Апрель, 2010-го года.

- Едут. – Доложил Эльвин глядя в окно. – Я слышу бам-бам-бам от ихняя мигалки.

Вюгяр оторвался от сейфа, измученный и злобный:

- Не умею вскрыть. Он очень хитрый, этот Артур.

- Класс. – Эльвину это понравилось. – Давай его похитим, мощный мужик, возьмём заложник, как Басаев и нас покажут по телевизор. И деньги дадут. А мы его палец отрежем.

Вюгяр в бессилии не стал ему возражать. Тем более не было времени разбирать планы Эльвина – то продать Ляман на органы, то захватить отца Шахина.

Грабёж дома же был его собственной идеей – у них просто обнулились деньги. Ляман, после того, как закрутила любовь со Давудбековым-старшим обнаглела и забыв, кому обязана, подкидывать стала мало и неохотно. Надежды на собственный бизнес развеялись – если Шахин, пока работал в офисе что-то и давал, то Ляман за его спиной шипела и потом не стеснялась приходить к ним и требовать назад отданное.

В конце произошло самое страшное – лох сбежал. Что-то понял, или Ляман неграмотные подходы к нему использовала. Из подсмотренного в окне – охран поставлена плохо, через забор перезли только так – следовало, что Ляман удалось крепко заманить Артура – но ни брату, ни Эльвину она ничего не сказала, начав вести собственную игру. Забыла, кому обязана, кто её вытащил в Нерезиновск. Вюгяр был старше сестры на 10 лет, образован, рано уехал в Россию, многое повидал, перепробовал, но ничего у него не ладилось и ни копейки не водилось, пока он не обнаружил, что в родной деревни прозябает жадная, наивная и на всё готовая родственница. Поженить их с закадычным приятелем Эльвином было делом одно приезда в гости. А дальше – куда муж, туда жена. Бабушка и другая родня против отъезда не возражали.

Потом поиски подходящего идиота. В одном из ночных клубов увидели выступление, решили – то, что надо. Знакомство. Аудиоверсия Корана через наушники Монстер. Кто не с нами – тот под нами. Никях. С документами оказались проблемы, не удалось сходить в ЗАГС, пришлось изображать праведных муслимов. Всё на мази. Работал там, куда его поставили. Начали трясти. И первый обвал – сбережений никаких, заработанное тратил и вообще, деньги к нему идут от друзей, которые погнали его.

- Пока ты живёшь с этой, про реп – забудь. И про нас забудь. Тебя поставили на табуретку, воткнули голову в петлю и ты радостно собираешься дать затянуть её на шее. Пересобираешься – приходи. – так сказал один из них, с узкими глазами, но европеоидным типом лица.

Вюгяр сидел неподалёку в кустах. Слушал.

Понял, что игра проиграна, но не хотел признавать. Выжидал чего-то. Теперь вот.

- Подъезжают. – голос Эльвина.

Вюгяр кинул тяжёлый сейф, лихорадочно бросился шарить по углам. Золотая статуэтка, цепь, яйцо типа фаберже, золотая оправа зеркала.

- Йардым эт! – крикнул он Эльвину, быстрее.

Соображение было – оправу разделить на кусочки, перетереть, продать.

Они налегли и неожиданно зеркало вместе с оправой и стеклом отделилось от прямоугольной доски красного дерева. Посыпались банкноты.

- Блин.

Они случайно напоролись на тайник, но не имея лишней секунды порадоваться данному обстоятельству, как попало хватали деньги, пихали в карманы, за пазуху, в штаны, скручивая, запихивали в обувь.

- Заправь штаны в носки, а то выпадут. – велел Вюгяр.

Внизу громыхнула входная дверь.

Выпрыгнули из окна второго этажа, перелезли обратно через забор. Эльвин, хромая, отставал, жалуясь на вывихнутую в ходе прыжка ногу. Вюгяр отмахивался – высота небольшая, первый этаж у отца Шахина наполовину утоплен в землю и потолки не высокие. Не то что на втором или третьем.

Добрались до машины, отъехали подальше от чужих глаз в какую-то рощу и, вытряхнув одежду, кинулись считать награбленное, складывая деньги в пакет. Набралось немного. Всего 10 тысяч долларов – ожидания не оправдались, они вновь были в дураках.

