– Миллион золотых флоринов… – прошептала графиня, достала из ящика стола колоду игральных карт и разложила пасьянс.

Когда Трон около половины первого ночи подъехал на гондоле ко дворцу и поднялся в кухню, графиня лишь мельком взглянула на него.

– Анцоло Морозини в марте женится, – сказала она, не отрывая глаз от разложенного пасьянса. – На молодой американке из… э-э… Бос.

– Из Бостона Это на восточном побережье Америки. – Трон сел на стул, снимая белые перчатки. – А это что, приглашение?

Вместо ответа графиня показала лист с гербом. Текст приглашения был написан по-английски и по-итальянски.

– Ты собираешься принять это приглашение? – спросил Трон.

– Я уже приняла его. Я написала, что мы приедем, ты и я.

– Я никогда не знал Анцоло Морозини близко.

– Ваши деды дружили.

– Когда это было. – А почему он женится на американке?

– Миллион золотых флоринов.

– Что ты сказала?

Графиня горько улыбнулась.

– Это сумма ее приданого.

– Тогда они смогут починить крышу своего палаццо, – сказал Трон.

– Не только крышу. И фундамент, и окна – все! И Морозини не должен будет больше преподавать латынь в Патриаршей семинарии. И им незачем будет больше сдавать комнаты в своем палаццо!

– На что ты намекаешь?

Графиня бросила на Трона печальный взгляд.

– Не следует отставать от времени, Алвис Все эти железные дороги, газовое освещение, телеграф и пароходы возникли не случайно… – Она взялась за бутылку. – Сейчас не женятся только в своем узком аристократическом кругу. Если восемь веков подряд представители тридцати семей вступают в браки исключительно друг с другом, это ведет к вырождению. От этого проистекает деген… э…

– Дегенерация.

– Да, она самая, дегенерация. Вот откуда все эти узенькие лбы, волчьи пасти и перепонки между пальцами! Это результат безответственности перед своими будущими детьми! Хотел бы ты, чтобы у твоей дочери была заячья губа?

– Конечно нет.

Графиня удовлетворенно кивнула.

– Вот видишь? Так что в женитьбе на американке есть свои плюсы.

– Когда торжество?

– Шестнадцатого марта. Венчание в Салюте,[10] свадьба в палаццо Морозини.

– Ну ладно. Я постараюсь быть.

– И в церкви – это главное!

– Как скажешь…

Графиня строго поглядела на сына.

– И не называй себя, прошу тебя, просто Трон, когда тебя представляют.

– А как же мне себя называть?

– Говори: граф Трон. И подчеркивай: граф…

– Как-то нелепо.

– Еще бы! Но с этими американцами надо всегда быть настороже… – Графиня умолкла и принялась рассматривать свою левую руку, будто внезапно обнаружила перепонки между пальцами.

– И действовать с нажимом? – уточнил Трон.

– Именно так. Не забывай о миллионе золотых флоринов! И держись прямо, не сутулься. Ты всегда стоишь так, будто у тебя кривой позвоночник. Твой отец тоже ходил скособоченный. Хочешь кусок торта?

– От кусочка шоколадного торта не откажусь.

Графиня протянула ему тарелку с двумя кусками.

– Говорят, в городе полным-полно иностранцев. И иностранок…

Трон согласно кивнул:

– С каждым годом их становится все больше. Хотя американцев в этом году стало меньше, Наверное, это из-за гражданской войны.

– У американцев гражданская война? С чего это.

– Потому что южные штаты хотят отделиться от северных. И еще они хотят сохранить рабство. А северные штаты против этого.

– Рабство? Какой ужас! Наверное, отсюда и все деньги, которые скопил отец невесты Морозини!

– У жителей Бостона никаких рабов нет. Бостон на севере, – возразил Трон.

Он не был уверен в том, действительно ли Бостон находится на севере Соединенных Штатов, но это вряд ли интересовало графиню; точно так же ей было безразлично, откуда у отца американской невесты деньги.

– Может быть, нам имело бы смысл установить контакт с американской колонией в Венеции… – раздумчиво проговорила графиня.

