— Они разбалтывают всем мои тайны! — пробормотала она однажды, нервно приглаживая волосы.

— Кто «они»?

— Эти… в Диего. — Слово «Диего» она произнесла с отвращением. — Вчера вечером они пригласили Шэй и Тэкса в студию, вещающую на весь мир. Они показали свои ритуальные шрамы и назвали меня чудовищем.

— Как некрасиво, — сказала Тэлли.

Доктор Кейбл зыркнула на нее и добавила:

— А еще они показывают результаты подробного сканирования твоего тела и называют тебя «морфологическим извращением»!

— Хотите сказать, что я снова стала знаменитостью?

Кейбл кивнула:

— Ты печально знаменита, Тэлли. Все тебя боятся. Новая система заставила другие города занервничать, однако гораздо больше там теперь опасаются моей банды, состоящей из шестнадцатилетних психов.

— Да, мы жутко крутые, — улыбнулась Тэлли.

— Если вы такие крутые, как ты могла позволить, чтобы в Диего тебя захватили?

— Знаю, мерзко вышло. — Тэлли пожала плечами. — К тому же на меня напали всего-то несколько смотрителей. Они были в таких смешных костюмчиках — на шмелей похожи.

Доктор Кейбл уставилась на Тэлли. У нее задрожали руки — совсем как у бедняги Зейна.

— Но ведь ты была такая сильная, Тэлли. Такая быстрая!

Тэлли снова небрежно пожала плечами:

— Я до сих пор такая.

Доктор Кейбл покачала головой:

— Пока, Тэлли. Только пока.

Миновали две недели одиночества и тишины, и вдруг кто-то ни с того ни с сего сжалился над Тэлли. На стене в ее камере ожил экран — уолл-скрин. Она была поражена тем, насколько быстро ослабела власть доктора Кейбл над городом. В выпусках новостей перестали показывать сюжет о триумфальной атаке на Диего. Рассказы о боевой победе сменились мыльными операми и трансляцией футбольных матчей. Городской Совет отменял одно правило военного времени за другим.

По всей видимости, лекарство Мэдди подействовало на доктора Кейбл как раз вовремя. Второй атаке на Диего не суждено было произойти.

Конечно, в дело могли вмешаться другие города. Новая система им не нравилась, но еще меньше им нравилась перспектива настоящей войны, со стрельбой и всеми вытекающими из этого последствиями. В конце концов, во время атаки на Диего погибли люди.

Хирургические эксперименты доктора Кейбл были подвергнуты огласке и приобрели печальную известность. Власти Диего неоднократно отрицали свою причастность к нападению на Арсенал. Мало-помалу люди начинали верить в то, что все так и было. В выпусках новостей все чаще поднимался вопрос: что же на самом деле произошло в ту ночь, — в особенности после того, как старик, куратор музея, ставший свидетелем атаки, публично рассказал, что же он видел своими глазами. Он утверждал, что в Арсенале был выпущен на волю какой-то нановирус эпохи ржавников, что никакие армейские подразделения на Арсенал не нападали, что туда проникли всего двое людей в масках и что люди эти, скорее всего, были молодые, хулиганистые и слегка чокнутые. Короче говоря, на серьезных террористов не тянули.

В местных новостях стали появляться сюжеты, в которых выражалось сочувствие жителям Диего, в том числе интервью с теми, кто был ранен, но остался в живых после бомбардировки городской управы. Эти сюжеты Тэлли смотреть было тяжело, она стремилась поскорее переключиться на другой канал, поскольку в конце программы обычно перечисляли имена семнадцати погибших во время атаки. Среди них было имя человека, который по горькой иронии судьбы был родом из города, напавшего на Диего.

Его фотографию непременно показывали.

Начались споры о войне — да и не только о войне. Чем дальше, тем острее становились разногласия. Дебатирующие разговаривали все менее учтиво и сдержанно, и наконец беседы о будущем города стали по-настоящему уродскими. Пошли разговоры о новых морфологических стандартах, о том, что стоит позволить уродцам и красавцам встречаться и общаться, и даже о расширении границ города.

