Но вот к ним подошла женщина, сказавшая, что на дне нет ничего, кроме мусора и камней. И тотчас видение исчезло, и каждый мог убедиться, что она права.

Лет двадцать назад в одной из деревень Западной Украины на стекле верхнего оконца церкви верующие узрели нерукотворный образ Богоматери. Сначала чуду дивились местные жители, затем сюда стали прибывать паломники из окрестных, а то и отдаленных районов. Массы жаждущих приобщиться к чуду, нередко приезжавших на автомобилях, вытаптывали огороды, создавали пробки на дорогах.

Мой знакомый из Ивано-Франковска, врач, рассказывал, что в то время он увидел под окнами своего дома собирающуюся толпу. Все смотрели, указывали в сторону его окон. Он понял, что это относится к соседней квартире. Чтобы выяснить в чем дело, он зашел к соседу. А тот со смехом объяснил, что недавно вымыл окна каким-то составом, и на стеклах появились радужные разводы. Вот их-то и приняли зеваки за очередное чудесное видение. Чем больше их собиралось, тем сильней действовало коллективное мнение на прибывающих.

Между прочим, когда я при случае рассказал об этих казусах писателю Владимиру Личутину, тот серьезно возразил примерно так:

— Ничего нелепого тут нет. Это же прекрасно, что люди верят в чудо. Это и есть истинная вера. Значит, сохранилась она.

Мне кажется, что такая вера, основанная на недоразумении, химическим средстве для промывания стекол, на массовом внушении — проявление дремучего суеверия, не имеющего ничего общего с подлинной верой в учение Иисуса Христа и высшую духовную суть бытия.

Известно, что наиболее сильно действует внушение на людей, находящихся в эмоционально взвинченном, напряженном состоянии, например, во время катастроф или на войне. В романе Виктора Гюго «Отверженные» есть такой вполне правдоподобный эпизод: «Армия вдруг дрогнула со всех сторон одновременно… За криками «Измена!» последовало «Спасайся!». Разбегающаяся армия подобна оттепели. Все оседает, дает трещину, колеблется, ломается, катится, рушится, сталкивается, торопится, мчится… Люди давят, теснят друг друга, ступают по живым и мертвым. Несметные толпы наводняют дороги. Нет уже ни товарищей, ни офицеров, ни генералов — царит один невообразимый ужас».

В армии, так же как в религиозных группах и толпах, наиболее сильно сказывается единство, а значит и то, что называется коллективным бессознательным. Поэтому и массовое внушение и самовнушение проявляются наиболее впечатляюще.

Многие, почти все люди, находясь в толпе, подчиняются ее законам, как бы отрешаются от своей индивидуальности (это относится и к разобщенным индивидам, составляющим «телетолпу», потребляющую единую интеллектуальную пищу, о чем у нас еще пойдет речь). Это происходит на уровне эмоций, рефлексов, подсознания, почти так же, как в стаде животных.

Взаимное притяжение особей

Наша духовная жизнь во многом определяется проявлениями подсознания. Порой ничтожные причины, неприметные сигналы и символы способны всколыхнуть его, вызвав из глубины души дремлющих там демонов. И человек не может понять, что именно они затуманивают сознание, толкая на опрометчивые или безумные поступки.

Оговорюсь: демоны упомянуты более как художественные, чем мистические образы. С биологических позиций можно было бы сослаться на инстинкты, свойственные всем общественным животным. Необходимость и выгоды совместного проживания выработали способность передавать и чутко ощущать информацию, выражаемую в жестах, звуках, запахах. Подобная впечатлительность позволяет координировать общие усилия, осуществлять взаимопомощь.

Стадо животных устремляется за вожаком в трудный переход на новые пастбища. Буйволы выстраиваются в каре, отражая нападение стаи волков. Муравьи дружно берутся за гусеницу, волоча ее в свое жилище, или в момент опасности спасают личинки. Ласточки совместно отбивают нападение хищной птицы. Во множестве подобных случаев животными руководит отнюдь не рассудок, а естественная внутренняя потребность. Это властная сила инстинкта, включаемого при определенных обстоятельствах и соединяющего особи в единое целое.

Немало примеров такого рода приведено в книге анархиста, ученого, мыслителя князя Петра Кропоткина «Взаимопомощь как фактор эволюции». Он развивал идеи русского зоолога К. Ф. Кесслера. Уже в наше время советские генетики В. Эфромсон и Б. У. Астауров, исходя из этих воззрений, предположили, что существует особый, передающийся по наследству «ген альтруизма», обеспечивающий заботу о ближнем. Однако, возможно, не просто действует какой-то конкретный генетический код, заставляющий автоматически реагировать на определенные сигналы, а выработан целый комплекс признаков и способностей, позволяющих воспринимать специфическую эмоциональную информацию.

Как справедливо утверждал еще в конце XIX века французский психолог Б. Сидис: «Внушаемость имеет громадное значение для группы, для общества, потому что представляет единственный способ быстрого сообщения, которым могут обладать общественные животные. Естественный подбор подхватывает это изменение и доводит его до высшей степени… Внушаемость — цемент стада, душа первоначальной общественной группы».

Такая постановка вопроса не делает различия между добром и злом, полезными и вредными стадными инстинктами. Благодаря эмоциональному единству сообщества, оно может в иные моменты поддаться непреодолимой панике и броситься с обрыва в пропасть или сгинуть в болотной топи. Вне зависимости от гипотетического «гена альтруизма» высшие животные, а в особенности человек, обладают повышенной восприимчивостью к эмоциональной информации, к внушению.

Но вдобавок существуют и определенные «тормозные» биологические механизмы, заставляющие выборочно реагировать на внешние воздействия. Например, стадо предпочитает следовать за опытным здоровым вожаком, не обращая внимания на хилых уродцев и глупый молодняк. А тот определенным образом чувствует и обеспечивает потребности стада. Не случайно же при нападении леопарда на группу павианов матерый вожак, рискуя жизнью, защищает своих подопечных и прикрывает их бегство.

«Чувство стадности» вовсе не уничтожает индивидуальности. Напротив, у таких общественных животных, как обезьяны, нередко очень ярко проявляются отдельные личности, причем не обязательно из доминирующих. Стал хрестоматийным примером случай, наблюдавшийся известной бельгийской исследовательницей Левик-Гуддол: ничем не приметный молодой шимпанзе внезапно выделился и возвысился в глазах сородичей, благодаря умелому использованию пустого бидона для пугающих шумовых эффектов.

Отклонения от более или менее условной «нормы» присутствуют всегда (необходимое разнообразие — залог устойчивого развития экосистем и сообществ), и животные каким-то образом способны отличать — на интуитивном, подсознательном уровне — полезные «примеры для подражания» от вредных, опасных. Они не подражают особи, которая отбивается от стада, а напротив, сплачиваются, объединяются. В противном случае их сообщество не существовало бы.

Напрашивается достаточно тривиальный вывод: то, что хорошо (или, во всяком случае, допустимо) для индивидуума или малой группы, подчас оказывается вредным, а то и губительным для всего сообщества или экосистемы.

…В таинственных дебрях подсознания каждого из нас дремлют не только индивидуальные инстинкты, но и коллективные, а то и всеобщие, свойственные роду человеческому. Для их проявления достаточно присутствия определенного объекта, чаще всего — личности, обладающей некими реальными или мнимыми способностями.

«Свойство психической организации человека… — писал известный русский психиатр В.Х. Кандинский, — именно таково, что всякое душевное движение или настроение одного индивидуума отражается на душевном состоянии лиц, его окружающих. Люди в этом отношении представляют аналогию с камертонами одинакового тона; заставьте звучать один из таких камертонов, остальные сами собой придут в созвучное дрожание».

Подобный «психический резонанс» может производить необычайные эффекты. Так, в конце XIX века в США появился «новый мессия» — Франц Шлаттер. При стечении огромных масс людей, верующих в его магические возможности, он творил «чудеса»: простым наложением рук исцелял от многих болезней.