Он внимательно смотрел на нее. Под этим взглядом Мадлен чувствовала себя бабочкой из коллекции Алекса, высушенной и распятой на булавках. Если Фергюсон и не знал, кто эта актриса, то, несомненно, заподозрил неладное.

Эмили уронила ручку.

— Ваша светлость, подобные истории явно не для наших ушей, — произнесла она ледяным тоном, который безотказно действовал на навязчивых женихов.

Фергюсон приподнял бровь.

— Вообще-то я имел в виду игру мадам Герье. Неужели вы подумали о чем-то непристойном?

Эмили вспыхнула. Редко кому удавалось дать ей отпор. Если бы речь шла не об актрисе из «Семи циферблатов», Мадлен сочла бы происходящее забавным.

Разговор грозил перерасти в стычку, но вмешалась тетя Августа:

— Моя дочь иногда говорит, не подумав. Если вы считаете, что актриса талантлива, никто не будет оспаривать ваше мнение.

Фергюсон пожал плечами:

— Думаю, спорить тут не о чем. Я просто хочу, чтобы она получила то признание, которого, безусловно, заслуживает.

Он еще раз выразительно посмотрел на Мадлен, но больше ничего не сказал. Она надеялась, что ее невозмутимость собьет его со следа. Дворецкий доложил о прибытии новых гостей. Это были Пруденс Этчингем и ее мать, леди Харкасл. Еще никогда Мадлен так не радовалась приходу леди Харкасл. Теперь Фергюсон вынужден будет откланяться. Кейт и Мэри практически не открыли рта, но цель визита была достигнута: они были представлены обществу. Было само собой разумеющимся, что они уедут, как только прибудут новые гости.

Фергюсон попрощался с тетей Августой и Эмили, затем поклонился Мадлен. Жаль, им не удалось пообщаться подальше от посторонних глаз: она бы попыталась выяснить, что ему известно. Повода, покинув гостиную, последовать за гостями у Мадлен не было. Она позволила герцогу поцеловать ей руку. Почувствовав прикосновение сильных пальцев и горячих губ, она вздрогнула. В голове пронеслись странные, непристойные мысли о разбойниках, тюремщиках и их пленницах. Мадлен с трудом заставила себя отвести взгляд от этого притягательного для нее мужчины. Затем он поклонился леди Харкасл и Пруденс и вышел. Кейт и Мэри вспорхнули, как две большие черные птицы, и покорно последовали за ним.

Тут же леди Харкасл устроилась на стуле рядом с Августой и потребовала в подробностях рассказать о визите Фергюсона. Пруденс взяла Мадлен за руку. Она знала, что Мадлен играет в театре, и сразу же поняла, что в действительности означает интерес Фергюсона к ней.

Мадлен взглянула на часы. Прошло еще десять минут. Она с трудом подавила вздох.

Выслушав Августу, леди Харкасл поделилась своим мнением:

— Что бы вы ни говорили, он — самый настоящий повеса и распутник. Оказывает знаки внимания Мадлен и волочится за какой-то шлюшкой-актрисой!

Августа тактично кашлянула:

— Мэри, как грубо! Может, ему просто понравилась ее игра.

— Такие мужчины ничего не смыслят в искусстве.

— Его репутация ужасна, но он никогда не компрометировал дам из высшего общества. Думаю, у него нет дурных намерений. А если он позволит себе какую-то вольность, Мадлен быстро поставит его на место.

Тетя Августа ни секунды не сомневалась в добродетельности племянницы. Мадлен нервно ерзала на стуле. Пруденс хихикнула, однако под суровым взглядом матери быстро угомонилась.

— Но герцог не ухаживает за мной! — резко возразила Мадлен.

Леди Харкасл нахмурилась.

— Он обратился к вам с такой важной и интимной просьбой! Это подозрительно. Держу пари, ему что-то нужно от вас лично. Сделав небольшое усилие, вы без труда завоюете его сердце.

Мадлен хотела возразить — мол, сама мысль нелепа и смешна, — но тут вспомнила жар его пальцев. Внезапно она поняла, что сама хочет большего, чем просто быть дуэньей его сестер. Эмили посмотрела на нее так, будто видела впервые в жизни, Пруденс не отпускала руку, видимо, опасаясь, что она упадет в обморок. Мадлен больше не могла выносить эту пытку.

