На этих словах он пустил слезу, прижав к сердцу руку, принялся толковать что-то про больную маму, аккуратно заваливаясь на бок.
Те, кто находились в комнате, кажется, приняли его симулянство всерьёз и заслышав, как интонации голос сменились с деловых на обеспокоенные, Вюгяр с успокоенным сердцем закрыл глаза за секунду перед тем, как спина его соприкоснулась с полом.
Апрель, 2010-го года.
- К папе в дом кто-то влез. – Весело сказал Шахин, возвращаясь. – Он думает, что я позарился на его непосильным трудом захапанное. Попрыгунчик-стрекоза – сегодня здесь, завтра там. Прикинь, знает, что я в Белоруссии.
- Его что, ограбили?
- Да позаимствовали какие-то копейки. Я думаю, он под кайфом, сам всё разнёс, а теперь не помнит. Сегодня тогда не поедем в Москву, а то он встретит. Поедем позже – и всё станет лабаббас.
- Чем он вообще занимается у тебя?
- Торгует оптом китайскими товарами. Ещё типа в политике, баллотирование в государственную думу.
Машина тронулась.
Дни, прошедшие потом, мучали Хинд. Ночью она просыпалась в холодном поту, боясь, чтобы чудная, дивная мечта, вдруг оказавшаяся так близко, не исчезла, не превратилась в сон. Её мучила одна-единственная мысль “А вдруг они поругаются?” и даже мама в телефонных разговорах отметила её нервозность.
Она успокаивала саму себя, говорила, что никаких предпосылок к этому нет, что всё будет хорошо, а после динамичной свадьбы ещё лучше, но, разумеется, они поругались.
Тот день был одним из первых майских, по-настоящему, весенних дней, когда зима уже ушла, а лето только маячит на горизонте. Такое радостное и короткое время ожидания будущего счастья – ХIинд улыбалась всему, что видела на улице, а Шахин шёл рядом и в сотый раз рассказывал про своих друзей.
- Настоящий Боря такой – если тебя увидит, захочет драться. Он со всеми дерётся, меня особенно достал. Хватает за ухо, как ребёнка, вообще беспонтово. Я не ребёнок. Ребёнок – это Фаррух. У него есть сестра..
- Слышала. А у вас вообще много друзей? Ну, за пределами вас самих?
- Ну.. Нет. Никто с нами не дружит, никто не общается. Потому что полукровки.
- Девушки красивые вас не любят.
- Да, и девушки.. Знаешь, такая муть – чё-то происходит, разбегаются по национальным углам, сидят там. Вот я в офисе работал – или ты как русский, или ты как твой народ – и атас. Кавказ налево, Центразия направо. Полукровки словно чумные – фью-ю, - он присвистнул. – На нашем уровне не так, а пипл – таакое хавает.
- Что, например? – спросила она, не ожидая услышать ничего умного.
- Ну, - Шахин скорчил гримасу, припоминая, - например, в офисе армяне кучкуются и такую тему ведут – мы лучшая нация, ведь мы похожи на Давида, победившего Голиафа. Вайнахи там тоже отдельно про то, типа, чеченский – самый древний язык всех людей, прямо из Ноева ковчега. Русские вообще чуть не на ножах между собой – одни неоязычники, вторые имперцы, через одного – дворяне. Свалку устраивают. Блин, даже нерусская сестра – арийкой себя вообразила.
- Ну так мы и есть арийцы, - удивилась ХIинд. – Археология, лингвистика, ничто не возражает.
- Я не так выразился. Фашистка она. И кругом много таких психов. Кто их питает?
- Моя тётя сказала бы, что на фоне неспособности увидеть личность в постронних людях и благодаря отголоскам пещерно-коллективного самосознания люди, разбиваясь на мелкие группы по идеологическим мотивам, образуют большое стадо.. – сказала ХIинд, немного запинаясь на сложных словах.
- Твоя тётя, я смотрю – философ.
- Она кандидат географических наук. И так меня утомила прошлым летом. Ты не представляешь.
- Ахаааха, как это выглядело? Дай, соображу. Наверное, как у наших тётечек, так: “ХIинд, где сваты? Где сваты, ХIинд? Не юзай мобильник!”
- Нет..
- А что тогда?
- Она без конца рассуждает о России, о русских, о политике, о Грузии, о грузинах.. С таким видом, словно понимает в этом что-то.. Она помешана на Грузии – никак не могу понять, почему. Хотя у неё дочь в Грузии..
