— Куда именно, если не секрет? — поинтересовался Бек.

— Да, это большой секрет, но вам я открою его при условии, если вы познакомите меня с одним из представителей генконсульства СССР. Желательно сделать это в ближайшие два-три дня, а лучше было бы завтра.

Курнаков был весьма опытным агентом советской разведки и потому далеко не случайно обозначил Холлу в ответ на его просьбу время встречи через три с половиной часа. Как только Тед сообщил по телефону, что с ним хотел бы встретиться человек из Лос-Аламоса, из далекого штата Нью-Мексико, Бек, не представляя еще себе, что такое «Лос-Аламос», мгновенно сообразил, что ему нужно пару часов для консультаций с оперработником, у которого он находился на связи. В резидентуре не поверили своему счастью — доброволец, как с неба свалился. Для советской разведки Лос-Аламос являлся объектом устремлений номер один и заиметь там своего источника информации — великое дело! Правда, там был уже один агент — Чарльз, но он приехал туда только около трех месяцев назад и поэтому никакой информации от него не могло еще поступить: с ним не успели даже на то время отработать курьерскую связь, потому что это было не так-то просто. А тут на тебе, человек сам явился из атомной преисподней…

Резидента по линии научно-технической разведки Леонида Квасникова на тот период в Нью-Йорке не оказалось, он находился в командировке в другом штате. Пришлось всю ответственность за решение вопроса с неизвестным человеком из Лос-Аламоса брать на себя Маю и Алексею. Беку была дана установка — в процессе беседы расположить его к себе, попытаться вызвать на откровенность и выяснить следующие вопросы:

1. Чем он может подкрепить свою работу на объекте Лагерь-21 и насколько приближен к атомным секретам;

2. Что побудило его искать контакты с нами и как он думает продолжать их с учетом закрытости Лагеря-2;

3. Все предложения по способам связи должны исходить от него самого;

4. За предоставляемую информацию гарантируйте ему материальное вознаграждение;

5. Проинструктируйте его о соблюдении известных вам правил конспирации;

6. Назначьте вторую встречу ровно через неделю в удобное для вас и для него время в зоопарке у одного из вольеров;

7. В случае крайней необходимости и в интересах дальнейшего развития оперативного контакта можете заявить ему, что вы уполномочены вести беседу компетентными советскими органами.

— А почему вы так настаиваете на встрече именно с сотрудником генконсульства? — спросил Курнаков.

— Потому что вы просто журналист и не гражданин той страны, которая должна знать о реализации Америкой грандиозного и опасного для всего мира проекта. Я хотел бы откровенно побеседовать с официальным сотрудником Советского Союза, которому я готов передать всю необходимую информацию по этому проекту. Советский Союз должен знать о нем, только он сможет противодействовать далеко идущим планам США.

— Но у Советского Союза сейчас нет более важной задачи, чем противодействие фашистской Германии. Он и так практически один, до июня этого года, пока не открылся второй фронт, вел войну с Гитлером.

— Но если русские не узнают сейчас о том, что я хочу им сказать, то потом будет уже поздно. К тому времени может произойти катастрофа. И в первую очередь для них самих, а затем и для всех народов мира.

Курнаков-Бек поразился: «До чего ж он конспиративен и настойчив». И, не раскрывая своей прямой связи с советскими спецслужбами, спросил:

— Ну хорошо, а чем вы можете доказать свое участие в неведомом мне и пока только вызывающем у вас страх каком-то особом проекте?

Доктор Холл надолго умолк, в кармане у него лежал список ученых лос-аламосской лаборатории, в котором указывалось, разработкой каких научных вопросов каждый из них занимался. Холл колебался: показывать или нет этот список, который давно уже жег его карман. Мысленно рассудив, что во имя благой цели можно и рискнуть и что его риск может сделать мир более безопасным, он вытащил из кармана документ и молча передал его Курнакову. Тот внимательно прочитал его и сказал:

— Вот сейчас мне понятно, что такое Лос-Аламос, чем там занимаются и кто еще вместе с вами там работает. Это вы доказали. Теперь и я могу вам сообщить о том, что компетентные советские органы при генконсульстве СССР в Нью-Йорке уполномочили меня рассмотреть все ваши предложения в строго конфиденциальном порядке. Я слушаю вас.

