Турки в беспорядке отступали, бросая оружие. Русский командующий мог быть доволен: впервые после 1711 года русская армия нанесла серьезное поражение турецкой армии в полевом сражении! Потери врага были немалыми: только убитыми тысяча человек (русские потеряли 13 убитых и 53 раненых). 19 августа крупная турецкая крепость Хотин была наконец взята русскими войсками.
«9 сентября 1739 года из города Яссы.
Всеподданнейшая реляция.
... Я со своей армией 24 августа из Хотина выступил, а 29-го оную для вступления внутрь Молдавии во всяком благополучии без препятствия от неприятеля переходили.... Все турки и татары... в такую робость приведены, что первые из них даже за Дунай, а последние за Днестр бежали и перед нами уже не показывались.
Подпись... граф фон Миних...»
В сентябре русские войска победоносно вступили в город Яссы. Завершить войну полной победой Миниху помешали так называемые союзники — австрийцы. Они заключили тайный мир с Турцией. На севере возникала вполне реальная угроза войны со стороны шведов. Белградский мирный договор, подписанный 29 сентября 1739 года, завершал собою эту изнурительную войну. По условиям договора Россия возвращала себе Азов, Большая и Малая Кабарда была признана нейтральной зоной между Россией и Турцией. Воевавшие страны получили равные права на возведение крепостей. России было запрещено иметь флот на Азовском и Черном морях, что было самым неприятным обстоятельством. И главная задача на южном направлении — получить доступ к Черному морю — не была решена. Лишь в 1774 году, после подписания Кючук-Кайнарджийского договора с Турцией, условия 1739 года аннулировали.
На первый взгляд исход войны был неудачным для России, жертвы напрасны и неоправданны. Но возможно прийти к иному заключению. Россия впервые после Прутского похода Петра I нанесла серьезное военное поражение Турции. Был относительно восстановлен баланс сил на южных рубежах империи. Крымские ханы надолго запомнили сражения с русскими. Миних упоминает об этом следующими строками: «Турки и татары стали уважать и почитать российские войска и хорошо обращались с пленными. Татары говорили, что русские теперь не те, что прежде, если раньше 10 татар обращали в бегство 100 русских, то теперь 100 татар отступают при виде 10 русских».
Известнейший при царевне Софье князь Василий Голицын, талантливый государственный деятель конца XVII века, не обладавший талантом полководца, но поставленный во главе крымских походов, не смог разгромить «южных соседей» ни в 1687, ни в 1689 годах. Он, как известно, сумел лишь блокировать силы крымского хана, изолировал их от армии турецкого султана. И поэтому мы вполне можем называть походы 1736 года войск Миниха и Ласси 1737 года первыми успешными военными экспедициями на Крымский полуостров. Впервые потомки ханов Золотой Орды были разбиты на своих землях.
Так воевала русская армия, так воевал ее командующий Миних.
Содержатся ли в перечисленных сведениях ответы на четыре пункта-вопроса, которые были заданы в начале главы?
Кратко ответы могли быть такими. Соотношение побед и поражений у Миниха слишком в его пользу: русская армия, ведомая им, ни разу не терпела поражений! Вопрос лишь в том, насколько результативны были эти победы, что получила Россия после них? Результаты побед однозначно оценить непросто, особенно политические, стратегические результаты. Единственным и самым главным итогом было следующее: поход армии Миниха в период 1736—1739 годов был первым успешным из истории прежних военных экспедиций против Крымского ханства — злейшего и опасного врага России.
О потерях. Умершие от болезней (эпидемий) плюс «санитарные» потери (раненые) составили большую часть всех потерь. «Безвозвратные» потери (погибшие в бою), хотя в точности не подсчитаны, были практически минимальными. Личностные качества — ум и воля, эффективность в военных операциях — нуждаются в оценке соответствующих специалистов. Однако одно можно утверждать точно: Бурхард Миних был незаурядным деятелем. И прежде всего потому, что ему удалось добиться того, чего не добился Петр I: разгромить турецко-татарские силы! Фактически Миних возьмет реванш за предыдущую неудачу на Пруте, и его успех станет первым шагом к будущим успехам русского оружия в Причерноморье, Крыму, на Балканах. Конечно, о «блистательности» говорить не приходится. Но этому есть объяснение! В XVIII веке русское военное искусство наиболее ярко (как принято считать) проявилось в действиях Петра Великого и Александра Суворова.