- Я знаю похожего на неё типа. Гога.
- Тот самый? Ты его именем назвался?
Шахин кивнул.
- Русские - это цементирующее дерьмо.. - прошепелявил он не своим голосом.
- Вот дебил.
- Не дебил, а фашист. Всех фашистов в печурку! Сжечь.
ХIинд посерьёзнела.
- И твою сестру тоже? Получится антифашистский фашизм. В психбольницу их. Вполне хватит.
- В Кащенко. И сестру тоже.
- Устами Шахина глаголит истина. Смотри, цветы! – на газоне обладатели незнакомых названий сверкали синим и пурпурным.
- Оборвать?
Она остановила его.
- Люди сажали для красоты. Пусть для красоты дальше тут будут. А я и без них красивая, украшать меня ещё излишне.
- Аахааахахаха, как там АллахI говорит в Къуръане – скоромность должна быть у девушки..
- Не в Къуръане, в хьадисъах.
- Которые ты – Шахин прищурил глаз и показал на неё указательным пальцем – не признаёшь. Сунна нашего Пророка важнее Къуръана, так говорит АбдаЛлахI аль-Буряти.. Так говорит Ренат.. Так говорит Халид Ясин.. Наш амир Докку Умаров заявил на сайте кавказцентр.. Даёшь Имарат Кавказ от моря до моря..
- И Туран..
- И Туран, да! 60 миллионов азербайджанцев под гнётом аятоллы, 50 миллионов татар под властью Кремля. Не мутлу тюркюм дийене!
- Вот уроды.. Хватит. Я понимаю, что они не понимают, что делают, но не могу поверить в это, неужели?
- Ахаахха, твоя тётя понимает? Вот они типа того, как твоя тётя, только тётя о Грузии на кухне зажигает, а они в интернете.. Таких раньше тож до фига было, но не светились.. Асса! Асса! Лезгинка! Лезгинка!
Шахин развернулся перед ней и пошёл задом наперёд, шаркая ногами, распрямив плечи.
- Красиво?
Она обрадовалась смене темы разговора, похвалила:
- Прям Махмуд Эсамбаев. – Он перестал танцевать, и пошёл рядом: в молчании прошло минуты три и выражение лица у Шахина показалось ей грустным.
- О чём думаешь? – спросила она обеспокоенно.
- Я никогда не буду миллионером.
- Почему?
- Всё прожру. – Ответил он тоном человека, для которого всё кончено, и расхохотался.
- А я – потому что у меня никогда не будет миллиона. Разве что в зимбабвийских долларах. – Они уже смеялись вместе.
- Скоро всё равно конец света. В 2012-ом году.
- Ну и пусть. Неприятность эту мы переживём.. – запела она негромко, и спросила, обратившись к нему, - Переживём ведь?
- Как сказать, в каждой шутке.. – он пожал плечами. – ИншаЛлахI, да. Ты боишься?
- Я? – она задумалась. – Если и вправду конец света, то боюсь. Книга есть такая – сколько-то там признаков Судного Дня, вот, сказано, большинство сбылось уже.
- Кулиев автор. Я читал. Всё будет лабаббас, только земная жизнь закончится.
- Жизнь в мгновение пройдёт, не вернуться назад, день на небе зажжёт свой последний закат.. – она заговорщески улыбаясь, ещё понизила голос.
Болтая так, они гуляли взад-вперёд, стараясь далеко не отходить от машины.
- Слушай, а давай поехали в Москву? Хватит уже тут. Мне утром звонила Фуза – папа снова в Дубаях.
- Как? Прям так?
- Ну. – Он выжидательно уставился на неё. – У тебя виза российская не просрочена?
ХIинд обрадовалась:
- Нет. Но я не знаю, как в России регистрируют с иностранцами..
- Мы прочтём никях и тут же – в Лондон слетим. Там распишемся. Отсюда – я не хочу оставлять в незнакомом месте машину. Как вариант?
И они поехали. Мечеть для никяха выбрали с претензией – Сердце Чечни.
- Самая большая в Европе, люстры со Сваровски, бюджет постройки – вау! Пацаны удивятся, а Ступа удавится.
- Зачем тебе нужно, чтобы он удавился? – спросила она просто. Это было началом ссоры.
- Он хотел там с одной. Именно там. Но не вышло. Развели их навсегда.
- И ты, значит, хочешь уесть друга? Пройтись по его горю? – ХIинд с удивлением не узнала своего голоса. Он был чужим и каким-то пилящим.