлал любимого конька. – Замечательно всё будет, Оленька, вот увидишь! Проведём выборы в Собрание Народных представителей СССР, Собрание выберет Президента, сформируем органы исполнительной власти, и заживём, каждый у себя и все вместе!

Интересуюсь:

– А поконкретнее нельзя?

Мишка кивает.

– Можно и поконкретнее… Тебя, конечно, интересует, почему Собрание, почему не съезд Советов?

Конечно, меня это не интересует, потому что ответ кажется мне очевидным.

– Потому что не везде Советская власть, потому и Собрание, нет?

– И поэтому тоже, – кивает Мишка, – потом на секунду замолкает, – и этого, пожалуй, достаточно. Про Президента рассказать?

Отрицательно мотаю головой.

– Не стоит. Лучше расскажи, чем он будет заведовать?

Мишка смотрит на меня одобрительно.

– Хороший вопрос. Я бы даже сказал, ключевой. Ты уже, верно, догадалась: как кому жить в своих вотчинах Центр сильно голову греть не станет. Угадал?

Подтверждаю:

– А то!

Мишка доволен. Толи моей, толи своей догадливостью, толи и тем и другим.

– Что точно останется исключительно в ведении Центра, так это государственная безопасность, включая охрану общих границ.

Жду продолжения перечня, но Мишка молчит. Недоумеваю:

– Это что, всё?

– Всё! – кивает Мишка.

Смотрю на мужа и Николая. Непохоже, что меня разыгрывают.

– А как же армия?

– Васич, разъясни! – командует Мишка.

– Вооружённые силы СССР, товарищ генерал-майор, – (вы не забыли, что, кроме Мишки, мы нынче в форме?), – будут двойного подчинения.

Залпом опрокидываю в себя отвергнутую до того рюмку водки.

– Это как?

– Наркоматы и министерства обороны будут ответственны за оборону подконтрольных им территорий, – пояснил Глеб. – Помимо руководства своих стран, все они будут подчинены также Генеральному штабу СССР, в который будет преобразован нынешний Генеральный штаб России. Помимо этого, но уже исключительно в подчинении руководства СССР и Генштаба, будут находиться ударные войска: быстрые, маневренные, хорошо вооружённые, укомплектованные только контрактниками! Въезжаешь?

Признаюсь честно:

– С трудом. – Потом качаю головой: – Это ж сколько теперь в России наркомов обороны будет?

– Один, – улыбнулся Глеб. – В регионах создание оборонных ведомств не предусмотрено. А всего по СССР – шесть.

– А начальник Генерального штаба один… – Смотрю на мужа. – Ты, товарищ нарком, теперь как бы на понижение пойдёшь?

– Не нарком, а начальник Генерального штаба СССР, – поправляет меня Михаил. – Вопрос о назначении Васича на эту должность практически решён.

Ух ты! Глеба поздравлять впору, а я его как бы жалею. Хотя, с чем поздравлять? Вроде при своих остаётся. Даром что название должности другое. Хотя, нет. Лучше спрошу.

– Выходит начальник Генштаба – это заместо министра обороны СССР?

– Не совсем, – отвечает Мишка. – Насчёт министерства ты верно поняла: не будет союзных министерств, ни одного. Зато будут союзные комитеты, которые возьмут под своё начало сразу по нескольку наркоматов или министерств из всех республик. В частности, будет создан Государственный Комитет Обороны (ГКО). А это и министерство обороны, и министерство оборонной промышленности, и кое-что ещё. В одном ты права: начальник Генерального штаба является старшим над всеми войсками в мирное время.

У меня тут же вырывается:

– А во время войны?

Мишка пожимает плечами.

– Или Президент, или председатель ГКО.

Двигаю в его сторону рюмку.

– Налей ещё.

Уточняет:

– Водки или вина?

Вздыхаю.

– Чего уж там. Лей водку!

Виноградов выглядел уставшим. И ещё он был раздражён. Может, второе вытекало из первого? Пока же он просто поймал меня за рукав и оттащил в сторону.

– Ты когда в Петроград отбываешь?

– Сразу после банкета поеду на аэродром.

– Жаль.

