- Лекции по древнегреческому в нагрузку бывают. – Она ощущала себя безмерно усталой, и человек рядом с нею, тоже, кажется почувствовал это. А возможно, не только это, но и всю странность, двусмысленность – необычайную опасность – создавшегося положения.
- Раз-два взяли, - скомандовал Шахин сам себе, слезая на пол, принимаясь снова за мешок. Выволок его из класса и зашуршал в коридоре – вначале у двери, затем всё дальше и дальше, пока вовсе не затих.
Прошло десять минут, а он всё ещё не вернулся.
- Его не сцапали?
Ксения встала у дверей, то и дело выглядывая, не идёт ли кто.
- Нету. – шептала она каждые тридцать секунд и пять девушек старались дышать тише.
Преподавательница собрала свои вещи.
- Я пойду, пожалуй. У меня стресс. Не каждый же день.. такое. – Сморщилась, словно таракана увидела. – Не бойтесь, не скажу никому, только нам КГБ не хватало.
И ушла.
- Да не, она не скажет, она баба нормальная. – Донеслось до ХIинд из первых рядов.
«Очень нормально – покрывать убийцу» - подумала про себя, - «ведь только она, она одна не знает – догадывается – почему он так легко решился на это. А другие? А если он маньяк?» . Она попыталась представить себе, чтобы чувствовала на месте той же Ксении - какие мысли, какая реакция. Получалось – испуг, залезание под стол. И – молчание.
«В милицию после его угроз я бы точно заявлять не стала. А если я не стала б, то стоит ли их осуждать? Стоит. Если сама плохая и другие плохие, это не повод оправдывать и себя, и их. А если бы я донесла? То посадили бы хорошего человека. Но если б я была б не я, я б не знала, что он хороший! Лежала бы тогда на мне ответственность? Лежала б. Не знание законов не освобождает от ответственности. Стоп! Причём тут закон? Мысли путаются – собрать бы. Как отличить хорошего преступника от плохого приступника? Если б я, была б не я, отличила бы я? Вопрос.. Правосудие и то не может с этим справится, сажают кого не надо, а кого надо не сажают. Хотя, конечно, и кого надо сажают. Но слишком маленький срок, слишком большой срок. Если целая государственная машина – машины почти всех государств мира не могут разобрать, что такое хорошо, а что такое плохо, то может ли человек? Человек – индивидуум – личность – может, но всё будет субъективно для него. А субъективность будет обусловлена личностным воззрением – религия, воспитание, психика. Интересно, какая у меня субъективность? И человек ли я? Вообще, человек ли женщина? Существо женского пола? Или..»
- Эу, ты.. Дыши, да. Не дохни – энивейно не подохнешь. Дыши.
ХIинд поморщилась, открывая глаза.
- Где я?
- Блин, а? Ты завтра-то в универ иди, а то пойдут говорить, что я и тебя того. – сказал такой дорогой голос – нарочито весёлый и бодрый.
- Не щипь мне глаза нашатырем. – Попросила тихо.
- У меня его бутылка. Видишь? – похвастался. – Подарок. Нюхай сколько в кайф.
- Мне этой гадости в кайф не быва..
- Ты чего? Ты сама вообще как? – перебил он. – На тебе минералки.
Теперь ХIинд огляделась – раскидистые деревья бежали прямо на неё, ударяя в лицо воздушными брёвнами.
« Это машина едет по аллее, а в салоне включена вентиляция» .
- Шукран. – попыталась улыбнуться, но не получилось.
- Хорошо, когда есть денег, много денег у меня.
- Что?..
- ГАИ на дороге. Откупаться будем, вот что.
Машина затормозила.
- Документы предъявите удостоверяющие личность и владение транспортным средством.
- Вот. – Шахин сунул в щель приоткрытого окна две смятые бумажки, на документы не похожие даже отдалённо.
- Гражданин.. – начали за окном в замешательстве.
- Гражданин Соединённого Королевства Великобритания Шахин Давудбеков уверяет вас, что документы при нём, но по карманам шарить лень.
- Великобритании? Не Республики Беларусь?
- Не, не Белоруссии.
- Ладно. – ХIинд скорчилась на сидении, чтобы рассмотреть инспектора, после чего ей удалось увидеть как он чешет затылок. – Проезжайте.
Машина тронулась.
- И не Белоруссия говорить надо, а Беларусь. Бе-ла-русь. – донеслось вослед.
