Чем яростнее были гонения, тем больше появлялось поклонников сатаны. Не только из-за обилия доносов. Очень многие сами признавались в сношениях с дьяволом, демонстрировали одержимость бесовщиной.
Ведьмы и колдуны существовали в Европе с незапамятных времен. Не случайно, скажем, русское слово «ведьма» происходит от «вед», «ведать», то есть знать. Хотя со временем уважительный смысл — не без воздействия христианства — оказался переиначенным.
Итак, в позднем Средневековье доносительство и самооговоры приняли эпидемический характер. Началось все, по видимому, с истеричных, слабоумных и психически больных личностей, уверенных, что они находятся в интимных отношениях с чертями, инкубами, суккубами и даже самим наиглавнейшим врагом человечества. Папская булла Иннокентия VIII призвала католиков освободиться от власти сатаны, от чародейства, губящего не только души людей, но и наводящего порчу на скот, вызывающего неурожаи.
Ясно, что душевнобольные, одержимые «бесами», всегда были, остаются и поныне. Но для широкого распространения «психической заразы» нужны благоприятные условия материальной и духовной среды. Они-то и складывались во время экономических, политических и религиозных кризисов.
Возникшее в XVI веке движение Реформации церкви, потрясшее католичество и вызвавшее гражданские войны, не внесло существенных перемен в борьбу с ведьмами. Педантичный Кальвин в Женеве поджаривал еретиков и атеистов на огне. Здравомыслящий Лютер в застольном разговоре 25 августа 1538 года, когда упомянули о колдуньях, портивших и уничтожавших на фермах молоко, масло, яйца, заметил: «Я не имел бы никакого сострадания к этим ведьмам; я бы сжег их всех».
Миллионы взрослых и детей, мужчин и женщин в разных странах, представители разных профессий, имеющие различный уровень образования, единодушно свидетельствовали о разгуле нечистой силы. То же подтверждали научные изыскания, судебные процессы, религиозные авторитеты. Следовательно, речь шла о явлении объективном!
Да, были отдельные чудаки, типа неугомонного вольнодумца Джордано Бруно, которые голословно отрицали существование чертей. Но можно ли принимать всерьез такие суждения? Эти умники потешаются даже над алхимиками, астрологами и ясновидцами. К счастью, подобных «ненормальных» считанные единицы. Они высказывают свое субъективное мнение.
Итак, духовная среда, психосфера, порождала и как бы материализовала фантастические образы. Эпидемия перебросилась на Британские острова. В Шотландии поиски ведьм проходили особенно успешно: за 39 лет там было подвергнуто пыткам и сожжено более 17 тысяч жертв. Для некоторых жителей выслеживание колдунов и ведьм стало профессией (причем, весьма прибыльной). Уличенному в связях с нечистой силой почти невозможно было оправдаться.
Одного школьного учителя, упорствовавшего в отрицании своего служения демонам, пытали с пристрастием, заточили в темницу. Сам король Яков I, выдающийся демонолог, присутствовал на суде и приказал ужесточить пытки. Несчастному вырывали щипцами ногти, прокалывали тело иглами, устраивали «испанские сапоги», которыми «его ноги были раздавлены и сжаты насколько возможно, а кости и мясо так размозжены, что кровь и костный мозг текли в изобилии». Понятно, что таким маниакальным упрямцам разумнее было во всем признаться, дабы смертная казнь избавила их от страданий.
Законодательный акт Якова I против чародейства был утвержден в парламенте (где присутствовал, кстати, мудрейший лорд Бэкон). Между прочим, король даже разъяснил несведущим, как уличить ведьму. Верный способ — бросить в воду, которая не принимает в свое лоно одержимого бесами.
Один из знаменитых ведьмоискателей Гопкинс охотно применял этот прием. Подозреваемого со связанными руками и ногами заворачивали в одеяло и спиной вниз опускали в пруд или реку. Утонувший признавался невинным, а не захлебнувшегося ожидал костер…
Западная Европа стала напоминать (повторю, с наших нынешних позиций) огромный сумасшедший дом, где одни буйные терзали и сжигали других — десятками тысяч ежегодно. Жертвой с одинаковым успехом мог стать ученейший муж и припадочный нищий, необычайно уродливая старуха и прелестнейшая девушка, маленький несмышленыш и почтенный старец.
