Я еще был уверен в том, что мне действительно удастся полностью оформить надлежащим образом поездку в Чехословакию и Германию. Успел сдать в продолжавшее действовать в Бельгии генеральное консульство Германии все необходимые документы, не забыв приложить и «Королевский вестник Бельгии», в котором были опубликованы материалы о создании «Симекско», устав акционерного общества и протокол об избрании меня президентом и директором распорядителем.

Я счел необходимым проинформировать обо всем Отто и с этой целью направился в Париж.

Конечно, первым адресом, куда я отправился, была контора «Симекс». Там я встретился с директором, с которым уже продолжительное время был в дружеских отношениях, Альфредом Корбеном. У нас состоялся исключительно деловой разговор, касающийся только деятельности фирм. После этого я встретился с Леопольдом Треппером – Отто.

Мне показалось, что он, выслушав подробное сообщение о принимаемых мною мерах, не был особенно им обрадован. Невольно у меня создавалось впечатление, что ему импонировало бы, если бы мне не удалось в дальнейшем совершить эту поездку. Возможно, в этом случае он хотел сослаться на якобы неожиданно возникшие трудности вообще, а для Максимовича в частности, и что только в силу этого выполнить задание «Центра» не представляется больше возможным. Можно было только предположить, что Отто считал, что, если Кент, а не он, Отто, сумеет выполнить важное задание «Центра», тем самым ему будет нанесен значительный удар.

Легко было понять состояние Отто, и поэтому я старался внушить ему, что еще далеко не все решено, что, возможно, мне не удастся окончательно и положительно разрешить все вопросы, связанные с поездкой. Кроме того, я указал, что для успешного выполнения столь сложного и опасного задания нам потребуется тщательно обсудить все связанные с ним вопросы.

Вернувшись в Брюссель, кроме работы в «Симекско» и в резидентуре я занялся хлопотами, связанными с получением разрешения на поездку. Я помнил, что чиновник в консульстве, обычно оформляющий визы, при первом моем посещении и передаче необходимых документов указал на то, что имеющиеся ходатайства должны быть рассмотрены непосредственно в Берлине, а это потребует времени. Тогда же он обещал мне сообщить о результатах непосредственно по телефону в контору фирмы или через интендантуру.

Не получив обещанного извещения, предполагая, что чиновник мог меня не застать, я направился к нему в консульство. Любезно встретивший чиновник сообщил мне, что, к сожалению, из Берлина не поступал никакой ответ.

О том, что решение Берлина затягивается, я при очередном посещении интендантуры как то «случайно» сообщил Бретшнейдеру. Он меня внимательно выслушал, но, как мне показалось, никак не отреагировал. В действительности дело было далеко не так. Совершенно неожиданно для меня ждать на этот раз пришлось не очень долго. Разрешение Берлина было получено. Началось быстрое оформление всех необходимых документов, в том числе и виз.

После того как мне удалось известить Отто о достигнутых результатах, он приехал в Брюссель, как всегда остановился у меня на вилле, и мы обсудили все детали поездки. Еще раз перечитывали задание «Центра». Казалось, все предельно четко отработано.

«Центр» поручил мне выехать в протекторат и в Праге установить связь с чешскими подпольщиками – Ольгой Воячек и ее мужем Францишеком. Для этого были даны явки и пароли. После этого я должен был выехать в Берлин и там установить связь с двумя параллельными группами антифашистов, одна из которых возглавлялась Харро Шульце Бойзеном и Арвидом Харнаком, а вторая Ильзой Штебе. Эти организации потеряли связь с «Центром» с начала войны. Обе группы имели огромное значение для «Центра», и связь должна была быть восстановлена.