- По-русски правильно – Белоруссия. – заметила ХIинд.
- Беларусь, Белоруссия, Беларусия, Беларуссия – один фиг. Назвали бы честно – картофельстан.
- Как?.
- А чё, чё, им правду слабо сказать, а? Стоп.
- По-моему, здесь знак остановка запрещена.
- Не остановка же есть, стоянка. Жди меня и я вернусь. – Дверь хлопнула оглущительно, заставив инстинктивно зажмурить глаза.
Сидеть скучно, к тому же подташнивало.
Она посмотерела – через метров пять газона виднелось здание, горевшее огнями, почему-то без вывесок . Не сообразив, для чего здание предназначено, полезла в бардачок, понимая, что поступает не хорошо, но не в силах сдержать приступ любопытства.
Приоткрыла – на колени посыпались крошки, ворох бумажек и счетов. Последним сверху выпал пистолет – она испугалась было, но быстро взяла себя в руки – точь в точь такой же видела у Заурчика:
- Не бойся, газовый. – Сказал он тогда ей и выстрелил куда-то вбок – хорошо, окна в доме были открыты настежь, почти ничего и не почувствовалось.
- Чё ты в мои вещи залезла? – спросил Шахин, залезая обратно в машину. – Держи. Хорошее, вчера тут питался – опробовал.
Она взяла из его рук подогретую пиццу, принялась жевать.
- Да не залезала я..
- Брешешь. У меня там нитка воткнута, между дверцей и корпусом.. Ах-ахаха. Смешно я тебя поймал?
- Смешно.
- Типа сыщик. – Он наклонил голову вправо, мимо неё – ХIинд испуганно вжалась в кресло.
- Ты чего?
- Вуга-ага-га, испугалась?? Гляди, - Шахин ткнул указательным пальцем в стекло, - правая фара отливала солнечными лучами.
Она не сразу сообразила, что он смотрелся туда вместо зеркала. Сообразив, спросила:
- Но вот же висит прямо в салоне… Тоже отражает.
- Это.. – Шахин мотнул головой. – Я не люблю. Вертеть неудобно. Ты того, знаешь, туда – он постучал пальцами по бардачку – не лазь. Там заряжённый пистолет, стрельнёшь в себя ещё.
- А он не газовый? Похож ведь..
- Не похож. Газовый. Переделан под боевые патроны. А огнестрельный у меня вот этот – он задрал майку. – Видно?
- Я думала. Ты от него разве не должен избавиться?
- Че-его? – Шахин засмеялся. – Тот, из которого я Ляму стукнул, я его утилизовал давно. Этот другой.
ХIинд закрыла глаза.
К кому я попала? С кем связалась? У кого в машине сижу? Сколько у него вообще пистолетов?
Тьфу, какие дурацкие мысли.
Она любит его и ей всё равно; к тому же Ляман заслужила своё, долго к этому шла.
А впрочем, мысли совсем не дурацкие – сшиб же он её в Петербурге, даже особо и не извинился. Вообще, она мало знает его.
- Что? – спросил он.
Машина уже ехала, быстро, но, кажется, на допустимой скорости.
- Я наговорила девушке, с которой снимаю квартиру такого.. Теперь слухи пойдут.
- Ахахааах, что ты могла ей сказать?
ХIинд пересказала.
- Почему ты вообще представился ей Гогой? Кто такой Гога?
- Одна сука. Найду – зарежу.
- Так зарежь.
- Найти надо. Затаился где-то, трусливый шакал.
- В Лондоне, сейчас все бегут в Лондон.
- В Лондоне ему небезопасно. Нет.
- Почему?
- Потому что я – держатель паспорта ЮК. Понимаешь? Реально. Тому служителю волшебной полосатой палочки правду сказал.
У ХIинд отвисла челюсть.
- Так значит, мы граждане одного государство?
- Если Евросоюз одно государство, то так точно, ахааахах. Нравится?
- Ничего себе. Так нас в любом ЗАГСе распишут?
- А ты думала?
- А я думала, никях сделаем и всё..
Шахин покачал головой:
- Нормальная свадьба держится на трёх китах – росписи в ЗАГСе, никяхе и динамичности. Слова мозговитого человека, то бишь меня.
И тут зазвонил телефон.
Взглянув на номер звонящего, Шахин срулил на обочину и вышел из машины.