Пролепетав сбивчивые извинения, она выбежала из комнаты. Ее поспешное бегство станет еще одной темой для обсуждения, но ей было все равно.

Почему, почему он заговорил о театре мадам Легран? Неужели Фергюсон узнал ее на сцене? И что самый известный распутник Лондона станет теперь делать? Что он попросит или потребует за свое молчание?

Глава 7

Вечером следующего дня Фергюсон понял, что необходимо немедленно выбираться из отцовского дома, в котором он чувствовал себя примерно как погребенный заживо. Вчера он вынужден был остаться дома, но еще один вечер в кабинете, где буквально все напоминало об отце, он вряд ли выдержит. Спустя десять лет дурные мысли и скверные воспоминания обрушились на него с новой силой. Поэтому вместо ужина с сестрами, которые после визита в Солфорд Хаус продолжали играть в молчанку и делать вид, что его нет за столом, и ночи, которая обещала быть бессонной под балдахином герцогской кровати, он отправился в знакомый театральный район. Может, на сей раз загадочная Маргарита Герье попадется на крючок? У него были некоторые подозрения относительно этой дамы, да и интуиция подсказывала, что лучше оставить ее в покое. Но один-единственный взгляд на нее был способен развеять печаль молодого герцога.

Прибыв на место, Фергюсон отпустил кучера и посмотрел на часы. В сгустившихся сумерках сверкнул золотой хронометр. Герцог поступал опрометчиво: он имел все шансы получить дубинкой по голове и провести ночь в ближайшей канаве, без часов и денег. Впрочем, он не имел ничего против драки. Вероятность размять мышцы была велика. Поблизости околачивались кучера в ливреях, извозчики и другие невзрачные личности, а среди них карманники и воры, перекочевавшие сюда из менее людных районов Лондона.

Фергюсон удивился: обычно кучера не собирались в районе «Семи циферблатов», а сегодня он насчитал более двадцати дорогих экипажей, ожидающих хозяев в районе театра «Ле Гранд». Неужели его появление в театре вызвало такой интерес высшего общества?

Герцог ускорил шаг. Он ничего не сможет доказать, не увидев ее лицо на свету, но, кажется, он знал, кем на самом деле была Маргарита. И если он прав, лучшей актрисой Лондона, прекрасной женщиной, которую он хотел сделать своей любовницей, была дама, согласившаяся помочь сестрам покорить высший свет Англии. Если это правда, аристократический круг никогда ей этого не простит. Падение Мадлен разрушит все его планы, связанные с дебютом сестер. Какая нелепая ситуация! Он искал леди с безупречной репутацией, которая помогла бы изменить в лучшую сторону дурное мнение о его семье, а нашел авантюристку, которая навлечет на их головы еще больше неприятностей.

Фергюсон поспел к антракту перед заключительным актом. Накануне вечером он предусмотрительно отправил за билетом лакея, но все же прекрасно понимал, что избежать встречи с мадам Легран не удастся. Но что, если она поможет прояснить ситуацию? Он заметил мадам в компании двух респектабельных джентльменов. В прошлый раз такой публики тут не было. Фергюсон быстро, но внимательно осмотрелся. Он ощутил смутную тревогу, хотя внешне остался спокоен. Вокруг были люди, которых ему и прежде доводилось видеть в театре: шумные лакеи, барышни легкого поведения и их покровители, денди, торговцы, мелкие клерки и представители среднего класса. Но тут и там в толпе мелькали ошеломленные лица господ, которые смотрелись здесь чужаками и явно имели другой круг общения. Например, вон ту даму с пышными формами, которая мела своими шелковыми юбками скорлупу от орехов, он видел недавно на балу. Скорлупу бросали на пол два лакея, и если дома их выгнали бы взашей за такое поведение, то здесь, в театре, они громко хохотали, наблюдая за тем, как леди цепляет подолом платья скорлупки.

Наверное, театр был единственным местом, где богатые и бедные так причудливо смешивались в одну пеструю толпу. Он разволновался: в зале присутствовало столько аристократов, что актриса непременно будет узнана. И поскольку именно Фергюсон невольно ввел моду на посещение этого в общем-то захолустного театра, на нем будет лежать вина за ее сломанную жизнь.