Однако «положение» Миниха оказалось очень невыгодным в сравнении с «гигантами военной истории».
Да еще к тому же военными историками он был признан сторонником пресловутой «кордонно-маневренной стратегии». Но исторически грамотному читателю надо помнить, что эта стратегия была преобладающей в XVII—XVIII веках во всех европейских армиях.
Не все твоя тут, Порта, казнь,
Не так тебя смирять достойно,
Но болыну нанести боязнь,
Что жить нам не дала спокойно.
Еще высоких мыслей страсть
Претит тебе пред Анной пасть?
Где можешь ты от ней укрыться?
Дамаск, Каир, Алепп сгорит;
Обставят русским флотом Крит;
Евфрат в своей крови смутится.
Так написал Михаил Васильевич Ломоносов о победе русских войск под командованием фельдмаршала Миниха после победы над Турцией в 1739 году. С именем Бурхарда Христофора Миниха, графа, кавалера, выдающегося инженера, главы русского военного ведомства, связаны несколько важнейших страниц русской истории, о которых нельзя забывать даже сегодня, в XXI веке.
Согласитесь, что современная история немыслима без истории предшествующих столетий. Позволим себе предположить, что ошибки, подобные допущенным историками в оценках службы Бурхарда Миниха, не дают нам иногда правильно понимать нынешние события, которые в свое время тоже станут историей.
ОСАДА ДАНЦИГА В ПЕРИОД РУССКО-ПОЛЬСКОЙ ВОЙНЫ 1733—1735 ГОДОВ
Ах! Гданьск, ах! на что ты дерзаешь?
Видишь, что Алциды готовы;
Жителей зришь беды суровы;
Гневну слышишь Анну самую...
Василий Тредиаковский
Война за польское наследство — незначительный эпизод, быстротечная операция, тем не менее она имела огромное значение не столько для истории России, сколько для истории Польши, явившись важным шагом на пути активного вмешательства соседей в ее внутренние дела, которое в конечном счете привело к исчезновению Речи Посполитой как суверенного государства.
Н.И. Павленко
В Польском королевстве с начала 1733 года возникли серьезные политические проблемы. Король Август И, который прибыл в Варшаву для созыва чрезвычайного сейма, умер там И февраля. Федор Потоцкий, архиепископ Гнез-ненский, примас Польского королевства, принял регентство и созвал сейм, на котором решили не выбирать королем иностранного принца, а выбрать лицо из династии Пястов или местного дворянина. Петербург и Вена одобрили это решение сейма, и послы России и Австрии выразили полякам свою поддержку (т.е. стремились не допустить избрания королем Станислава). В то время оба двора (Петербург и Вена) были не расположены в пользу Августа III, курфюрста Саксонского. Курфюрст уладил противоречия, подписав прагматическую санкцию, а России обещал советоваться с императрицей по вопросам Курляндии. Теперь Австрия и Россия встали на сторону Августа.
Послу России было поручено объявить примасу Ф. Потоцкому, что русский двор будет поддерживать курфюрста, если Польша примет его добровольно.
Русское правительство выдвинуло для ведения военных действий 2 корпуса: 1-й — на Украине, на литовской границе, и 2-й — в Лифляндии, на Курляндской границе. Также активизировалось французское правительство, имея цель избрать Станислава Лещинского польским королем. Примас и большая часть шляхты, понимая, что русские хотят господствовать в Польше, объединились в пользу Станислава. Из Франции был приглашен Станислав, собравшийся сейм открылся 25 августа 1733 года и продолжался до 12 сентября 1733 года (до тех пор, пока не был избран королем Станислав Лещинский). Станислав прибыл в Варшаву 9 сентября 1733 года и жил на положении инкогнито в доме французского посланника.