Я задумывался над тем, как мне удастся выполнить столь ответственное задание «Центра» в самом сердце фашистской Германии, где гестапо следит за каждым шагом, и в первую очередь приезжих, иностранцев. Я не мог, конечно, объяснить себе, почему две параллельные резидентуры в Берлине и одна в Праге потеряли связь с «Центром». Ведь еще в марте–апреле 1940 г. мне пришлось выезжать в Женеву для обеспечения восстановления утерянной связи Дора с «Центром». Прошло более года. Неужели «Центр» не сумел за это время принять меры к недопущению потери связи со своими резиденту рам и, с группами антифашистского сопротивления, с которыми у него сложились хорошие отношения? Возникала страшная мысль: а вдруг эти три резидентуры провалились и гестапо установило слежку с целью выявления всех лиц, связанных с ними? В этом случае мне необходимо принять строжайшие меры не только конспирации, но и предосторожности, дабы не попасть в расставленные гестапо и абвером сети! Могло ли это все меня не волновать?!

Признаюсь, больше всего меня волновало то, что Хемницу стали известны не только наши организационные шифры, которыми, кстати, были зашифрованы и эти полученные из «Центра» задания, но и сведения о существующей «крыше» – «Симекско», а также фамилия, имя, адрес проживания и номер телефона Блондинки. Я не переставал сомневаться в его добросовестности. Об этом я докладывал уже очень давно через Анну руководителю бельгийской резидентуры Отто, об этом я лично говорил несколько раз ему, а кроме того, указывал Большакову при приеме мною от Отто бельгийской резидентуры.

Отто уже готовился к возвращению в Париж. Мне хотелось, чтобы он знал о том, как мне удастся организовать саму поездку в протекторат и в Германию. Для этого после получения всех необходимых виз я обратился в немецкое бюро путешествий, которое, по существу, заменило все существовавшие в Брюсселе до этого иностранные бюро.

Итак, с помощью бюро путешествий «Митропа» был досконально разработан план-расписание моей поездки, в который входили не только оплаченные железнодорожные билеты, но и указывались гостиницы в Праге и Берлине, в которых должны были быть забронированы уже частично оплаченные номера. Правда, дата моего приезда была точно указана только для гостиницы в Праге, а дату приезда в Берлин я должен был уточнить по телефону. Оплаченные билеты на обратную поездку я должен был также компостировать, соответственно, в Праге и Берлине. Должен признаться, я не счел возможным воспользоваться советами моих немецких «друзей» и при моей деловой поездке проводить по нескольку дней в Нюрнберге и Дрездене. Всем могло быть понятно, что я деловой человек и в военное время у меня нет возможности для увеселительных поездок.

Отто смог, я не знаю, довольный или разочарованный, вернуться в Париж. Мне же оставалось тщательно подготовиться к моему отъезду из Брюсселя в назначенный по плану расписанию день.

Завершая необходимые дела в «Симекско», поручая ведение таковых во время моего отсутствия коммерческому директору фирмы Назарену Драйи, я принял решение «организовать мои торжественные проводы».

Я понимал, что мне предстоит ехать не просто с туристами, таковых в это время не было, а в основном с немцами, среди которых могли оказаться офицеры и еще менее желательные попутчики. Именно поэтому мне казалось, что будет полезным, чтобы коммерсанта, снабженного иностранным паспортом уругвайца, провожали не только и не столько женщины, но и мужчины, бельгийские деловые люди, желательно, чтобы среди них были и немцы, возможно даже в офицерской форме.

И этот мой замысел был успешно выполнен. По обсужденному с Блондинкой плану у нас был организован прощальный обед, на который собрались и немцы, и бельгийцы. Все присутствовавшие, за исключением Бретшнейдера, который должен был вечером вступить на дежурство, после обильного обеда, «смоченного» довольно крепкими напитками, провожали меня по-дружески на вокзал. Отъезжающие, которых почти никто не провожал, могли наблюдать за веселой и дружной компанией, состоящей из штатских женщин и мужчин, а также из офицеров немецкой армии, сотрудников интендантуры, выкрикивающих добрые пожелания молодому человеку.

Крепкие рукопожатия и даже объятия, поцелуи рук провожающим женщинам... Поезд тронулся. Быстро передвигаясь по перрону, провожающие очень мило улыбались и, смеясь, махали мне руками.