А друзья тем временем продолжают критиковать мою нерешительность.

– Я не понимаю, в чём тут можно сомневаться? – возмущается Васич. – Тем более что ты сам всё время носился с Туркестаном, как с писаной торбой.

– Действительно, Шеф, – вторит ему Ёрш. – Ты был настроен куда решительнее, когда дело было на нуле. Теперь, когда по линии обоих наших наркоматов в Туркестане подготовлена такая шикарная почва, ты проявляешь нерешительность. Что за дела?

– О какой почве ты говоришь? – Я не просто тяну время, мне действительно интересно.

– Мы в наркомате обороны решили все технические вопросы, касающиеся комплектования ТуНАр личным составом и вооружением. – Васич явно гордился достижениями своего ведомства. – Под Самарой теперь сосредоточена уже не бригада, а почитай, целый корпус! Другой корпус можно легко сформировать из уже отправленных в Туркестан частей. Вот тебе и армия! Не хватает только подписи и печати.

Замечательная новость! Мой интерес растёт и ширится. А тут ещё Ёрш масла в огонь подлил.

– Турани помнишь?

– Конечно, помню! – обрадовался я напоминанию о старом знакомом. – Как он? Где?

– Вскоре после упразднения института военных комиссаров перешёл в наше ведомство. С недавних пор возглавляет НГБ Туркестана. – Ёрш внимательно следил за изменениями выражения моего лица. – Ты, я вижу, не удивлён?

– Не очень, – подтвердил я. – Хорошие новости. Спасибо, ребята!

– Что-то мало у тебя радости на лице, – покачал головой Васич. – Об Анютке, наверное, беспокоишься?

– И это тоже, – машинально ответил я, думая совершенно о другом. – Как её в такую даль везти?

Занятый своими мыслями, я не сразу обратил внимание на то, что атмосфера в комнате изменилась. Поднял глаза на друзей. У обоих был какой-то странный вид.

– Нет, он точно не в себе, – сказал Ёрш.

– Полностью с тобой согласен, – кивнул Васич.

– Да что случилось-то? – воскликнул я.

Друзья переглянулись.

– Похоже, правда не понимает, – произнёс Васич.

– Ты куда Анюту везти собираешься? – спросил Ёрш.

– Как куда? Если приму должность, с собой, конечно, в Ташкент. – Я уже начал кое-что понимать, но с выбранного пути сойти сразу не мог. – Найму няньку. Хватит злоупотреблять вашей добротой…

– Ну, сам напросился… – Васич поднялся с места и вышел из комнаты.

Пребывать под укоризненным взглядом Ерша мне пришлось недолго. Васич вскоре вернулся, и не один: вслед за ним спешили Ольга и Наташа – Багира и Ракша, у которых собирались отнять Маугли.

Что произошло дальше, я думаю, долгих пояснений не требует? Женщины успокоились только минут через пятнадцать, после того, как взяли с меня слово, что на время длительной командировки – если таковая состоится – дочь останется на их попечении…

Первым из знакомых мне сотрудников, кого я встретил в «Главтурке», был Куропаткин. Я только вошёл в вестибюль, а старик спускался по главной лестнице. Был он чем-то крайне огорчён, никого вокруг не замечал, весь в себе. Пришлось его окликнуть:

– Алексей Николаевич!

Куропаткин поднял голову, ища глазами того, кто его окликнул. Увидев меня, явно обрадовался – и меня это тронуло, – шагнул было навстречу, но замешкался, видать, моя «свита» его смутила. Я сам подошёл к нему, протянул руку. Ладонь старика была тёплой и крепкой.

– Душевно рад видеть вас, Михаил Макарович, во здравии, – очень искренне произнёс Куропаткин. – Когда до меня дошла весть о постигшей вас утрате, поверите ли, скорбел вместе с вами.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Вы-то как, здоровы?

– Благодарствую, здоров, слава богу, – с какой-то затаённой печалью в голосе ответил Куропаткин.

– Но я вижу: вы чем-то озабочены. Расскажите, что вас так огорчило?

Куропаткин грустно улыбнулся.

– Вы ведь, наверное, в курсе, Михаил Макарович, что «Главтурку» закрывают?

– Не закрывают, а реорганизуют, – поправил я старика. – Теперь здесь будет размещаться резиденция заместителя председателя Совнаркома по Туркестанскому краю.

