— Мнение сэра Персиваля о литературе не должно сильно беспокоить тебя, — сказала Мадлен, надеясь, что ее догадка о происхождении книги окажется неверной.

— На самом деле у него есть вкус, и он может составить мнение о том, что пишут другие, — не согласилась Эмили. — Критика — его призвание, она компенсирует ему отсутствие таланта. Мы должны найти экземпляр «Непокоренной наследницы». Кажется, вы еще не читали этот роман.

Сердце Мадлен забилось чаще. Пруденс нахмурилась и наклонилась ближе к подругам:

— Неужто роман настолько популярен, что его не купить?

Эмили улыбнулась, и Мадлен наконец поняла, почему она была в таком хорошем настроении. Эмили сияла, испытывая то же пьянящее чувство, что и Мадлен, когда играла на сцене. Обе как будто покорили вершину, которая еще никому не давалась, завоевали крепости, которые все считали неприступными. Вначале необходимость хранить свой успех в тайне только усиливала радость, однако теперь, когда секрет стал опасным, все это стало менее привлекательным, правда, ненамного.

А вот у Эмили могут возникнуть сложности. Мадлен играла ради собственного удовольствия и в любой момент была готова оставить это занятие, но Эмили хотела признания. Она была несказанно счастлива, когда ее первая книга была издана и начала продаваться, но она всегда злилась из-за необходимости печататься под псевдонимом. Если эта книга станет сенсацией, сможет ли она остаться в стороне и молча наблюдать за успехом выдуманного автора? Не разрушит ли она свою судьбу, стремясь обрести известность? До сих пор Эмили была осторожна.

Спрятав улыбку, она ответила:

— Пока нет. Только двое из тех, с кем я сегодня танцевала, упомянули роман, и их нельзя назвать арбитрами вкуса.

Здесь они не могли спокойно разговаривать, но Мадлен немедленно хотела получить ответ. Однако, поразмыслив, она решила, что откровенная беседа может подождать. Если Эмили сама не захочет открыть тайну, никто не узнает настоящее имя автора, да и слишком мало людей прочитало роман, чтобы опасаться быстрого разоблачения. Кроме того, к ним спешил Фергюсон. В отличие от их первой встречи на балу, Мадлен точно знала, к кому он торопится.

Фергюсон был красив, даже красивее, чем во времена их первой памятной встречи. Сегодня на нем было тот же камзол, отлично скроенный жилет подчеркивал широкие мускулистые плечи, а облегающие бриджи — сильные ноги. Некоторые мужчины пользовались маленькими подушечками, чтобы придать своим икрам приглядный вид, но герцогу не нужны были эти ухищрения. Но влюбилась она в Фергюсона совсем не потому, что он носил хорошо сшитую одежду, и не потому, что у него была красивая фигура. У него были удивительно добрые глаза, и он был способен на искреннюю любовь, а также обладал прекрасным чувством юмора. Когда они были вдвоем, холодное высокомерие — единственный бастион израненного сердца — исчезало.

— Ты самая счастливая женщина в Англии! — шепнула ей Пруденс.

— Не спеши с выводами, герцог вполне может оказаться безумцем. — Эмили смерила Фергюсона оценивающим взглядом.

— Действительно, приглашать Мадлен, зная, что у нее такие подруги, — сущее безумие, — парировал Фергюсон.

Эмили улыбнулась в ответ, наслаждение от танца все еще пьянило ее. Мадлен заставила себя успокоится и не переживать о кузине. Хорошо, что Фергюсон и Эмили достигли хрупкого перемирия. Постепенно они узнают друг друга лучше и смогут поладить.

— Прикажите, и я оставлю их, герцог. В конце концов, вы можете убить меня, если я откажусь, — поддразнила его Мадлен.

Теперь эта шутка была вполне безопасна. Появление «Маргариты» на маскараде у Вестбрука обсуждали в течение нескольких дней. А некоторые даже угрожали Фергюсону, обвиняя его в том, что он позволил ей снова исчезнуть.

Фергюсон свирепо посмотрел на нее:

— Я приму самые решительные меры, если вы откажитесь танцевать со мной, Безумная Леди.

Она протянула ему руку, почувствовала, как сильная ладонь сжала ее пальцы и в этот миг подумала, сможет ли прожить без его прикосновений. Глядя в его горящие озорным огнем глаза, она понимала, что не сможет.