«Жаль» было не только в слове, но и в интонации, и в выражении лица. Поэтому я спросил:

– У тебя что-то случилось?

Павел неопределённо повёл плечами.

– Не то, чтобы… – Посмотрел мне в лицо. – Поговорить бы надо…

– Так за чем дело стало? – Я посмотрел на часы. – Да начала банкета ещё час. Давай, поговорим!

– Здесь? – Павел выразительно повёл глазами.

Надо сказать, что разговор наш проходил в Большом Кремлёвском дворце. Только что завершилась инаугурация первого Президента СССР (на этот пост был избран Ленин), и собравшийся по этому поводу элитный муравейник расползся, казалось, по всем помещениям дворца. Но так только казалось. Одно моё распоряжение – и через пару минут я и Павел уже сидели в уютном кабинете, где мы были не только одни, но куда не долетал и дворцовый шум.

– Так о чём ты хотел со мной поговорить? – спросил я у Павла после того, как мы уселись в кресла возле низенького столика. – Причина, верно, серьёзная, поскольку вид у тебя, брат, прямо скажу, неважнецкий.

Виноградов слабо улыбнулся.

– Не трудись, Коля, всё я про свой вид знаю. Держусь, честно говоря, из последних сил. Боюсь, что ноша, которую вы на меня взвалили, мне не по плечу.

Так вот оно в чём дело… Понимающе киваю.

– Заместители достали? И это когда их ещё только шесть. А когда станет два десятка, что ты запоёшь?

– Не станет, Коля, – покачал головой Виноградов.

Так, так… Спрашиваю сурово:

– Всё-таки решили?

– Решили, Коля. На последней коллегии КИД (Государственный комитет по иностранным делам) было принято решение: наркоматов (министерств) по регионам не создавать, ограничиться назначением в федеральный наркомат по заместителю от каждого региона. Сегодня утром Госсовет это наше решение утвердил.

Значит Шеф уже в курсе облома. И ничего мне не сказал. Впрочем, когда ему было, если заседание Госсовета закончилось как раз перед инаугурацией?

– А как решили поступить с заявками в Лигу Наций?

– Тут всё остаётся без изменений, – ответил Павел. – Заявка будет подана от каждой республики, подписавшей Союзный Договор.

Ну, хоть так. А с МИД в каждой республике мы, верно, и впрямь погорячились. Спрашиваю у Павла:

– Так что там замы. Заклевали?

– Не то слово, – вздохнул Павел. – Они ведь все искушённые дипломаты, не чета мне. Трудно мне их в ежовых рукавицах держать…

Я усмехнулся.

– А знаешь, почему трудно? Да потому, что тебе мои рукавицы велики, с рук сваливаются.

Подождав, пока до Виноградова дойдёт смысл сказанной мной двусмысленности (Смысл двусмысленности – красиво!), я продолжил:

– Так что изобретай, брат, другие методы воздействия на подчинённых.

– Да были бы они подчинёнными – я б на них управу нашёл! – вырвалось у Павла. Потом он смутился своей горячности и стал оправдываться: – Нет, правда. Это двойное подчинение – сплошная головная боль. У каждого моего зама параллельный начальник в Госсовете сидит.

– Ничего, – стал я успокаивать друга, – Это пока механизм новенький – сплошной скрип да скрежет. А когда притрётесь друг к дружке, то всё у вас пойдёт, как по маслу. Да и, к слову сказать, в других комитетах та же фигня, не один ты страдаешь.

– Во всех, кроме твоего, – заметил Павел.

– Так это понятно. Государственную безопасность дробить никак нельзя. А то мы вместо того, чтобы страну охранять, и будем только в своём ведомстве шпионов отлавливать.

– Кстати, о твоём ведомстве. Хочу тебя, Николай Иванович попросить, ты урезонь Турани-то. А то англичане нам постоянно пеняют на нарушение стокгольмской договорённости.

– Англичане, брат Павел, они ведь не меняются. Им сколько ни уступай – всё мало будет. Они, верно, опять на «Красный ислам» сетуют? Так Турани к нему давно никакого отношения не имеет. По крайней мере, формально. Так им при случае и передай.