– А мне так всё едино, – вздохнул старик. – Мне только что сообщили, что в моих услугах больше не нуждаются.

Моя вина! Отдавая распоряжение оставить в новом аппарате на треть сотрудников меньше, я как-то упустил из виду, что для штатных сотрудников, согласно трудовому законодательству, место подыщут, а тех, кто за штатом, просто уволят.

– Вот что, Алексей Николаевич, – приступил я к исправлению собственной промашки, – вчера я был назначен на должность зам. пред. Совнаркома по Туркестанскому краю.

– Так вы теперь, как это по новому уложению, Действительный государственный советник 1 ранга будете?

– Точно так, – кивнул я.

– Поздравляю, Ваше высокопревосходительство! – очень серьёзно произнёс Куропаткин.

– Ну что вы, Алексей Николаевич, – укорил я старика, – нет больше таких обращений, забудьте вы их. Да и не для того я вам о своём назначении сказал. Хочу предложить вам должность внештатного консультанта при моей, так сказать, особе. Согласны?

– Почту за честь! – поспешил ответить Куропаткин.

– Так я прямо сейчас и распоряжусь!

Назвал бы это дежавю, когда бы чувство не было связано с конкретным моментом моей прошлой жизни. Я уже стоял когда-то на перроне железнодорожного вокзала, а передо мной на пути стоял бронепоезд. На этом, впрочем, сходство моментов и заканчивалось. Бронепоезд «Товарищ», на котором мы с Васичем когда-то доставили Ленина из Пскова в Петроград, лишь отдалённо напоминал того красавца, что радовал мой глаз теперь. Основной состав (без платформ прикрытия и «чёрного» паровоза) состоял из восьми бронированных вагонов и двух покрытых броневыми листами паровозов. Два вагона в середине состава были явно пассажирскими, притом самого высшего класса. Вооружению бронепоезда мог позавидовать и крейсер: две вращающиеся орудийные башни чего стоили! А ещё он был красив. Вот было видно, что над проектом стального монстра поработали не только инженеры, но и дизайнеры, и даже художник: на борту пассажирских вагонов были нарисованы государственные символы России, а на обоих головных вагонах – гвардейские знаки.

– Как тебе? – раздался над ухом голос Ерша.

– Красавец! – моё восхищение было неподдельным. – Твоя работа?

Ёрш усмехнулся.

– Скажем так: я приложил к этому руку.

– Спасибо! – с чувством сказал я.

– Да нема за що! – вернул должок возникший рядом с нами Васич. – Тем более что первоначально он тебе не предназначался.

Ну, вот что за человек?! Как будто я сам до этого не допёр. Я ведь далеко не первая спица в колесе, чтобы для меня специально строили бронепоезда.

– Просто Ленин, если куда выезжает, предпочитает использовать дирижабль, а Иосиф Виссарионович на свой Кавказ, после того как там понастроили аэродромов, летает на самолёте.

– А бронепоезд за ненадобностью решили предать мне?

– Ну да, – кивнул Васич.

– Да не слушай ты его, – сказал Ёрш. – Просто Ильич, как увидел этого красавца, так сразу заявил, что не сядет в него ни за какие коврижки. Слуга покорный, сказал. Я, сказал, в бронепоездах на всю оставшуюся жизни наездился. Если так надо, сказал, цепляйте бронированный салон к литерному составу, а бронепоезда, коли они так необходимы, пусть катят отдельно. А Сталину бронепоезд никто и не предлагал. Его ведь совсем недавно построили, Сталин успел на самолёт пересесть. А как тебя на должности утвердили, так Ильич сразу сказал: закрепите бронепоезд за Жехорским, он ему солидности прибавит. Нет, правда, хорош?

– Хорош-то хорош, – ответил я, – вот только…

– Что не так? – всполошился Ёрш. – Ты ведь им только что восхищался.

– И продолжаю восхищаться, – заверил я друга. – Но ты погляди на эти окна, – указал я на пассажирские вагоны. – К чему броня, если окна стеклянные?

– Во-первых, стёкла в вагонах пуленепробиваемые, – сказал Ёрш. – Во-вторых, на окна сверху можно быстро надвинуть бронированные шторы с отверстиями под бойницы.