Бушрэнджер влил полкружки виски себе в глотку и сразу же наполнил ее снова.

— Но вам потребуется проводник, который укажет дорогу до побережья, и у меня есть такой человек. Скинни… Скинни Харрис, ты где?

Стало совсем темно, языки пламени костра отбрасывали танцующие тени на небольшую площадку перед узкой пещерой.

— Скинни — в кустах с этой молодой аборигенкой. Мы захватили ее только на прошлой неделе, и он никак не может оставить ее одну. Если он и дальше будет так усердно трудиться, боюсь, что мы не увидим его вовсе. Скинни! Иди сюда… ты мне нужен.

Высокий худой мужчина вышел из кустов откуда-то сбоку, толкая перед собой молодую девушку-аборигенку, одну из тех, что валялись на земле в состоянии сильного опьянения, и видно было, что действие алкоголя еще не прошло. С бессмысленным взглядом, на ватных ногах, она упала на землю туда, где лежала раньше, свернувшись калачиком, чтобы снова заснуть.

— Чего надо? — Скинни Харрис, сердито нахмурившись, смотрел сверху вниз на сидящего предводителя бушрэнджеров.

— Есть работенка для тебя. Я хочу, чтобы ты проводил моих троих друзей до Басе Стрейта и нашел лодку, которая вывезла бы их с Земли Ван Димона.

Скинни Харрис по очереди перевел взгляд с одного на другого, прежде чем заговорить с Джонни.

— Куда они направляются? Посадить одного человека на корабль, идущий в Англию, достаточно трудно. Троих же — почти невозможно. Теперь каждый корабль обкуривают серой до того, как он выйдет из Хобарта, — и если кого-нибудь найдут, на команду накладывается большой штраф…

— Мы хотим добраться до материка в Новом Южном Уэльсе, и хорошо было бы, если бы нас высадили где-нибудь в тихом местечке.

— Тогда вам нужно найти какое-нибудь китобойное судно, американское, например, но они берут деньги. Прошли те дни, когда американцы помогали заключенным, только чтобы оставить с носом Британское правосудие.

Возникала проблема. У трех беглых заключенных не было денег, а перспектива их раздобыть сводилась к нулю.

— Сколько нужно денег? — Вопрос, который задал Джонни, вызвал немедленные протесты со стороны его сообщников-бушрэнджеров.

— Энгус Росс спас мне жизнь. Всего золота Земли Ван Димона не хватит, чтобы с ним расплатиться за это, — нахмурился Джонни и, когда протесты стихли, обратился снова к высокому худому члену своей шайки: — Как ты думаешь, сколько запросят американцы?

— Пятьдесят гиней… и золотом. — Скинни Харрис ответил быстро. Слишком быстро.

— Если забрать у вас все, что вы взяли себе, это будет двадцать пять фунтов. Я дам Энгусу эти деньги. Ты будешь работать на него бесплатно, Скинни, потому что я так приказываю тебе. На случай если тебе придет в голову провернуть то же дельце, за что тебя отправили на Землю Ван Димона, я этих троих вооружу — ружьями для охоты и пистолетами для самообороны. Честный человек с деньгами в кармане не может спокойно ходить по этой земле.

Шутка Джонни вызвала смех у его сообщников.

— Я у тебя в долгу, Джонни. Если ты когда-нибудь передумаешь и решишь уехать с Земли Ван Димона, знай, что на материке у тебя есть друзья.

Три шотландца, которых повел Скинни Харрис, отправились из спрятанного в горах лагеря Джонни Гэлеона и его бушрэнджеров два дня спустя. Харрис был в дурном расположении духа. Он хотел взять собой девушку-аборигенку, но предводитель не разрешил. Он считал, что она будет привлекать совершенно ненужное внимание людей, с которыми они могли встретиться по дороге. Горькая вражда росла между белыми людьми, будь то поселенцы или заключенные, и аборигенами, хотя настоящие хозяева земли и пытались держаться подальше от приехавших, пока у них не было веских причин нападать на них. Присутствие одной из их женщин в отряде беглых заключенных может послужить провокацией.

