- С кем?

- С Григорьевым из УВД.

- Почему?

- Эко шустрый! Позже узнаешь.

Цыганок разняли. Сзади к Топоркову пристроился паренек лет четырнадцати в смешнучей кепке и солнцезащитных очках. Никита уставился на ползающую по обрывкам объявлений жирную муху.

- Что еще?

- Догадливый! Сегодня у тебя есть возможность отличиться и взять боевиков Тихомирова с поличным, может даже при попытке убийства. Готовь группу или СОБРовцев, не знаю, как у вас там это называется! Будь начеку, я позвоню еще.

- Хорошо, - сухим твердым голосом сказал Коломейцев, - придется крутнуться сейчас.

- Давай крутись! Тебе это так сейчас нужно!

Никита, не попрощавшись, повесил трубку и быстрым шагом направился мимо паренька в кепке, цыганок, за угол дома и вкруговую, путая следы, как заяц-беляк.

Пройдя до следующего уже таксофона метров триста дворами, парень занял очередь из трех человек и думал, думал, мысленно действовал. Наступил его черед звонить.

- Филина! - попросил он в трубку таксофона.

- Никита, ты?! - воскликнула на том конце Черёмуха.

- Нет, девушка, вы ошиблись!

- Истребитель?

- Он самый! Как Филин? Как Вы? Говори, только в темпе.

- Ой, Сер... Филин в норме, жив, но лежит. Я занимаюсь им, но срочно нужна операция! Пару железячек вытащить надо! Одну я сама удалила из мышц руки, а три из-под кожи. Еще ноги! Мы сейчас на Воровского. Ты по справочнику?

- Разумеется!

- Хижину Филина и мою уничтожили. Чисто. Где мы - ты знаешь. Нужен хирург. Все. У тебя как?

- Ревизор разбился, бедняга! Насмерть. Следов нет. Ладно, буду вечерком с врачом. Три-один-два. Как поняла?

- Ясно! Никита, не кидай нас... Мы без тебя теперь никуда! Я жду!!!

- До встречи!

Топорков нажал рычаг и вышел из будки. Его место сразу заняла женщина с ребёнком.

С утра стояла жара. Конец мая в этом году изумлял. Ни облачка, ни дождичка, ни ветерка. Благодать для любителей купания и загорания! И хотя бабки старые советуют не лезть в воду раньше середины июня, городские пляжи и озера вокруг Шумени манили народ. А вместе с тем на посадку картошки, на дачу - поливать рассады, на рыбалку.

Жена встретила так, как подобает любящей супруге неверного мужа. Чуть не прибила! Потом заплакала. Никита долго не мог успокоить ее, пока не вызвал у нее сексуальное желание жаркими страстными поцелуями и трениями. Руки торопливо, но продуманно шарили под халатом, язык искал чувствительные места на женском теле и находил их. Вскоре Татьяна уже не могла не ответить на эти ласки! И поскакали...

Объяснив любимой причину недолгого своего отсутствия якобы решением финансовых дел и показав для достоверности тысяча двести долларов, Никита снова попросил разрешения отлучиться, буквально на двадцать минут. Таня, конечно, обрадовалась деньгам, но просьбу мужа восприняла с обидой.

- Я позвоню только о результатах поездки другу, куплю фруктов и буду здесь еще до прибытия твоих родителей! - весело мотивировал свое убытие парень и исчез с какой-то сумкой.

Его и правда не было минут двадцать.

За это время он, сменив обувь и внешность лица, посетил Ломакина. Тот исправно валялся на полу ванной (не в самой ванне, оказывается!) и по мнению Никиты умирал. Домовой обгадил все штаны, исхудал, покрылся щетиной и нехорошей бледностью. Оставляя на пыльном полу только легкие следы безпротекторных чешек с пробковыми наставками пальцев и пятки, Топорков достал взрывчатку большой мощности, фугасный заряд и детонатор. Соорудил устройство, сунул под тумбу в коридоре, забрал видеофотоаппаратуру, выполненную в лилипутском стиле, освободил Домового от липкой ленты и достал пистолет Коровина, собранный, наверное, каким-то зэком или мастером-самоучкой. Самодельный глушитель глухо ухнул три раза. Одноразовый, как всегда!

Никита бросил его тут же.

- Извини, служивый, так надо, во имя Отчизны!

И удалился, посыпав лестницу, облив подъезд, переодевшись и сменив имидж.

