«Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».

Мыс Свободный. Нерест. Ручеек по щиколотку. Горбуша бьется о ноги, скачет по камням. Берега истоптаны мед­ведем...

Уха у костра. Назад едем на такси по кромке (!) Охотско­го моря, по самой кромке, по омываемому песку. Туман растаял, сопки голубые до бесконечности. Такси заказала студия. Едем полтора часа. Я засыпаю... Наглотался свежего воздуха.

20.09.79

В два ночи местного времени вылетели из Южно-Сахалинска в Хабаровск, пересели на другой рейс. Была посадка в Улан-Удэ. Голова как стеклянный шар.

Последними играли «Качели». На большой сцене это совсем другой спектакль. Я бы сказал — «обычный».

У артистов процесс творчества прерывистый. Нельзя быть художником урывками, только на какое-то время, творчество — это состояние души, и только артисты умудря­ются становиться художниками на 2-3 часа, т. е. на время спектакля, а потом они опять — «просто люди», с массой забот, дел, порою не менее важных, чем те 2-3 часа.

Подлетаем к Кемерову. Выпускаем шасси. Пойдем по­смотрим, что это такое.

2 октября 79

Подлетаем к Омску!

Таня говорит: грустно, что нас никто не встречает. А я думаю, что это лучше, меньше разочарований.

Ну, вот и все, конец гастролям. У меня уже такое ощу­щение, что действительно прилетел «домой».

Пошли на посадку, солнечно, тепло, красиво.

Омск. 2 октября

В Перевальске сухо, солнечно, тепло — можно ходить в рубашке; кажется, это и есть «бабье лето».

На два дня приезжала к нам Таня со своей мамой (10,11 окт.). Потом мы со своими ездили в Ворошиловград в гости... Так дни отпуска уходят один за одним — праздные и ленивые.

Здесь случайно купил книжку о Максимилиане Волоши­не. Интересно. Сейчас сижу в переговорном, жду Ростов. 

 I 5 октября 79

За прощальным завтраком сегодня утром отец совер­шенно серьезно и искренне говорил: «Как все-таки нам везет! А, Коля, смотри, как нам все время везет!»

Ворошиловград. Аэропорт. Почти целый день сижу здесь в ожидании самолета на Москву.

Вспоминаю, как три года назад вот так же сидел здесь с собачкой Липси на коленях... Куда-то летел... Куда! Госпо­ди, даже жутко. В каждом возрасте — свои глупости, и где гарантия, что я не делаю их теперь?

Конечно, делаю, ну, может быть, не так судорожно и не так много.

Прошло ведь все, прошло, а вспоминать нестерпимо.

16 октября 79

Сейчас смотрел по ТВ передачу о фестивале молодежи в ГДР летом этого года в Берлине, вот куда надо тыкать носом тех, кто берется писать, ставить и играть о сегодняшнем молодежном международном движении. Какое «Третье поколение»! Жалкая пародия даже на тот кусочек события, который пришлось увидеть на экране...

Нужна куча талантливых неленивых людей. Для этого жанра не нужно учиться петь правильно, какая ерунда. Нужно научиться хотеть петь, бесконечно хотеть петь, толпой, в одиночку, под гитару, без гитары. Нужны сумас­шедшие люди, мо-ло-дые люди!

Без даты

Смоктуновский, Евстигнеев, Попов.

Не судил бы так поспешно. Конечно, холодновато все, в открытых эмоциональных кусках Смоктуновский плох, ненастоящ, немножко даже стыдновато в зале...

И все-таки, и все-таки... выдержано в стиле, все играют в одну игру, скромно как-то. Евстигнеев, черт, ярок, точен до граммульки! Весь деталька к детальке.

