— Как складывались его отношения с министрами обороны?
— По-моему, к министрам обороны Андропов всегда относился по-дружески. Я был в непосредственном подчинении у маршалов Малиновского, Гречко, Устинова и видел, что у них нормальные деловые связи.
— С кем из них у Андропова были наиболее близкие отношения?
— Если кто и знает, все равно не скажет — это может быть субъективное мнение. В центральном аппарате и руководство, и подчиненные стараются, чтобы никаких приоритетов в отношениях не было. Выполняя свои обязанности, мы понимали, что они носят государственный характер, личного в них быть не должно. Мы верили, что у наших руководителей не было ничего иного, кроме заботы о благополучии государства, армии и народа. Они, мы полагали, все отдают работе, и поэтому мыслей о том, как кто к кому относится, не возникало…
— Но вы можете сказать, как Андропов относился к главкомам видами Вооруженных сил?
— С уважением, хотя здесь, видимо, какие-то особенности в отношениях были… Но я не слышал, чтобы он кого-то особенно восхвалял, а кому-то слишком часто замечания делал. Относился ко всем довольно ровно. Могу полагать, что он достаточно внимательно следил за службой каждого главкома, замминистра — ведь их перемещали, переставляли совсем не потому, что ему нравился тот или другой. Нет, он владел информацией. Андропов подписал указ о присвоении маршальских званий Ахромееву, Куркоткину, мне и Толубко. Присвоение столь высоких званий, несомненно, было проявлением положительного отношения к руководству Вооруженных сил.
— Есть версия, что Андропов собирался назначить вас министром обороны. Так ли это?
— Любой народ создает легенды. Каждому хочется, чтобы во главе государства, Вооруженных Сил стояли те, которые бы заслуживали этого. Никто меня не выделял, ничего особенного не говорил, и за всю мою службу — от тактического звена до центрального аппарата — авансов мне не давали. Когда же нам предлагали должности, то мы говорили: «Слушаюсь!» — если это, разумеется, было нам посильно. А если непосильно, были и такие моменты, то многие аргументированно отказывались.
— С Андроповым как Генсеком вам приходилось общаться?
— Нет, ни докладывать ему, ни выступать в его присутствии мне не приходилось. Вот, пожалуй, и все. Я рассказал, как Юрий Владимирович выглядел перед Вооруженными Силами, и как у нас в армии смотрели на него. Сожалею, что руководил он нашей страной так мало!
Иван Устинов:
— В 1968 году я, начальник Управления военной контрразведки Дальневосточного округа, был вызван в Москву, где и встретился в первый раз с Андроповым. Впечатление о нем у меня сложилось очень положительное — в беседе он больше слушал, иногда задавал вопросы, свою точку зрения не навязывал. Он вообще всегда внимательно слушал, позволяя высказать все, что есть на душе… После беседы Андропов объявил, что я назначаюсь заместителем начальника 3-го Главного управления КГБ. Начальником тогда был Федорчук, до этого — Цинев.
— В том году вы, наверное, отправились в Чехословакию?
— Нет, туда вскоре были отправлены Федорчук и Цинев, а я исполнял обязанности начальника управления. Андропов создал группу руководящих работников во главе с Цвигуном — как бы штаб по решению вопросов, связанных с Чехословакией, и я в него входил. В тот период я находился с Юрием Владимировичем в теснейшем контакте. Мы практически жили в своих кабинетах, постоянно встречались, разговаривали по телефону… За это время я узнал, что это человек мыслящий, решительный, самокритичный. Оценивая свои решения, он мог сказать: тут я поторопился. Он был очень доступным и совсем немногословным.
— Потом ваше общение стало еще более тесным…
— Да, когда Федорчука перевели на Украину, меня назначили начальником военной контрразведки страны. Тогда уже не проходило недели, чтобы мы с Андроповым не общались. Возникало много сложных вопросов, требовавших тщательной совместной подготовки Комитетом госбезопасности и Минобороны, и я, по существу, был связующим звеном между Юрием Владимировичем и маршалом Андреем Антоновичем Гречко.