Холл. Прежде чем начать, я хотел бы узнать, почему они поручили это вам, а не захотели встретиться со мной сами? Если они думают, что я не тот, за кого себя выдаю, тогда мы можем прекратить нашу беседу и разойтись по домам.

Бек. В этом нет необходимости. Если они послали меня, так это потому, что наша с вами встреча не ставит под угрозу вашу безопасность. Для такого ученого, как вы, любые контакты с советскими представителями опасны и потому запрещены.

Холл. Это уже хорошо. Задавайте вопросы.

Бек. Что вас побудило обратиться к русским и какого рода информацию вы хотели бы им передать?

Холл. Для того чтобы в наших отношениях не было недопонимания, передайте им документ, который вы держите в руке. Я полагаю, что они обнаружат в нем для себя кое-что ценное. И скажите им, что я состою в группе ученых, которые имеют доступ к материалам по всем секретным работам.

Бек. Какой характер носят эти секретные работы?

Холл. Это очень крупный проект по созданию сверхмощного оружия, способного уничтожить все живое на земле.

Бек. Как называется это оружие?

Холл. Атомная бомба.

Бек. Кому принадлежит идея создания этого оружия?

Холл. Трудно сказать. Первыми этим стали заниматься немцы, особенно с того времени, как они начали готовиться к войне. Затем венгерский ученый Лео Сцилард, покинувший Европу из-за преследований фашистов, уговорил американских ученых не публиковать в открытой прессе научные статьи по ядерной физике. Он также убедил Альберта Эйнштейна подписать письмо президенту Рузвельту и поставить его в известность о том, что если германским ученым удастся создать атомную бомбу и передать ее в руки нацистов, тогда произойдет катастрофа для остального мира. Это стало причиной, по которой большое число американских физиков, включая и известных ученых-беженцев из Европы, попросили у президента финансирования их исследований по урану. В конце сорок первого года Белый дом удовлетворил эту просьбу и, насколько мне известно, выделил на эти цели крупные ассигнования.

Бек. Что произошло дальше?

Холл. Во-первых, были прекращены эксперименты по использованию атомной энергии в мирных целях и все занялись проблемой создания атомной бомбы. Сейчас для всех научных групп приоритетными задачами являются развитие методов извлечения плутония в относительно больших количествах и определение критических размеров самой бомбы.

Затем Холл принялся описывать методы разделения изотопов урана, а в заключение подчеркнул, что лос-аламосская лаборатория является сердцем экспериментальных работ по атомному проекту и что работа ведется в лихорадочном темпе с очевидной целью выиграть войну с фашистской Германией.

Бек. Давайте снова вернемся к вопросу, который я задал вам в самом начале.

Холл. О чем там шла речь? Я что-то забыл.

Бек. Меня интересовали мотивы, которые привели вас к поиску контактов с советскими представителями с целью предложить им секретную информацию.

Холл. Думаю, что вы меня легко поймете. Причина в том, что я всегда был не согласен с теми, кто считает исторической ошибкой возникновение на карте мира социалистического государства. Вы это знаете. Еще меньше я согласен с теми, кто считает возможным исправить эту ошибку, используя германский фашизм или атомную бомбу. Американская монополия на нее представляет опасность для всего мира. Право монополизации атомной бомбы должно быть разрушено. Я очень надеюсь, что этим разрушительным оружием будут располагать не только Соединенные Штаты, но и Советский Союз. Это создало бы стратегическое равновесие в мировом масштабе: ты не трогаешь меня, а я не трогаю тебя. Как говорят, худой мир лучше доброй ссоры. Надеюсь, что теперь вы понимаете, зачем я хотел встретиться с советскими представителями.