В общем Скинни Харрис больше помалкивал, и скоро шотландцы прекратили попытки завязать с ним беседу. Он показывал им дорогу, и они двигались следом, но Энгус тщательно следил за направлением, по которому они шли, и как-то раз, когда они разбили лагерь ночью, он высказал своему проводнику предположение, что путь, по которому они сейчас передвигаются, проходит в опасной близости к Лаунсестону, колонии каторжников, где они впервые ступили на Землю Ван Димона. Реакция Харриса была бурной.

— Если ты хочешь сказать, что знаешь лучше меня, куда идти, я с радостью вернусь назад, и поступайте сами, как хотите. Я не напрашивался в эту увеселительную прогулку и с удовольствием остался бы в горах.

— Успокойся, мы благодарны за помощь и верим тебе, — сказал Энгус примирительным тоном, — просто я хотел избежать ненужного риска — встречи с солдатами из Лаунсестона.

— Я теряю больше, чем вы, если попадусь, — ответил проводник. — Я убил одного солдата, когда бежал, а с того времени застрелил еще двоих. Все, чем вы рискуете, если вас поймают, — порка и лишних пару лет каторжных работ в кандалах. А для меня — это виселица. Это чтобы вы помнили, когда в другой раз начнете волноваться, что мы идем не той дорогой.

Ответ Харриса удовлетворил Энгуса, но его тревоги вернулись, когда на следующий день они неожиданно вышли на дорогу, содержащуюся в порядке, вдали виднелись возделанные поля и стада овец, пасущиеся, охраняемые заключенными. Энгус приказал отряду остановиться и без обиняков спросил Харриса, что все это значит. Ведь была возможность добраться до пункта назначения на далеком северо-восточном конце Земли Ван Димона, минуя заселенные территории. Без зазрения совести, Скинни Харрис пробормотал, что у него есть «личные дела», которые ему нужно будет уладить, прежде чем они доберутся до места.

— Какие еще «личные дела»? Тебя отправили проводить нас до побережья и свести с американскими охотниками на тюленей, а не заниматься собственными проблемами.

— Я работал тут на одной ферме неподалеку. У меня тут остались незаконченные дела.

— Ты не можешь рисковать нашим спасением только из-за того, что у тебя остался неоплаченный долг. Реши свои разногласия на обратном пути, когда мы уже будем на борту корабля, направляющегося к Новому Южному Уэльсу.

— А я не собираюсь возвращаться. Я тоже еду на материк, но хочу прихватить с собой кое-кого.

— Женщину?

— А если и так?

Энгус заколебался. Он не доверял этому человеку, но добраться до Нового Южного Уэльса без него будет гораздо сложнее.

— Хорошо, но если что-нибудь будет не так, можешь не трудиться, подставляя свою шею веревке. Я тебе помогу — вот этим…

Энгус Росс помахал ружьем перед его носом, а потом обернулся к остальным.

Ферма, куда привел Скинни Харрис шотландцев, была расположена в уютной долине на дальнем конце поселения. Они добрались до места в полдень, но не стали сразу же подходить к хижине. Проводник убеждал, что никто не осмелится противостоять четырем вооруженным мужчинам, но Энгус Росс предпочел подождать в тени деревьев на конце поля, пока не выяснится, сколько людей на ферме.

Место, где они скрывались, было на значительном расстоянии от хижины, но к тому времени, когда наступили сумерки, Энгус, к своему облегчению, понял, что на ферме всего две женщины и двое мужчин, один из которых, по-видимому, поденщик-заключенный.

— Ну хорошо, теперь пойдем, — сказал Энгус Харрису, — пока ты будешь решать свои проблемы, мы постараемся, чтобы заключенный не убежал и не поднял тревогу.

Предложение, по-видимому, пришлось Харрису по душе, и он повел их к хижине.

Трое шотландцев своим внезапным появлением удивили поденщика — заключенного, мужчину средних лет, он мылся у полуразвалившегося амбара на некотором расстоянии за хижиной.

— Ни звука, — предупредил Энгус перепуганного человека, — мы будем тут не более нескольких минут и, если никто не сделает глупостей, никого не тронем. Понял?

Заключенный кивнул, еще больше испугавшись, когда на него направили ружье при первой его попытке что-то сказать.

После того, как они прождали в молчании больше десяти минут, Энгус проворчал: