Любимцем воспитанников в то время являлся ротный командир капитан I ранга И.Г. Сарычев. Старый моряк, грозный с виду и грубоватый, он с нежностью заботился о своих питомцах – кадетах младшей роты. Сарычев считался лучшим знатоком морской практики, которую он с блеском преподавал гардемаринам в училище. Он же стал автором прекрасного учебника по этому важному предмету.

Учебной частью училища во времена контр-адмирала Арсеньева заведовал инспектор классов капитан I ранга П.П. Вальронд, дослужившийся в конце своей профессиональной деятельности до генерал-лейтенанта. Воспитанники наделили его прозвищем Бонза. Как правило, встречаясь в длинном классном коридоре с каким-либо учащимся, он всегда останавливался и тонким голосом спрашивал стоящего по стойке «смирно» кадета: «Фамилия?» Выслушав ответ, он поворачивался и важно шествовал далее. Небольшого роста, с длинной бородой «черномора», он считался прекрасным организатором учебно-воспитательной работы в училище. Не менее талантливым педагогом-воспитателем являлся и его заместитель – полковник Я.И. Павлинов, блестяще преподававший курс девиации. Именно эти два офицера сумели в тот сложный период собрать в Морском училище замечательный коллектив опытных преподавателей-профессионалов. Педагоги сумели подготовить для принципиально нового российского флота прекрасных морских офицеров. На выпускных экзаменах комиссия особо отметила прекрасные знания гардемаринов по предметам, относящимся к кораблевождению, астрономии, лоции, навигации, морской съемке.

В конце 80-х годов XIX века в училище работали будущие профессора с мировым именем – выпускники Морского кадетского корпуса – А.Н. Крылов и Ю.М. Шокальский; специалисты по кораблевождению Г.И. Шульгин, М.М. Беспятов, П.К. Бубнов; по девиации – Я.И. Павлинов и А.Н. Кудинович; по математике и теории корабля – В.М. Сухомель и А.М. Бригер; по артиллерии – И.А. Яцыно.

В эти же годы в Морском училище начал работать Н.Л. Кладо, который сумел блестяще организовать преподавание курса военно-морской истории, а впоследствии – тактики. По своим требованиям к учащимся педагоги, безусловно, отличались друг от друга, но среди них отсутствовали такие, кого бы выпускники впоследствии не вспоминали добрым словом и с чувством глубокой благодарности. Преподаватели любили Морское училище, своих воспитанников и всегда поддерживали с бывшими учениками теплые и доверительные отношения.

По инициативе инспектора классов П.П. Вальронда для желающих по вечерам факультативно читались лекции по истории и космографии. Один раз в неделю, также по вечерам, для кадетов в столовом зале проходили занятия по гимнастике на специальных машинах – тренажерах.

Как уже упоминалось, директором Арсеньевым в учебном заведении поощрялись танцы, для чего специально пригласили известного артиста балета Гельцера. На занятия он всегда являлся во фраке и белом галстуке. Его обычно сопровождал персональный аккомпаниатор-скрипач.

Традиционно, корабельные штурманы и артиллеристы в Морском кадетском корпусе и училище не готовились. Из его стен много лет подряд выпускались лишь вахтенные морские офицеры или вахтенные начальники. Профессии штурмана или корабельного артиллериста считались на военном судне «чернорабочими», недостойными для лиц дворянского происхождения.

Офицеры корпуса флотских штурманов и морской артиллерии готовились до этого в специальных морских училищах, набиравших воспитанников не только дворянского происхождения, но и разночинцев.

В отличие от элитных флотских офицеров, выпускников Морского училища, корабельным штурманам и артиллеристам ранее присваивались «сухопутные» чины: подпоручик, поручик, штабскапитан, капитан и т. д. Они продвигались по службе только в пределах своей узкой специальности и не могли в будущем стать командирами боевых кораблей или адмиралами.

