История одной эпидемии

Она произошла в конце XIX века и получила название по имени основателя и вдохновителя — Кондратия Малеванного, мещанина городка Тараши Киевской губернии, родившегося в 1845 году. В его семье злоупотребляли спиртными напитками. Сам он выпивал с юности до 40 лет, начал страдать бессонницей, подумывал о самоубийстве.

В 1884 году он оставил православие и стал штундистом (секта, называвшая себя «евангельскими христианами», отрицавшая церковность, развивавшая почти коммунистические взгляды, хотя и под «опекой» зажиточных крестьян). Заново осознал учение Христа, бросил пить и усердно предавался молитвам, доходя до экстаза. Через некоторое время у него начались галлюцинации. Он чувствовал неземные ароматы и необычайный подъем (объяснял это близостью Святого Духа). Ему казалось, что он приподнимается над землей.

Малеванный осознал себя Спасителем мира. Евангельские же предания считал не более как пророчествами о его собственном пришествии. С 1890 года у него во время молитв стали дрожать руки; затем судороги распространялись на все тело. «Трясение» сопровождалось пламенными проповедями о близости конца света и страшного суда, когда спасутся для вечного блаженства только те, что веруют в него, истинного мессию. Его последователи постарались записать эти речи, составив евангелие Малеванного, где лирика явно преобладала над логикой.

Очень скоро, с декабря 1891 года, малеванщина распространилась в деревнях Васильковского уезда Киевской губернии. По настоянию властей сюда была направлена специальная комиссия. Входивший в нее психолог И. Сикорский так описал ситуацию: «Участники движения резко изменили свой обычный образ жизни, продали большую часть имущества, переведя его на деньги, отказываются от работы и, оставаясь в бездействии, находятся в особенном ненормально веселом настроении духа в ожидании кончины мира, которая будто бы с минуты на минуту может наступить. В то же время почти все участники движения отличаются расстроенным здоровьем, упадком общего питания, страдают судорогами и истерическими припадками и в беспримерных размерах подвержены галлюцинациям обоняния.

Самой существенной чертой описываемой эпидемии является наклонность, скорее даже неудержимая потребность у заболевшего населения собираться массами и предаваться порывам психического возбуждения, которое сопровождается судорогами, галлюцинациями, экстазом и распространяется постепенно на всех участников собрания. Все происходящее… указывает с очевидностью на существование повального болезненного состояния или предрасположения, которое ищет себе исхода и находит исход в этом стадном экстазе и массовом возбуждении собравшихся людей».

В общем, картина достаточно типичная. Еще перед 1000 и 1500 годами в Западной Европе прокатились волны болезненной веры в скорый конец света, когда люди бросали работать, а то и покидали дома, уходя за экзальтированными бродячими проповедниками.

(Через 100 лет после малеванщины в России и на Украине возникли обширные группы фанатиков лжепророчицы Дэви Христос, вещавшей о приближении страшного суда; назначена была и дата — осень 1992 г. Между прочим, за 5 лет до этого в Москве, в Государственной библиотеке мне встретился человек, серьезно утверждавший, что является истинным мессией, тогда как евангельский Христос — легенда, пророчествующая о реальном втором пришествии… По-видимому, примеров и аналогий такого рода можно было бы набрать множество.)

По заключению Сикорского, малеванщина имела все свойства нервно-психической эпидемии и лишь по внешнему виду сходна с религиозным движением. Однако общность верований (скажем, в скорый Страшный суд, в авторитет Малеванного) составляла важную часть этого массового психоза. Люди вели себя как малые беззаботные дети, они наслаждались бездельем и предвкушением вечного блаженства.

Малеванцы заразившись от своего психически больного пастыря, часто ощущали необычайную легкость тела, чувствовали неземные ароматы, периодически испытывали судороги, которые бывали разнообразными, вплоть до имитации половых конвульсий и каталепсии. На внешних наблюдателей это производило впечатление сатанинских оргий или дионисийских мистерий: истеричные крики, смех и плач, прыжки, лай и вой, хлопки в ладоши, махание руками, топот… Как ни удивительно, при всем этом они не наносили повреждений друг другу (а ведь некоторые неистовствовали, держа при себе грудных детей). По-видимому, подсознательная координация движений у них усиливалась при уменьшении активности сознания. Об этом же свидетельствуют и издаваемые звуки: эмоциональные, но почти вовсе лишенные смысла. (Картина заболевания напоминает явления, происходящие при повреждении или отключении левого полушария, «ведающего» рассудком, и повышенной активизации правого, «чувственного».) Волнения могли разрядиться всеобщими рыданиями, переходящими в умиление. А в общем, царили ликование и радость; недаром такие сборища назывались радениями. Другими словами, люди испытывали переход в своеобразное измененное состояние сознания. Они поистине сходили с ума, отрешаясь — хотя бы на время — от рассудка, рассуждений, сомнений.

Один из них сквозь сон услышал голос: «Зажги свою избу, и все уверуют, что это истинная вера». Он встал и выполнил повеление: поджег свой дом (заодно сгорело все его хозяйство, а также изба соседа) и лег возле него, дабы показать, что чудо спасет его. Но спасителями оказались прибежавшие односельчане, оттащившие его от огня.

Среди причин, породивших малеванщину, И. Сикорский назвал недостаточное и однообразное питание, низкий культурный и образовательный уровень населения, свободу проповедничества со стороны людей психически нездоровых, злоупотребление спиртными напитками, физические и моральные последствия Крымской войны (1853–1856 гг.). Особенно подчеркнул автор вредное воздействие алкоголизма, тем более, при распространении очищенного самогона.

Погасить эпидемию удалось быстро, поместив часть ма- леванцев в лечебницы для душевнобольных (равно как и главного организатора секты), других — в монастыри, а трех сектантов, обнаруживших «преступный фанатизм», отдали под суд.

«Мы не можем не указать, — заключил свое исследование Сикорский, — на одну психологическую особенность в настроении народных масс — особенность, которую можно охарактеризовать как живое сознание нравственных зол и чаяние избавления от них. Они ищут Спасителя и находят его в помешанном Кондратии Малеванном!

Нельзя не сказать, что малеванщина есть вопль заболевшего населения и мольба об освобождении от вина, об улучшении образования и санитарных условий!»

Много из того, что относится к малеванщине, приложимо к духовным недугам, распространившимся в нашей стране за последние годы. Теперь, конечно, о малограмотности населения говорить не приходится. Однако не менее сильно сказывается недообразованность, позволяющая доверительно читать и бездумно распространять нелепые лжепро- рочества, журналистские грязные «утки» и политическую дезинформацию.

При отсутствии навыков к самостоятельному логичному мышлению, стремления к правде, способности к сомнениям создалась очень благоприятная среда для новых психических эпидемий, подчас удивительно похожих на старые.

Смутные эпохи

В нашей стране первым о них написал в 1876 году В. X. Кандинский: «От времени до времени в истории человечества являются настоящие повальные болезни души». К ним он относил, в частности, демономанию, ложные признания в колдовстве и массовые религиозные репрессии в Западной Европе XV–XVI веках.

Кандинский обобщил: «История обществ представляет нам… непрерывный ряд примеров, в которых известные побуждения и стремления, известные чувства и идеи охватывают сразу массу людей и обусловливают, независимо от воли отдельных индивидуумов, тот или другой ряд одинаковых действий. При этом двигающая идея, сама по себе, может быть высокою или нелепою… Аналогия с телесными эпидемиями здесь полная». «Чувства мелочные и своекорыстные гораздо более склонны приобретать эпидемическое распространение, чем чувства и идеи высокие».