Лекарство действовало здесь точно так же, как в Диего, и Тэлли с волнением размышляла о том, каким же станет будущее благодаря ей. Не начнут ли городские красавцы вести себя наподобие ржавников? Вдруг они двинутся за пределы города, начнут вырубать леса, перенаселят планету, сровняют с землей все на своем пути? Кто их остановит?

Доктор Кейбл на новостных каналах не появлялась, имя ее почти не упоминалось, ее влияние угасало, ее могущество таяло у Тэлли на глазах. Кейбл перестала приходить в камеру, и вскоре городской Совет сместил ее с занимаемой временной должности председателя — как было объявлено, по причине того, что кризис миновал.

А потом пошли разговоры о деспециализации.

Чрезвычайники были опасны, они были потенциально психически ненормальны, да и сама идея операции по их созданию была несправедлива. В большинстве городов таких существ никогда не создавали — ну разве что немного усиливали быстроту реакций у пожарных и рейнджеров. Пожалуй, именно сейчас, на исходе отвратительной, всеми осужденной войны, настало время избавиться от чрезвычайников.

После продолжительных дебатов этим занялись в родном городе Тэлли. Это был жест мира для всех остальных городов. Одного за другим агентов Комиссии по чрезвычайным ситуациям возвращали к норме, они становились обычными, психически и физически здоровыми горожанами. Доктор Кейбл даже не подумала возражать.

Тэлли казалось, что стены камеры давят на нее все сильнее с каждым днем. Мысль о том, что ее снова изменят, ужасно ее пугала. Она переключала экран на стене в зеркальный режим, смотрела на свое отражение и представляла, что ее по-волчьи зоркие глаза станут водянистыми, а черты лица — заурядными. Даже шрамы от ритуальных порезов на руках исчезнут, а Тэлли почему-то не хотелось от них избавляться. Они напоминали о том, сколько ей довелось пережить и преодолеть.

Шэй и остальные «резчики» до сих пор оставались в Диего. Они были свободны и, наверное, могли бы улизнуть, избавиться от деспециализации. Они могли жить где угодно. В конце концов, «резчики» были предназначены для жизни за городом.

Но Тэлли бежать было некуда, спасти себя она не могла.

И вот наконец однажды ночью за ней пришли врачи.

Операция

Тэлли услышала два нервных голоса за дверью камеры. Она соскользнула с кровати, подошла к двери и приложила руку к сверхпрочной стене. Чипы, вживленные в ее ладонь, преобразили едва слышное бормотание в отчетливые слова…

— Думаешь, на нее подействует?

— На других действовало.

— Но она же… понимаешь… особенно ужасна.

Тэлли нервно сглотнула подступивший к горлу ком. Да, спорить не приходилось. Тэлли Янгблад была самым знаменитым шестнадцатилетним психом-киборгом на свете. Строение ее тела в убийственных подробностях было показано всему миру.

— Расслабься. Эту порцию изготовили специально для нее. Эксклюзив, можно сказать.

«Порцию чего?» — подумала Тэлли.

И вдруг услышала шипение. В камеру начал проникать газ.

Тэлли отпрыгнула от двери и сделала несколько торопливых вдохов, пока газ не успел заполнить камеру целиком. Она в отчаянии заметалась, осматривая знакомые стены и пытаясь в миллионный раз найти какое-нибудь слабое место. Она вновь, в который раз в своей жизни, искала способ убежать…

Паника охватила Тэлли. Они не могли так поступить с ней. Только не это! Она не была виновата в том, что так опасна. Это они ее такой сделали!

Но выхода не было. Бежать из камеры она не могла.

Тэлли задержала дыхание. Адреналин бушевал в крови. Поле зрения подернулось красными точками. Она не дышала уже почти минуту. Острота страха угасала. Но она не имела права сдаваться.

Если бы только она могла соображать ясно…

Она опустила глаза и посмотрела на руку, покрытую шрамами. Последний порез она нанесла себе месяц назад. Ей казалось, что при очередном ударе сердца кровь хлынет из вен. Может быть, новый порез поможет ей додуматься, как выбраться отсюда.