Над мужчинами обычно приходилось немало потрудиться, чтобы добиться признания. Дети и женщины не были столь упрямы. Так, одна молодая ведьма охотно согласилась произнести заклятье (звучавшее примерно так: «Туриусунд шуриус интуриус»), которым она вызывала бесплодие у скота и мор среди кур. Ее повесили, а затем сожгли. За бредовый набор слов, за нелепую детскую считалку человека могли схватить, пытать и казнить…
Кто-то из ученых мужей высказался в том смысле, что массовые казни обуянных демонами в конце Средневековья, в эпоху Возрождения, имели и положительное значение, ибо избавляли общество от психически больных людей. Так-то оно, может быть, и так, но подобный религиозный или любой другой террор уже сам по себе вызывает духовные недуги у отдельных личностей и у всего сообщества.
Тем более что есть едва ли не самая опасная мания, характерная для многих и порой переходящая в массовые психозы. Главная ее опасность в том, что ее поддерживает и усугубляет техносфера и в наибольшей степени ей соответствующее общественное устройство, ориентированное не на высокие духовные идеалы, а на поклонению Маммоне, Золотому тельцу, демону богатства, на стремлении к обогащению и неутолимому потребительству.
Мании обогащения
Переход к капитализму был ознаменован и массовым поклонением демону корысти, злата, денег. Еще не кончились процессы над ведьмами, как в Голландии распространилась страсть к спекуляции тюльпанами. Можно сказать, луковицы тюльпанов превратились в ценнейшую валюту. Она котировалась и за пределами страны. Проходили бурные торги, биржевые игроки сколачивали крупные состояния на спекуляции тюльпанами. Жажда наживы заразила сотни тысяч людей — от пролетариев до богатеев.
Начавшись в 1634 году, тюльпаномания не продержалась долго. Избыток цветов (при общем снижении производства в других отраслях хозяйства) привел к падению цен на них. Тысячи людей разорились в считанные дни.
В начале XVIII века французы и англичане под внушением «капиталистической пропаганды» усердно занялись спекуляциями ценных бумаг, вкладывая деньги в самые различные фирмы, сулившие сказочные барыши. Особенно большой успех выпал на долю шотландского авантюриста и экономиста Джона Ло. Именно он открыл «психический вирус», заразив им десятки тысяч человек. А потом культивированная им инфекция стала поражать огромные массы людей в разных странах.
Этот человек родился в Шотландии в семье золотых дел мастера, не брезговавшего ростовщичеством. В отличие от отца Джон был мотом, бретером и азартным игроком. В лондонских салонах его называли «Красавчик Ло». В 1694 году он убил на дуэли противника и был приговорен к смертной казни.
Король Вильгельм III смягчил приговор. Ло был заточен в тюрьму, откуда бежал, спрыгнул с девятиметровой стены, повредил ногу, но смог скрыться. Объявился в Голландии, втерся в круг банкиров. Побывав в Париже, обосновался в Шотландии, тогда еще не входившей в состав Великобритании, Здесь он в 1705 году написал книгу «Деньги и торговля, рассмотренные в связи с предложением об обеспечении нации деньгами».
Основной тезис этой работы: «Ключ к процветанию — изобилие денег». Автор критиковал традиционную концепцию металлических монет и золотого обеспечения валюты. По его мнению, необходимы и достаточны кредитные билеты и другие ценные бумаги, выпускаемые банками в соответствии с нуждами рынка.
«Внутренняя торговля зависит от денег, — писал он. — Большее их количество дает занятие большему числу людей, чем меньшее… Хорошие законы могут довести денежное обращение до той активности, к которой оно способно, и направить деньги в те отрасли, которые выгодны для страны».
Бумажные деньги и ценные бумаги он считал подобием животворной крови, регулирующей обмен веществ общественного организма, а «денежнотворным» органом должен стать государственный банк. Вообще Джон Ло придавал огромное значение банковскому капиталу — в некоем даже мистическом смысле, вне материальных ценностей. Банк должен иметь право предоставлять ссуды и оперировать ценными бумагами без ограничений!