– Здесь нет никакой американской колонии. Небольшое число американцев останавливается в «Даниэли» или в «Европе». Некоторые из них проводят в Венеции всю весну и лето.

– Мы могли бы пригласить в гости американского консула, – сказала графиня.

– Уильяма Дина Хоуэлла?

– Тебе известно его имя?

– Он недели две назад заезжал к нам в управление полиции, чтобы продлить вид на жительство. Он переехал с площади Бартоломео в дом Каса Фальер У канала. Довольно приятный господин…

– Тогда пригласим мистера Хау…

– Хоуэлла.

– Мистера Хоуэлла на наш бал-маскарад. Сделай это. Ведь ты с ним знаком.

– Если хочешь…

– Этот Хоуэлл купил Каса Фальер или снял его?

– Снял. Хоуэлл – журналист.

– Но человек состоятельный. Иначе он не смог бы себе это позволить.

– Что?

– Быть журналистом, – сказала графиня.

«А вот я, – подумал Трон, – не могу себе позволить оставаться впредь только комиссаром полиции – при нынешнем состоянии крыши палаццо Тронов, ее фундамента и фасада здания, выходящего на канал Трон. А что говорить о моем гардеробе!..»

Покончив с шоколадным тортом, он налил себе лимонной воды из кувшина.

– Где ты, собственно говоря, был? – спросила графиня, обратив внимание на его фрак.

– В «Ла Фениче», – сказал Трон. – Давали «Риголетто».

– Была ли занята наша ложа? – полюбопытствовала графиня.

– После первого антракта.

– Ты не находишь, что «Даниэли» платит нам чересчур умеренную плату за ложу?

Трон пожал плечами.

– Мы не одни вынуждены сдавать семейную ложу в «Ла Фениче». От этого цены и понижаются. Помимо всего прочего, в летний сезон ложи в основном пустуют. А отели платят за их наем круглый год.

– А разглядел ты, что за люди сидели в нашей ложе?

– По-моему, это были русские. Какой-то князь со своим семейством.

– Русские оставляют в ложах конфетные обертки и крошки от пирожных. А когда пьют кофе, проливают на шелковую обивку кресел ликер. Вот у Морозини скоро все это изменится…

– Что?

– Они не будут больше сдавать свою ложу в театре отелям, – сказала графиня. – Где ты сидел?

– В ложе одной знакомой.

– Ты говоришь о даме, Алвис?

– Я говорю о княгине де Монтальчино.

Брови графини так и подскочили вверх.

– Ты был в ложе княгини де Монтальчино?

– Да.

– По делам службы?

– Более или менее. Княгиня была среди пассажиров «Эрцгерцога Зигмунда». Я хотел расспросить ее кое о чем.

– Я с княгиней де Монтальчино никогда не встречалась, однако слышала о ней много.

– И что же?…

– Что она богатая вдова.

– Это не новость. Что тебе о ней еще известно?

– Франческо Монтальчино познакомился с ней в приюте. Князь был там членом попечительского совета.

Трон кивнул.

– А теперь его место в попечительском совете занимает княгиня.

– Это меня не удивляет. Говорят, будто сумма, которую семья Монтальчино ежегодно жертвует на приют после смерти князя, даже возросла.

– По какой причине?

– Из чувства благодарности.

– Кто кому благодарен?

– Княгиня – приюту.

– Этого я не понимаю.

– Не будь приюта, ей никогда бы не стать княгиней.

– Объясни подробнее, чтобы я понял.

– Она, подобно двумстам другим девушкам, была воспитанницей приюта. Она сирота…

Трон в недоумении уставился на графиню.

– Ты уверена в том, что она познакомилась с князем в приюте? Члены попечительского совета никакого контакта с воспитанницами не имеют…

– Князь познакомился с ней немного позже…

– Каким образом?

– Обычно девушки покидают приют по достижении восемнадцатилетнего возраста. Однако будущая княгиня осталась в семействе Пеллико, она помогала по хозяйству. Вот так она и встретилась с князем впервые – у Пеллико. Князь совершенно потерял от нее голову. Через полгода после их первой встречи он попросил ее руки. Они обвенчались в кафедральном соборе и вскоре после этого переехали в Париж.