и ей была объявлена война. Поводом для открытия Турцией военных действий стали гайдамацкие грабежи пограничного турецкого местечка Балту.
У Турции была отмобилизована полумиллионная армия; численность русских войск на тот момент была в три раза меньше. Однако уже к началу 1769 года армии фельдмаршала Голицына, генерала Румянцева и графа Петра Панина, пополнили тысячи и тысячи новобранцев. Весть о первом успехе пришла с Дона: весной 1769 года русские войска вошли в Азов и Таганрог. Вскоре два крупных турецких соединения были разбиты на другом фланге – под Хотином. Осенью от турок была освобождена Молдавия, в ноябре – взят Бухарест. В июле 1770 года 20-тысячный отряд русской армии под началом П.А. Румянцева разбил 150-тысячную армию Порты у реки Кагул. До зимы были взяты Измаил, Килия, Аккерман и Бендеры.
В 1771 году корпус князя В.М. Долгорукова вступил в Крым.
Действия против турок велись и в Грузии, куда был введен экспедиционный русский корпус.
Успехи сии вскружили голову Екатерине. Тем более, что она видела несомненную эффективность только что опробованной на Умани технологии партизанской войны – войны в тылу у противника! – и решила применить ее вновь. Ей не давал покоя «Греческий проект» – предложенное Минихом завоевание Константинополя. Возрождение под протекторатом России Византийской империи! Разве Россия – не Третий Рим? Разве в гербе ея – не византийский двуглавый орел? Стать твердой ногою на проливах, выйти, не препятствуемой ничем и никем, в Средиземное море, в котором знатнейшая доля мировой торговли учиняется! Ради этого стоило рискнуть многим, сие по значимости могло превзойти выход Петра I в Балтику...
Тем более что в Черногории... Похоже было, что эта средиземноморская республика, купающая отроги своих гор в лазурном Адриатическом море, безо всяких усилий со стороны Екатерины стала частью российской территории! Там объявился – и пребывал вот уж целый год – царь русский!
ЧЕРНОГОРИЯ
Мы верны Стефану из Московского царства и обязаны ему служить до последней капли крови; мы едины в вере и законе, и весьма близки в языке. Посему мы скорее умрем, чем отступимся от Московского царства...
...прежде этого человека знали как умного, умелого и совестливого целителя: он брал плату лишь когда его пациент выздоравливал, а исцелялись у него многие. Был ли это незадолго перед тем исчезнувший в Вероне врач Стефан из рода Пикколо? Никто этого не знал, но слава целителя росла и ширилась. Его также звали Стефан Пикколо, или, по-сербски, Степан Малый. Но в конце лета 1767 года прошел слух, что означенный Стефан Пикколо – не кто иной, как русский царь, таинственно исчезнувший с престола Петр III! Марко Танич, служивший в России и встречавшийся там с Петром Федоровичем, монах Феодосий Мркоевич, игумен Йован Вукачевич – бесспорно о том свидетельствовали. Слух креп, и Генеральный проведитор Венецианской Албании70*Так назывались приморские территории Черногории, захваченные Венецианской республикой.* А.Раньер, резиденция которого находилась в Которе, 11 октября 1767 года отправил разобраться в происходящем полковника Марка Антония Бубича. На сего последнего встреча со Стефаном Пикколо произвела чрезвычайно большое впечатление.
«Особа, о которой идет речь, отличается большим и возвышенным умом»,
– писал он в отчете...
14 октября совет старейшин села Цегличи добился от Стефана признания, что он действительно российский царь! Узнав об этом, в Цегличи приехал митрополит Черногории Савва, фактический правитель страны, – и, покоренный гуманизмом и государственной мудростью этого человека, умеющего целить не только тела, но и души, признал его царское достоинство.
2 ноября 1767 года Всенародная Скупщина Черногории в селе Цетинье, где собралось около 7 000 человек, признала Стефана не только государем Черногории, но и... русским царем!
«Бог дал нам... самого Стефана71*Греческое stejanoV значит «венец», «корона». Имя Стефан было традиционным у сербской династии Неманичей.* Малого, который умиротворил всю землю от Требинья до Бара без веревки, без галеры, без топора и без тюрьмы»,
– восторженно писал участник события. Ошеломленные венецианские власти молчали.
