Кот («Ленивый, ласковый, пушистый…»)
Ленивый, ласковый, пушистый,
Глядит, прищурившись на свет,
Зеленоглазый, серебристый
Любимец неги и поэт.
Упруго тело выгибая,
Встает с ковра, выходит в сад:
Ему тропинка — сень лесная,
Иль благодатный вертоград.
Припал, тревожим тенью птичьей,
В траве — и вот передо мной
Природы древнее величье,
Чудовищ допотопных бой,
Тоска потерянного рая,
Глухие жалобы Творцу,
А кот, концом хвоста виляя,
Лукаво крадется к скворцу.
«Вечности язык суровый…»
Вечности язык суровый —
О беде, о нищете,
Смутный, странный, вечно-новый
Шепот, шорох в темноте.
Как понять его, не знаю,
Но, в магическом кругу,
Слушаю, припоминаю
И припомнить не могу.
Может быть, для дружбы вечной
Мир невидимый дает
Этот знак мне, стук сердечный,
Крыльев медленных полет?
Или горе, угрожая,
Шлет предчувствия ко мне,
Или смерть во двор въезжает
На худом своем коне?
«Нет больше ни сил, ни желанья…»
Нет больше ни сил, ни желанья,
Все прошлое стало чужим,
Темнеют вечерние зданья,
Над крышами стелется дым.
В душе так торжественно пусто,
Светло и просторно кругом;
Сегодня слова Златоуста
Мы в книге старинной прочтем.
Сегодня хочу усладиться
Печалью размеренных строк.
Осеннее солнце садится,
Летят журавли на восток.
«Был ангел послан эту душу взять…»
Был ангел послан эту душу взять
И в небо унести ее опять,
В страну, где нет печали и страданья.
И ангел тенью пал на мирозданье,
И умер я и перестал дышать.
Тогда водитель-дух, с заботой нежной,
Крылом закрыл любезный мне порог
Земли — всей красоты ее безбрежной,
Которую велел оставить Бог,
Порог земли, прекрасной и мятежной.
Безмолвие, простор и тишина
Сменили шум встревоженной вселенной,
И медленно, с ресниц земного сна
Теснима слепотою вдохновенной,
За пеленой спадала пелена.
Но ангел молвил: «Воля вечной Силы,
Здесь — область тени, той, что разделила
Земные и небесные дела…
— «О, неужели смерть — такая мгла?»
— «Преддверие».
Но темнота слепила.
И ринулись мы в темноту, и вдруг
Краса иных миров глазам предстала;
Я сделался весь зрение и слух,
А вестник смерти, вечный, верный друг
Последнее откинул покрывало…
Все — только сон, — и никого вокруг.
«Несётся в пустоте Земля…»
Несётся в пустоте Земля,
Кружась, в пространстве звёзды мчатся, —
Как восхитительно качаться
Цветку на высоте стебля!
Подобный огненному чуду,
Горит над Альпами восход.
Пастух, пришедший с гор оттуда,
Над светлым озером поёт.
Счастливое существованье,
Рай, данный нам, рай милый наш!
Певец, о нём воспоминанья
Ты, всё равно, не передашь.
Но этот голос на восходе —
Всё звонче, всё прозрачней он.
Какая тишина в природе,
Как озарился небосклон!
Пантикапея
Л.Л. Догмеру
Сияющая, мраморная, в воду
Нисходит пристань кругом, как венец.
Привязанные лодки на свободу,
Качаясь, рвутся с бронзовых колец.
Вверху амфитеатром синим горы
Теснятся в небо и Тезеев храм
Готов принять процессии и хоры,
Идущие к аттическим богам.
Эллада в скалах Таврии нетленна
И корни лоз и рыба в глубине,
Забывши обо всем, что современно,
Классической покорствуют весне.
Пантикапея древняя, тебе ли
Я песнь размером варварским пою
В стране, где грек, играя на свирели,
Умел прославить родину свою.
«По утрам читаю Гомера…»
По утрам читаю Гомера —
И взлетает мяч Навзикаи,
И синеют верхушки деревьев
Над скалистым берегом моря,
Над кремнистой узкой дорогой,
Над движеньями смуглых рук.
А потом выхожу я в город,
Где, звеня, пролетают трамваи,
И вдоль клумб Люксембургского сада
Не спеша и бесцельно иду.
Есть в такие минуты чувство
Одиночества и покоя,
Созерцания и тишины.
Солнце, зелень, высокое небо,
От жары колеблется воздух,
И как будто бы все совершилось
На земле, и лишь по привычке
Люди движутся, любят, верят,
Ждут чего-то, хотят утешенья,
И не знают, что главное было,
Что давно уж Архангел Божий
Над часами каменной башни
Опустился — и вылилась чаша
Прошлых, будущих и небывших
Слез, вражды, обид и страстей,
Дел жестоких и милосердных,
И таких же, на полуслове,
Словно плеск в глубоком колодце,
Обрывающихся стихов…
Полдень. Время остановилось.
Солнце жжет, волны бьются о берег.
Где теперь ты живешь, Навзикая?
Мяч твой катится по траве.