После того как у нас установились дружеские отношения, Сергей Щиров, как звали этого заключенного, находясь в очень подавленном состоянии, поведал мне коротко о своей жизни и о причинах его ареста и водворения в исправительно-трудовой лагерь.
Во время Великой Отечественной войны он служил в Военно-воздушных силах летчиком- истребителем. За проявленное мужество был удостоен звания Героя Советского Союза. В мае 1945 г. во время торжественного Парада Победы командовал одной из участвующих эскадрилий истребителей.
Оставшись на некоторое время в Москве, Сергей Щиров в один из прекрасных дней отправился посетить своих знакомых, проживающих недалеко от станции метро «Сокол». В одном с ним вагоне ехала молодая, по его словам, очень красивая девушка. Он влюбился в нее с первого взгляда. Он тут же принял решение познакомиться с ней. Быстро приблизившись к девушке, Сергей спросил: «Вы едете не до станции метро Сокол?». Получив положительный ответ, продолжил: «О, это очень хорошо. Вы, наверное, знаете, как пройти на улицу, куда я должен направиться!» Оказалось, что девушке с ним по пути, и она с удовольствием покажет, как пройти на эту улицу. С этого началось их знакомство, дружба, закончившиеся бракосочетанием.
Я уже точно не помню, на каком приеме или мероприятии присутствовала молодая пара. Здесь же находился и Лаврентий Павлович Берия. Как выяснилось, жена Сергея Щирова очень понравилась Берии. Это предопределило быстрое продвижение по службе летчика-истребителя, Героя Советского Союза. Вскоре он был назначен в Главное управление ВВС на должность инспектора. Несмотря на то, что это была престижная должность, которая помогла Сергею Щирову благоустроить свою семейную жизнь в новой, довольно большой квартире в Москве, она повлекла за собой и непредвиденные обстоятельства. Вновь назначенный инспектор был вынужден значительную часть времени проводить в командировках в разных районах Советского Союза. Это означало, что он стал реже видеться с женой. Я уже не помню, успел ли у них родиться ребенок, или они ждали его появления.
Командировки были непродолжительными, и Щиров возвращался домой всегда в предусмотренный командировочным удостоверением день. Однако однажды ему удалось выполнить задание в более короткий срок, и он возвратился на два дня раньше намеченного срока. Войдя в дом, он не застал своей жены. Встретившая его теща несколько растерялась и не смогла ответить точно, где жена. Она сказала, что, очевидно, пошла в гости к своей подруге.
Жена вернулась поздно ночью. Нервничая, Сергей с удивлением почувствовал, что от нее впервые пахло спиртным и табаком. Ответ был коротким: она была у подруги, у которой праздновали... Сергей немного успокоился и полностью отдался чувствам неугасимой любви.
Весело начался и воскресный день. Сели за обеденный стол. Неожиданно зазвонил звонок. Жена с явным волнением вскочила из-за стола и бросилась к двери. Сережа побежал за ней, быстро спускающейся по лестнице. Почти одновременно оба оказались на улице. У подъезда стояла автомашина. Жена Щирова первой подбежала к ней и начала с кем-то разговаривать. Звонивший в дверь человек помешал Щирову приблизиться к машине, но он все же узнал сидящего в ней человека. Это был Лаврентий Павлович Берия... Жена Щирова отскочила от машины и с тревогой увидела, что сзади стоит встревоженный Сергей. Они вернулись домой, обед продолжился, но молодожены почти не разговаривали друг с другом.
Началась следующая неделя и... начальство предписало Сергею Щирову вылететь незамедлительно в инспекторскую командировку на турецкую границу. Не успел он закончить выполнение порученного в Главном управлении ВВС задания, как был подвергнут аресту и в срочном порядке осужден за попытку покинуть СССР и нелегально перейти через советско-турецкую границу.