За редкими деревьями просматривалась дорога – одна за другой понеслись сигналящие машины.

- Артура дела. – Эльвин казался на грани срыва. - Что делать? – спросил он тупо.

Вюгяр старался держаться оптимистично.

- Мотать. А деньги в тайник..

- Где найдёшь?

- Тут было одно место в одни времена, я тут не в первый раз, - сказал Вюгяр, заглядывая Эльвину прямо глаза. – За мной. Не можешь идти – я тебя понесу. Чтобы ты видел, куда я спрячу. Чтобы честно.

Прошли рощицу, с другой стороны её показались развалины производственных зданий.

Когда оставили позади ряд кирпичных, частью недостроенных, часть разрушенных временем и заброшенностью стен, исписанных матными словами, героиновыми галлюцинациями, когда сузилось в геометрическую форму мелькающего квадрата зажатое этажами небо, как будто бы став выше, дальше, а впереди показалась наполненная водой яма котлована, а Эльвин, преисполненный надежды, что всё обойдётся, казалось забыл, про свой вывих, Вюгяр, нёсший его на закортках, напевая вполголоса воровскую долю, скинул тяжёлую ношу на землю и достал пистолет.

Всё произошло быстро – потонули, разводя грязно-серые круги, долговязые ноги в кроссовках. Голова, к которой снятой с бывшего друга курткой, были примотаны кирпичи, ушла под воду – слишком грязную, чтобы увидеть, что там, на дне, раньше.

- И никто не узнает, где могилка твоя.. – услышанная в людях фраза слетела на язык словно ниоткуда, и пронеслась в воздухе сверху вниз, исчезая в никудашнюю темноту, из которой люди входят в этот мир, и выходят лишь по велению Того, для которого мироздание – одна из забавных попыток скоротать вечность.

Вюгяр был рад удачной концовке дела – обжигающее умиротворение жадности от пакета в руках, рискующий быть не найденным до пришествия Мессии, а приход его в ближайшее время – гипотеза маловероятная, труп Эльвина – удачная середина.

Середина не случайно – начало всей истории, разумеется, сестра – глупо несумевшая растрясти лоха, до того, как его компания дала задний в делёжке бабла.

Через два дня поезд уносил Вюгяра из столицы одной из стран бышего Соцсодружества в Вену. Он сидел в общем вагоне, зажатый навьюченными аромынами, яркоглазыми цыганами и вперив в глаза в плохопропечатанную бумагу листал книжку, имя автора которой загораживали его узловатые пальцы - чтобы не привлекать внимания кириллическим шрифтом. “Зулай Хамидова. Русско-чеченский разговорник.” Не привыкшие к напряжению мозг плохо усваивал информацию, а ему надо было любой ценой запомнить хотя бы по трети каждого раздела. Любой ценой.

На одном долгом перегоне, когда за окном почти двадцать минут не мелькало ничего, кроме зелёного буйства хвои, он, воровато оглядевшись протиснулся к окну и опустил вниз руку - якобы смахнуть пепел с сигареты. Кажется, никто не заметил, как в мелькавшую вплотную к рельсам речку упала тонкая красная книжка, превращая Вюгяра Ганидова в человека без паспорта.

Поезд подходил к Вене. Узнав это из трескучего щебета пассажиров, Вюгяр вышел в тамбур и несколько раз, старательно, приложился к железным подпоркам, одновременно косясь по сторонам - нету ли где камеры али наблюдателя.

Больно.

Об опасности заражения крови по-настоящему он старался не думать, о столбняке же не слышал вообще - поэтому без опаски вымазал уже разбитое лицо приперонной грязью, а пакет с 10-ью тысячами, уповая, что европейцам нету дела до его грошей, решил оставить при себе.

После этого всё было просто:

” Вере из ан иммигрэйшен офис?” - спрашивал он у всех, кого встречал на улице. Люди шарахались и только один полицейский наконец подошёл к нему, указал дорогу.

Вошёл он нагловато, боясь лишь одного - наткнуться на кого-либо настоящего. Но никого настоящего пока видно не было.

Чёрт их знает, я не отличу итальянца от кавказца, - подумал со злостью и воткнувшись же в первый кабинет произнёс заранее заготовленную фразу.

– I have escaped from Russia, I am a Сhechen, I am opressed, I am afraid of my safety, the one I can do – is to hope for protection from the European Union.