— Привет... — я практически выдохнула это слово. — Как ты думаешь... ты уже готов вернуться домой? — поежилась я, зная, что говорю, прям как мои родители.

Денни засмеялся в трубку, будто тоже понял это.

— Я ужасно устал... но все здорово. Хотя мы еще не закончили... прости, — в его голосе слышалось искреннее сожаление, поэтому я не смогла сдержать улыбку.

— Все в порядке... наверное. Хотя я безумно скучаю по тебе.

Он снова рассмеялся.

— Я тоже по тебе скучаю.

Вот такой разговор у нас был практически каждый день. Ты едешь домой? Нет. Я скучаю по тебе. Я тоже скучаю по тебе. Я улыбнулась тому, как сильно любила этого бестолкового мальчишку.

— Я только собирался что-нибудь перекусить, но у меня не вышло. Чем собираешься заняться в свой выходной? — тихо пробормотал он, будто садился где-то, совершенно опустошенный.

Я вздохнула.

— Совершенно ничем. И группа Келлана сегодня играет в "Рейзорс", поэтому я буду абсолютно одна... — последнюю часть я произнесла тихо, осмотрев дом, неожиданно показавшийся пустым.

— А почему ты не идешь? — спросил он, слегка зевая.

Я озадаченно посмотрела на телефон.

— А?

— С Келланом... Почему ты не идешь послушать его группу? Тебе, по крайней мере, будет, чем заняться... — он снова тихо зевнул, и послышался звук, будто он повалился на кровать или вроде того.

— Ты и правда устал, да? — спросила я, чувствуя себя виноватой, что не даю ему спать, но все же не отпускаю от телефона.

— Ага... Но все в порядке, — я поняла, что он улыбается. — Я не засну, пока говорю с тобой.

Я почувствовала, как навернулись упрямые слезы. Я так болезненно скучала по нему.

— Я не хочу больше тебя мучить. Мы можем поговорить утром, перед твоей работой. Позавтракаем вместе, — я старалась, чтобы мой голос от этой перспективы звучал счастливо, когда, на самом деле, мне хотелось заныть, чтобы он уже приехал домой.

Он снова зевнул.

— Ты уверена? Я, правда, не против...

Нет, мне хотелось разговаривать с ним всю ночь.

— Да... Поешь, поспи и побыстрее возвращайся домой ко мне.

— Я люблю тебя, Кира, — тепло сказал он.

— Я тоже тебя люблю... Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — он зевнул в последний раз и повесил трубку.

Целую минуту я смотрела на телефон, пока по щеке не скатилась упрямая слеза. Прошло всего девять дней, а я уже плачу от одиночества. Это не похоже на меня. Может, он прав и мне нужно сходить куда-нибудь? По крайней мере, так вечер пройдет быстрее, я и не замечу, как наступит завтрак. От этой мысли я оживилась, смахнула слезы и поднялась наверх в комнату Келлана.

Я постучала в закрытую дверь, и он сразу ответил:

— Входи.

Войдя, я тут же покраснела, так как он еще не успел привести себя в приличный вид. Он стоял возле кровати лицом к двери и застегивал джинсы. Чистая футболка все еще лежала на постели, а его до абсурда рельефное тело было влажным после душа. Он с любопытством взглянул на меня.

— Что случилось?

Я поняла, что стою в дверном проеме разинув рот и глупо пялюсь на него, поэтому поторопилась закрыть его.

— Э-э... Я тут подумала... можно ли пойти с тобой... в "Рейзорс"... послушать группу... — с каждым сказанным словом я все больше и больше чувствовала себя идиоткой. Внезапно я пожалела, что не открыла свою дверь, чтобы провести ночь, дуясь на мир, вместо его.

Широко улыбаясь, он схватил с кровати свою футболку.

— Правда? Тебя еще не тошнит от моих песен?

Он подмигнул, когда натянул футболку на свое потрясающее тело. Я сглотнула, открыто пялясь на него, и заставила себя снова закрыть рот.

— Нет... пока нет. В любом случае, это даст мне возможность заняться чем-нибудь.

Я тут-же пожалела о сказанном, ведь это, наверное, прозвучало грубо. Он восхитительно усмехнулся, когда запустил пальцы в свои густые влажные волосы, а затем, схватив что-то с комода, взъерошил их в удивительно лохматом беспорядке. Я с любопытством наблюдала за ним. Никогда не видела, чтоб кто-то так укладывал волосы. Он даже не взглянул в зеркало, просто инстинктивно знал, как заставить волосы выглядеть стильно совсем не стильным путем. Невероятно сексуально.