— Почему именно вы? 3-е управление курировал Цинев, заместитель Андропова, ему, наверное, было бы сподручнее…
— Но вот не сложились как-то у Георгия Карповича отношения ни с Гречко, ни с его первыми заместителями…
— А какие отношения были между Андроповым и Гречко — руководителями силовых структур и членами Политбюро ЦК КПСС?
— Нормальные деловые отношения. Не помню, чтобы они высказывали разные точки зрения на какие-либо серьезные вопросы. Андропов и Гречко встречались, часто вели переговоры по «кремлевке», и я не слышал, чтобы были споры, противоречия. Не было также случая, чтобы Юрий Владимирович отрицательно высказался в адрес министра обороны или начальника Генштаба.
— Ну а как Юрий Владимирович в целом относился к армии?
— К армии и вообще к военнослужащим он относился сугубо положительно — с уважением и очень внимательно. «Военные» вопросы многократно обсуждались у нас на коллегиях. Кстати, это были не просто доклады и выступления, а как бы произвольный обмен точками зрения… Мне приходилось отчитываться о положении в армии, объяснять, почему там происшествия всякие бывают. Хотя, по сегодняшним меркам, что это были за происшествия! В то время побег какого-нибудь солдата обсуждался на высшем уровне, за это больших начальников снимали. Если же пистолет где-то пропал, то вообще было ЧП невероятное…
— В силу специфики, военная контрразведка занимала в КГБ несколько обособленное положение. Как относился Андропов к вашим сотрудникам?
— Он не делал различий между сотрудниками госбезопасности — кто бы где ни работал. В то время работники военной контрразведки, к примеру, не получали оклад за воинское звание. Я дважды письменно обращался к Андропову, называя это безобразием, компрометацией, определенным моральным давлением на работников. Приходит наш товарищ к начфину и видит, что другим офицерам деньги за звание дают, а ему нет! Хотя вместе служат, вместе вопросы решают…
— Тогда ведь армия еще не была самым низкооплачиваемым из всех силовых ведомств?
— Да, хотя оклады у наших работников были немножко повыше, чем у армейских офицеров, но в результате они получали меньше… Противники у меня были большие — особенно по линии управления кадров. Мол, а как быть с другими главными управлениями — им ведь тогда тоже надо платить, а где денег взять? Однако Андропов поставил этот вопрос перед Политбюро, было принято решение ввести денежное довольствие за звания всему офицерскому составу КГБ. Кстати, это показывает и уважительное отношение Андропова к воинским званиям…
— Иван Лаврентьевич, а почему вы приняли решение уйти из центрального аппарата?
— У меня сложились очень хорошие деловые отношения с руководством Минобороны, но не сложились с Циневым… Дело дошло до того, что он высказал Андропову свои сомнения: мол, нет ли у меня какого-то сговора с военными? Тот меня вызвал, обсудили служебные вопросы, он говорит: «Мне не хотелось вас волновать, но…» После того как Юрий Владимирович меня выслушал, он говорит: «Иван Лаврентьевич, я полностью с вами согласен, но вы поймите и мое положение: Цинев имеет прямые выходы на Генерального. С другой стороны — Цвигун тоже имеет. И я между ними нахожусь… Поэтому подумайте, как быть?»
— То есть, даже будучи председателем КГБ, Андропов не мог чувствовать себя полностью независимым человеком?
— Вы правильно понимаете… В общем, попросил я направить меня на должность начальника управления в Германии. Андропов согласился, но предупредил, что информация может выйти помимо него прямо на Генсека. Действительно, докладываю Циневу, а он мне: «Хорошо, я уже обсуждал вопрос с Леонидом Ильичом».
— Так что вы тогда вышли из прямого подчинения Андропову?