Сергей Щиров заверял не только меня, но и других заключенных, с которыми он общался, что никогда он не собирался покинуть Родину. Он подчеркивал, что свою преданность Родине успел доказать во время Великой Отечественной войны. Сергей считал, что единственной причиной его ареста являлось стремление развратника и бесчестного человека – Л. Берии убрать с пути Щирова. Кстати, несмотря на все переживания, Щиров был убежден, что его жена согласилась на «измену» только под угрозой, что он и все родственники подвергнутся преследованию.
Из лагеря по состоянию здоровья Сергей Щиров был эвакуирован. Не знаю, из каких источников, до ряда заключенных дошло, что его нервы не выдержали и «лагерные врачи-заключенные» были вынуждены принять меры и поместить его в больницу. Якобы он был направлен в Казань в специализированную больницу для психических больных.
Во время нахождения в лагере ПГС произошло несколько событий, на которых я хотел бы остановиться.
Не помню точно, но, по-моему, именно в этом лагерном подразделении мне пришлось встретиться с женщинами-заключенными. Они находились в отдельно отведенных бараках и были защищены от проникновения к ним мужчин. Я имел право с ними поддерживать контакт, больше того, в силу моего «служебного» положения я просто был обязан встречаться с ними. Признаюсь, я старался их избегать. Мне было очень жалко их, не хотелось даже смотреть в их сторону, я очень переживал за них.
Однажды в наше подразделение прибыло какое-то начальство. Среди них был один уже пожилой высокого роста человек. Только что он посетил наш отдел и прошел в кабинет начальника. Вскоре меня вызвали. «Гость» очень внимательно интересовался выполняемой мною работой. После короткой беседы он поинтересовался, на каких работах я находился до ареста. Как и раньше, я не счел возможным раскрыть действительность. На этом наш разговор был закончен.
Хочу остановиться еще на одном факте. Мне стало известно, что почти всех уголовников направили по этапу, если не ошибаюсь, в Магадан. Среди них был и Пахан. Несколько позднее я узнал, что, еще не доезжая до конечной станции, Пахана убили находящиеся вместе с ним уголовники. Меня это очень удивило. Ведь в нашем лагере он пользовался большим авторитетом.
Прошло некоторое время, и совершенно неожиданно в нашем лагерном подразделении была сформирована группа заключенных, подлежащих переводу в другой лагерь. В эту группу был включен и я, привыкший уже к нашему лагерю и порученной мне работе. Куда нас направляли, естественно, никто не знал. Даже мне, работавшему в планово-производственном отделе, это узнать не удалось.
Ставший уже привычным, этап и на этот раз был нелегким. Нас доставили довольно далеко, на вновь строящуюся угольную шахту № 18. Рядом постепенно разрастался и лагерь для заключенных – строителей шахты.
Шахта и лагерь находились в тайге, ко времени нашего прибытия покрытой толстенным слоем снега. Территория лагеря и примыкающая к нему стройплощадка были больших размеров и огорожены колючей проволокой.
Начальником лагеря был полковник, фамилию которого сейчас я уже не помню. Он мне с первой встречи показался очень порядочным человеком. Это мнение окрепло за все время моего пребывания в лагере. Я был удивлен дошедшим до меня слухом о том, что он тоже, якобы являясь строевым офицером Советской армии, за что-то «провинился» и только за это был отстранен от своей должности и направлен на Крайний Север для выполнения ему абсолютно непривычной работы. Во всяком случае, к нам, заключенным, он относился строго, но по-человечески. В лагере, как мне казалось, к нему все заключенные относились с уважением и старались быть дисциплинированными, выполнять все порученные работы добросовестно.
В бараке лагеря я провел только одну ночь. Конечно, в этом лагере, как и во всех других при шахтах, жизненные условия были значительно лучше, чем в лагере ПГС (если не ошибаюсь, это расшифровывается как промышленно-гражданское строительство), значительно лучшим было и питание. Вскоре после моего прибытия в этот лагерь начальник вызвал к себе в кабинет. Мне показалось, что он кое-что обо мне знает. Я имею в виду – о моей лагерной жизни. В результате нашей беседы я услышал о моем назначении диспетчером строительной шахты. Он предупредил, что на следующий день я буду размещен в отдельном домике, в котором будет находиться диспетчерская служба.