Я заморгала, когда он заговорил со мной.

— Конечно, я почти готов.

Он сел на кровать, чтобы обуться, и похлопал по месту рядом с ним. Я присела и стала за ним наблюдать, чувствуя себя совсем глупой из-за того, что вообще сюда пришла.

— Ты разговаривала по телефону с Денни?

— Да... — сказала я грустно; он замолчал и посмотрел на меня.

— Знаешь, когда он приедет? — спросил он, потянувшись за другим ботинком.

— Нет, — вздохнула я.

Он очаровательно улыбнулся.

— Уверен, он скоро вернется.

Келлан встал, взял самую новую гитару из двух, которые у него есть, и положил ее в открытый футляр, лежащий на кровати.

— Время быстро пролетит... правда.

Он улыбнулся так ободряюще, что я не смогла не ответить тем же.

— Готова? — спросил он, закрывая футляр и натягивая через плечо ремень.

Я кивнула, и мы спустились вниз. Он взял ключи, а я — свое удостоверение и немного денег, и мы ушли. В "Рейзорс" было на удивление весело. Этот бар оказался гораздо меньше, чем "У Пита". Помещение представляло собой длинный, узкий прямоугольник с маленькой зоной для группы в передней части и с длинным баром вдоль стены. Оставшееся место занимали столики со стульями. Келлан посадил меня за ближайший столик, находящийся в первом ряду для практически интимного шоу. Конечно, группа играла поразительно хорошо, но более сдержанно. Это было похоже на приватное представление для меня и двадцати моих самых близких друзей. Келлан сидел на стуле во время песни и бренчал на гитаре, его кокетливое поведение уменьшилось почти наполовину, когда паства обожающих его женщин ушла. Не то чтобы девушки в баре не выкрикивали громко его имя и имена других парней — они приходили сюда, в основном, чтобы выпить, и не были теми ревностными поклонницами, которые постоянно зависали в "У Пита", где обосновалась группа.

Я была поглощена выступлением Келлана, по-настоящему вслушиваясь в слова песен и тембр его голоса, а иногда даже подпевала, от чего он улыбался, когда замечал это. Денни предложил отличную идею, вечер действительно быстро пролетел. Не успела я заметить, как ребята уже собирали свои инструменты, а Келлан прощался со своими знакомыми... и целовал нескольких женщин в щеки. Мы сели в его машину и поехали домой. По пути Кел улыбался и тихо напевал песню, которую они играли в конце выступления, пальцами отбивая по рулю ритм. Так оказалось, что это была песня, которая сильно меня тронула в мой первый вечер в Сиэтле. Песня, которая заставила меня заметить Келлана, его внутренний мир. Я откинула голову назад на сидение и повернулась в его сторону. Он заметил мое сосредоточенное внимание и улыбнулся еще шире, продолжая петь.

— Люблю эту песню, — улыбнулась я в ответ, а он кивнул, продолжая петь. — Кажется, она для тебя важна. Она что-то значит? — я не хотела это спрашивать. Но уже было поздно. Он перестал петь и посмотрел на меня с любопытством.

— Ха, — сказал он, перестав отбивать ритм и обратив внимание на дорогу.

— Что? — спросила я робко, надеясь, что не обидела его. Он только слегка ухмыльнулся, совсем не выглядя оскорбленным.

— Никто раньше не спрашивал меня об этом. Я имею в виду никто вне группы.

Он пожал плечами и посмотрел на меня. Я покраснела и отвернулась, задумавшись о том, считает ли он меня из-за этого идиоткой.

— Да... — сказал он тихо. Я моргнула и посмотрела на него, снова подумав, что произнесла свои мысли вслух, а он согласился с тем, что я идиотка.

Но, тепло улыбаясь мне, он только добавил:

— Она много для меня значит...

Он странно посмотрел на меня и снова стал следить за дорогой, не сказав больше ни слова. Я прикусила губу и решила больше не спрашивать об этом несмотря на то, что я отчаянно хотела это сделать. Судя по тому, как он следил за дорогой и время от времени искоса поглядывал на меня, он не хотел об этом говорить. Проявляя уважение, я приложила большие усилия, чтобы больше не затрагивать этот вопрос.