Фергюсон повел ее в круг танцующих.

— Я должна была догадаться, что вы, ваша светлость, выберете вальс, — сказала она.

— Как я мог упустить такую возможность? — со всей серьезностью отозвался он. — Я не знаю, как продержусь еще три недели, оставшиеся до свадьбы.

— Я тоже не знаю. — Мадлен дрожала, чувствуя его сильную руку на талии.

— Мы всегда можем убежать в Гретна-Грин, как Вестбрук и Каро, — предложил Фергюсон.

Он произнес это как бы между прочим, но Мадлен подумала, что, если хотя бы намекнет, что согласна, он немедленно наймет экипаж, и они помчатся на север.

— Им легко простят — свет так и ожидает скандала от этой парочки, — сказала Мадлен. — Все с благосклонностью отнесутся к столь романтичному порыву. Но если я потороплюсь выскочить замуж, обойдясь без великолепной церемонии, которую все так ждут…

Фергюсон улыбнулся.

— И мы не разочаруем их. А потом, любовь моя, будем только вдвоем — ты и я.

— И твои сестры. И тетя Софрония, — напомнила ему Мадлен.

Он поморщился.

— Кстати, Элли сказала, что с радостью переедет в Ротвел Хаус, чтобы во время медового месяца составить сестрам компанию. Но не могу понять, почему она на это пошла. Я думал, что она никогда не согласится покинуть Фолкстон. Интересно, не связано ли это с намерением маркиза вернуться в Англию, чтобы заявить права на титул?

Мадлен обернулась и посмотрела на Элли, занятую увлекательной беседой с лордом Норбери, ее обычным собеседником. На бледном лице, обрамленном огненным ореолом волос, сияли прекрасные глаза. Усталость делала ее еще красивее. Мадлен хотелось верить, что Фергюсон ошибся и возвращение Фолкстона не причинит Элли еще больше горя.

— Я буду рада видеть Элли. Мне не обойтись без советчицы, которая поможет мне стать настоящей герцогиней.

— Ты уже настоящая герцогиня, — сказал Фергюсон.

— Правда? Едва ли…

Фергюсон прервал ее на полуслове.

— Ты умеешь и одеться, и раздеться, — шепнул он. — Ты красиво говоришь и знаешь, что еще можно делать этими прелестными губками. Ты умеешь составлять букеты и, как мне показалось во время нашего небольшого приключения в саду, иногда не прочь оставить некоторые цветы в беспорядке.

Услышав это, Мадлен покрылась густым румянцем, но и улыбки сдержать не смогла. На прошлой неделе, распрощавшись с Вестбруком, Фергюсон повел ее в сад, и она наконец узнала, какие «опасности» подстерегают молодую женщину в гроте, залитом лунным светом.

— Думаю, тетя Софрония не одобрит мои цветочные эксперименты.

— Мне кажется, в молодости она делала то же, что и мы. В конце концов, в райских кущах должны быть цветы.

Его невозмутимый тон рассмешил Мадлен. Она смотрела на танцующие пары. Казалось, у спокойного и уверенного в себе Фергюсона нет ничего общего с дилетантами светских раутов. Мадлен потребовались годы, чтобы открыть в себе те же качества. Лишь после событий на маскараде у Вестбрука она поняла, что только вместе они по-настоящему сильны, как две части древней скалы, которая была расколота, но вновь стала единым целым.

Она внимательно посмотрела на него, а он улыбнулся, словно даря обещание, что так, не отводя глаз ни на секунду, они проживут всю жизнь, одну на двоих. В их паре не было слабого, но разве ее сердце могло не покориться его улыбке?

— Кажется, быть герцогиней не так уж и плохо.

— Думаю, быть моей герцогиней просто замечательно.

От автора

Я не актриса, не сирота из Франции, и, конечно же, не являюсь герцогиней (последнее очень хотелось бы изменить. Принц Гарри, позвони мне!). Тем не менее мне всегда нравились романы об Англии эпохи Регентства, и, в отличие от муз Мейфэра, мне не нужно идти на различные хитрости, чтобы писать свои книги. И я безмерно этому рада.

Я хочу поблагодарить всех, кто поверил, что мои усилия приведут к достойному результату. Я начала ощущать поддержку задолго до того, как смогла продать первый тираж моего романа, еще тогда, когда все это было только безумной мечтой и случайными набросками.