Время и технический прогресс всегда расставляют все на свои места, рушат старые традиции и закоренелые понятия. К концу 70-х годов XIX века роль офицеров-специалистов значительно возросла и стала более очевидной. Теперь от познаний и опыта корабельных штурманов и артиллеристов во многом зависели исход военных операций флота и его безопасность.

В 1885 году морские корпуса флотских штурманов и морских артиллеристов были упразднены, а в учебных программах Морского училища появились новые дисциплины и программы штурманской подготовки, минною дела и корабельной артиллерии. В конце 80-х годов выпускников Морского училища стали назначать на корабли не только вахтенными начальниками, но и минными офицерами, корабельными штурманами и офицерами корабельной артиллерии.

Учебный год в Морском училище всегда начинался в середине сентября. После торжественного молебна в столовом зале контр-адмирал Арсеньев здоровался с ротами воспитанников и всегда отдельно приветствовал разношерстную толпу новичков, успешно прошедших тяжелые конкурсные экзамены. Им только 6 ноября, «по приобретению надлежащей выправки», выдавали форменную одежду.

Морское училище в те далекие годы пользовалось у подрастающего поколения огромной популярностью. Все мальчики мечтали поступить в это известное военно-морское высшее учебное заведение.

Будущий контр-адмирал императорского флота и контр-адмирал ВМФ СССР, известный специалист-минер доктор технических наук Петр Павлович Киткин родился и вырос в семье контр-адмирала в отставке П.А. Киткина, старого парусного моряка. С раннего детства мальчику нравились рассказы отца и его приятелей – старых адмиралов – о морской службе, об океанских плаваниях, штормах, защите Севастополя. Они впервые пробудили в нем страстное желание стать военным моряком. Особое впечатление производили рассказы друга отца – отставного контр-адмирала Ф.Ф. Ушакова, внучатого племянника знаменитого русского адмирала. Не менее интересными были воспоминания и отставного вице-адмирала Забудского.

В своих записках контр-адмирал П.П. Киткин вспоминал: «Бывало, за обедом начнет Ушаков, кадет старого морского корпуса, рассказывать случаи из жизни или о своей службе в Кронштадте или на Дальнем Востоке, разгорячится, вскочит, кричит, машет своими короткими ручками, пока отец не скажет: „Федюк, садись, что за кричанье!“ Старик сразу утихнет, поглядит кругом и сядет, но не надолго, – опять рассказ, и опять уже кричит.

Отставной моряк Забудский был человеком иного рода. Парусный моряк до мозга костей, он относился недоброжелательно к современному паровому флоту. „Самовары, утюги!“ – других названий для паровых кораблей у него не было. О молодых морских офицерах он также отзывался довольно критически: „Тоже, командиры! – говаривал он. – Входят в гавань на буксирах! А помнишь, Павел, как мы, бывало, обстенив паруса, на трехдечном корабле задним ходом входили в Кронштадтскую гавань?“ Действительно, по словам стариков, он проделывал такую штуку. Или начнет вспоминать интересные моменты из своей службы в Черноморском флоте под начальством Нахимова, а я, забившись в уголок, слушаю и вижу себя уже командиром громадного корабля, входящим также задним ходом в какую-нибудь гавань. Или спускаюсь полным бакштагом на неприятельскую эскадру.

Эти два старика еще более обострили мое желание скорее поступить в тогдашнее Морское училище и сделаться заправским военным моряком.

Наконец мое желание исполнилось. Тринадцати лет повели меня на приемный экзамен. Волновался я, как помню, ужасно, так как чувствовал, что познания мои в науках не очень обширны и тверды, а между тем требования для поступления в Морское училище предъявлялись немалые. Надо было знать предметы в объеме трех классов кадетских корпусов, а по математике – четырех классов классической гимназии. Кроме того, экзамен был конкурсный – вакансий для поступления было объявлено 30, явилось же на экзамен 150 человек.

Первый экзамен – письменный, по русскому языку и математике – был обставлен, торжественно. Среди громадного зала стояли ряды парт – длинных столов. Впереди их кафедра преподавателя, а кругом стулья и кресла для родителей и родственников экзаменующихся.