МХАТ, «Иванов». 17 октября

Первая пьеса молодого драматурга из Свердловска. Ажиотаж. Пьеса пока слабовата, схемы и т. д. Много общих мест, подражание Вампилову несомненно («Утиная охота»). (Если сегодня писать — то в противовес этой драматургии.) Неелова играет больше, чем написано. Мужики слабее намного. Московская манера — тихо, не спеша, якобы значительно, у нас на этом далеко не уйдешь.

Театр «Современник».18 октября — «Н.Л.О.».

Вечер «Избранные миниатюры». Карцев, Ильченко.

Хохотали до боли в животе.

Жванецкий.

19 октября. Театр миниатюр

На Малой Бронной. «Занавески», Варфоломеев, поста­новка Дурова. ??? ТЮЗ, «Когда пойдет снег».

20 октября

21 октября, МХАТ.

«Мы, нижеподписавшиеся».

Хороший, чистый спектакль.

Калягин!!!

Главное здесь — ритм и четкое слежение за развитием интриги. Почти детективное внимание.

23 октября. Театр им. Станиславского. «Взрослая дочь молодого человека». Не рядовой спектакль. Интересная режиссура, слабые артисты.

24  октября. Театр миниатюр.

25   октября. Театр им. Вахтангова. «Великая магия».

26  октября. ...«Верстка и правка». Дом жур.

27 октября. Театр им. Ленкомсомола. «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты». Современная опера.

Сегодня лег в больницу. Областная клиника на улице Бере­зовой. Палата на четверых, пятый этаж, общая терапия...

Давненько не бывал в подобном заведении, последний раз томился еще в Ростове, долго тогда лежал.

Сейчас пока полная неизвестность. Сколько придется здесь проваляться? А заботы тянутся и сюда, надо за­кончить сценарий творческого вечера Надеждиной. Хочу потратить это время с пользой и подготовить наконец-то программу «Поэты Испании». Чувствую, что и здесь суеты хоть отбавляй. Вот самая малость из этой суеты:

«Я, когда киномехаником работал, курил...»

«А женщина молодая... понатрет м... в штанах, и все».

«А я, как в больницу идти, три бутылки водки выпил, как начал в 9 утра, так в 9 вечера кончил, а — все равно лечиться».

«У мужа ботинки сорок шестого размера, дедушка надел ботинки, пошел в уборную, зашел, вышел, развернулся, вошел задом...»

«Было у нас это ралли... б... Я первое место занял... б... дали фотоаппарат... б...»

«А мы офицеров и казахов никогда не возим» (таксист).

Врачу: «Домой надо... Да у вас тут работы никакой нету, 20 дней лежу, одно стекло вставил. Дома, пока навоз из сарая повыкидаешь, чувствуешь себя человеком».

«Рискнул бы трояком, на...»

28 января 1980 г.

Четвертый день колют, пьют кровь и т. д. Хожу по кори­дору, бормочу: «Я могу написать этой ночью...» Танюша прибегала сегодня. По ночам очень холодно. Дни длинные.

31 января 1980

Фрейд считал творчество сублимацией. Замещением глубинных инстинктов человека — смерти, агрессивности и любви, которые контролем разума и общества загнаны в подсознание.

Девятнадцатый день в больнице. Временами совсем грустно и одиноко, потом проходит, работаю, хотя это дается через себя. Сложность еще в том, что редко есть возможность читать вслух, а «про себя» работать почти невозможно.

В клинике 1200 мест, обслуживающий персонал — 1500 человек.

Совершенно замечательно выписался 18 февраля с еще одним диагнозом: поясничный остеохондроз.

Для Лорки народное миросозерцание исполнено величия. Рождение, смерть, любовь, материнство не опошлены еще... не превращены в заурядные происше­ствия, а остаются великими космическими событиями. Тайна, в которой нет ничего религиозно-мистического, — это тайна мирового закона — нераздельности жизни и смерти.

Народное миросозерцание не признает мелких чувств, маленьких побед.

Любовь чревата смертью, граничит со смертью, она не любовь, если не достигает такого накала.