«Благоразумие не позволяет мне прибегнуть к решительным мерам, чтобы не возбудить открытого сопротивления...»
– писал А.Раньер. Ошеломлен был и русский посол в Константинополе А.М. Обресков, получивший поздравления с обретением императора российского от владыки Саввы.
«Начал между народом черногорским великое благополучие чинить и такой мир и согласие, что у нас еще никогда не было»,
– восхищенно писал Савва.
«Удивляюсь, что ваше преосвященство впали в равное с вашим народом заблуждение»,
– немедленно ответил возмущенный Обресков.
В марте 1768 года на сторону Стефана становится и Сербия. Сербский патриарх Василий Бркич призвал православное население почитать в лице Стефана русского царя. А 29 июня, в день Петра и Павла, здесь были на государственном уровне проведены торжества, посвященные Петру I и цесаревичу Павлу Петровичу, которого Стефан признал своим сыном.
Пока дело шло лишь о вариантах самоуправления в Черногории, Сербии, Герцеговине, крае Косово, Албании, – при сохранении status quo в делах финансовых, – и турки, и венецианцы готовы были видеть в случае сем лишь некий уморительный казус, не имеющий особого значения. Но когда село за селом в далматинских владениях Венеции – Маине, Побори, Браичи – стали отказываться платить налоги, инквизиционный суд Венеции, с согласия и одобрения дожа, предписал которскому проведитору
«прекратить жизнь иностранца, виновника происходящих в Черногории волнений».
Присланы были также флаконы яда и обещание, что непосредственный исполнитель получит прощение грехов, буде таковые у него окажутся, 200 дукатов и убежище от преследований*В югославских республиках, в том числе Черногории, чрезвычайно распространена кровная месть.*. Пробовали подкупить местного лекаря, священника – все было бесполезно. Не крохотная личная охрана – дюжина храбрецов, – а словно бы аура добра окружала Стефана столь плотно, что его невозможно было убить...
Вскоре на верность Стефану присягнула славянская райя турецких вилайетов – и перестала платить харадж. Тогда зашевелились и турки. В январе 1768 года они нанесли удары по Черногории из Боснии и Албании – с севера и юга, в июне повторили их. В апреле 1768 года Венеция организовала в Черногории карательную экспедицию, в октябре – другую...
Черногорцам удавалось удерживать позиции против превосходящих сил двух могущественных держав! Дома помогали родные ущелья. А осенью того года началась русско-турецкая война, и Османская империя вывела войска из Черногории...
Екатерина оказалась в щекотливом положении. С одной стороны, только радоваться тому бы надо, что уж готов второй фронт антитурецкий, с тылу, да скорее посылать туда эмиссаров своих. Но с другой стороны...
– Пусть бы он хоть шахом персицким, хоть богдыханом китайским сказался, – жаловалась она приглашенному для совета князю Юрию Владимировичу Долгорукому, – всеми силами б его поддержала. Послать армию туда, взять в клещи Мустафу... Но он именем покойного мужа моего назвался, – Екатерина горячо перекрестилась, – и, стало, никем иным, как самозванцем, быть не может... Признай я его – меня ж и курицы осмеют!
– Сердцу человеческому верить в чудо свойственно, и сколь тому примеров имеем, когда погибший уж, кажется, человек, являлся в живых вновь, единственно силою любви сердечной, веры и ожидания, – осторожно, издалека начал Долгорукий. – Пусть ты, матушка, достоверно известна, что Петра Федоровича на свете нет; но кто упрекнуть тебя сможет, зная свойства сердца человеческого, что, грезя о невозможном, о чуде Господнем, ты захочешь удостовериться в том, а не заподлинно ли в обличье самозванца сего обретается Петр... Сколь велико упущение Годунова было, когда он мощи Димитрия из Углича привезть велел и казать народу, вместо чтобы, словно бы в сильном движении душевном, повелеть Отрепьеву явиться к трону предков, для лобзаний сердечных, для возврата якобы онаго, – и лишь там усумниться в подлинности происхождения его, для каковых сумнений было довольно поводов...