Его видели. Его заметили люди Тихомирова, но не придали мужичку похмельного вида значения. Кто-то запомнил - двадцати семи - тридцати лет, сутулый, белобрысый, в потертых джинсах и высоких белых кроссовках. После страшной пьянки. Даже в подъезде пахло перегаром и дешевым одеколоном.

Четверо крутых ребят, придерживая руки на боках спортивных ветровок, прошли в подъезд. Двое остались на 'стреме'. Редкие прохожие, трубопроводчики возле общаги за работой - и больше никого.

Никита набрал номер по радиотелефону, который валялся в бардачке иномарки, угнанной когда-то Лысым. Теперь он был нужен. На один раз.

- Саша? Выезжайте. Они прибыли. Адрес...

- Понял. Тебя, конечно, уже там не будет?!

- Конечно.

- Спасибо, если не врешь!

Никита швырнул телефон в контейнер с мусором и позже ликвидировал перчатки. Поймал возле своего дома такси и умчался за три квартала, затем остановил частника и в объезд добрался до места жительства, но с другой стороны. Спокойно, чуть присвистывая, миновал двор и попал в свою квартиру, к жене в охапку.

Но сначала понаблюдал в окно взятие РУОПом тихомировских боевиков. Бомба рванула, видимо, пока Никита платно катался на тачках. Из окна на четвертом этаже валил дым. Крепкие ребята в серых бронежилетах, черных маскировочных шапочках с вырезами для глаз и рта и с короткими АКСУ оцепили подъезд общежития, сковывали и рассаживали пленных, махали руками в спецперчатках и топали по лестницам дома в легких полуботинках. Предшествующая этому сцена побивала все рекорды предыдущих сообщений о криминальной хронике в местной телепередаче 'Чёрная кошка'...

...Боевики, не найдя в квартире знакомого лица под настоящей фамилией Протонов, а обнаружив свежий труп Ломакина, в ту же секунду осознали истину происшедшего, всю подноготную дерьмовой ситуации, в которой они оказались, и сиганули прочь из западни. Взрыв, последовавший за их убытием, ударной волной опрокинул двоих. Один сломал ногу и ребро при падении на ступени лестницы, другой отделался разбитым в кровь лбом и вывихом пальца на руке. Третьему и четвертому верзилам досталось меньше - лопнутые перепонки ушей. Этих всех РУОПовцы взяли без оказания сопротивления, а вот тех, в машине, сидящих на 'шухере', чуть сложнее. Завязалась короткая стрельба. Один здоровяк упал сразу, скошенный очередью из короткоствольного 'Калашника', а второго, раненного в плечо, схватили через минуту во дворе Татьяниного дома при попытке скрыться.

Квартира Домового с самим хозяином уже не представляла особого интереса для РУОПа - пепел и угли никому не нужны! А вот захваченных с кучей оружия боевиков взяли надолго.

'Как чудесно все сложилось! Как вовремя, как просто!' - думал Топорков, обнимая милую девушку, жену, подругу.

Ведь работал еще мозжечок, варил 'котелок', помогала драгоценная интуиция! Так все рассчитать!

- А где фрукты? - подозрительно спросила вдруг Таня, прищурив глаза. - Что-то для звонка другу сильно уж долго!

- Ах ты... кикиморка моя!

И Никита кинулся на любимую, щипая и кусая ее, грубо обнимая и имитируя борьбу. Так они и остались на диване - кувыркаться и пыхтеть, смеяться и озорничать. Как дети!

Ликовало РУОП, а также отдел УВД, в подчинении которого находилось первое. Сидели с 'семёркой' вместо туза Пуминов и вся Региональная Служба Безопасности, путаясь в бессмысленной чехарде происходившего в Шумени. Пыхтела внутренняя контрразведка, недавно подключенная к делу ликвидации 'ДЕСЯТКИ'. Сидели перед пустым корытом Игорь Иваныч и Владимир Николаевич - один заместитель руководителя ФСБ Российской Федерации, другой - исполняющий обязанности секретаря ФСОТ - новой государственной службы по борьбе с организованным терроризмом. Первый курировал управление, занимающееся конкретно борьбой с коррупцией в стране, а второй слыл руководителем программы 'Антитеррор-96'. И оба, естественно, желали знать об операции 'Сибирский феномен' и полномочиях ее организаторов. Не столько о неизвестном киллере - пешке, рычаге, 'шохе', сколько о самой Системе, руководстве, 'козырях' и составе 'внештатников'. Сидели и молчали. Не поминая майора Протонова, а негодуя на потерянный 'канал', размышляя над возможными своими промахами и проколами.