Чисто человеческих симпатий Ганс-Мартин Шлайер не вызывал. Свои немалые капиталы он нажил в должности главы канцелярии президиума Центрального союза промышленности протектората Богемии и Моравии — так гитлеровцы назвали оккупированную Чехию. Иными словами, молодой Шлайер был одним из непосредственных руководителей разграбления Чехословакии в годы Второй мировой войны. Кроме того, он являлся членом оппозиционной правительству Шмидта партии Христианско-Демократический Союз (ХДС).

В общем, решение по доктору Шлайеру канцлер в глубине души уже принял. Жизнь одного-единственного, пусть и очень заметного чиновника, стоит гораздо дешевле свободы десятков ужасных террористов. Однако теперь в опасности жизни сразу 87 ни в чем не повинных граждан ФРГ, включая экипаж лайнера!

— Соедините меня с этим ублюдком, — бросил Шмидт понятливому секретарю, а едва услышал знакомый хриплый голос, заорал: — Что за глупые выходки, Ясир? Немедленно прикажи своим людям освободить самолет!

Председатель ООП Ясир Арафат следил за развитием событий из Бейрута, где грелся у пламени раздутой им гражданской войны.

— А я здесь ни при чем, — заявил он. — Моя боевая организация, ФАТХ, к этому похищению не причастна. Даю слово, что…

— Как так ни при чем? — в раздражении перебил Шмидт. — Именно твой «Черный сентябрь» специализируется на угонах воздушных судов!

— «Черный сентябрь» был частью ФАТХа и распущен еще в семьдесят третьем году, — напомнил Арафат. — Клянусь Аллахом, я контролирую ФАТХ полностью!

— В таком случае это сделали люди из НФОП, — рявкнул канцлер. — Меня вообще не волнует, к какой конкретно банде принадлежат пираты. Меня волнует судьба самолета. Требую освободить его без проволочек!

— Я не располагаю уликами против НФОП, — ухмыляясь, произнес раис. — Но даже если такие доказательства появятся, то как председатель исполкома ООП я не в силах повлиять на бойцов НФОП. Да, «Фронт» входит в ООП. Но мы придерживаемся принципов демократии. Каждый коллективный член ООП волен добиваться наших общих целей так, как сам считает нужным.

Тут уж Хельмут Шмидт окончательно понял, что угонщики — люди из Народного фронта освобождения Палестины.

— Неужели ты не можешь приказать Хададу отменить операцию? — взревел Шмидт. — Как он посмел захватить самолет страны, которая делает для вас столько хорошего! Ты рискуешь серьезно испортить отношения с ФРГ!

— Вади не послушает меня, — упрямо ответил Арафат. — Он не подчиняется мне.

Канцлер с размаху бросил телефонную трубку.

Лайнер «Люфтганзы», которому пираты помешали выполнить рейс № Ш181, устремился к Персидскому заливу. На борту в эти минуты происходила «селекция» пассажиров. «Супружеские пары» разделились. Зухейла Сайё и Надия Шехада Дайбё проверяли документы заложников, чтобы выявить евреев и граждан Израиля. Набиль Харб дежурил в хвостовой части. Командир группы захвата Зухейр Акаше контролировал пилотов — целился им в головы из двух пистолет-пулеметов сразу.

Восточная красавица Зухейла навела на салон пистолет:

— Всем женщинам приказываю немедленно снять колготки!

Поднялся возмущенный гомон, кто-то заплакал. Другая восточная красавица, Надия, усмехнулась:

— Не бойтесь, ваши прелести здесь никого не интересуют. Живо снимайте колготки, кому говорят!

Когда колготки были собраны, террористки стали попарно связывать колготками пассажиров.

— Поймите, Народный фронт освобождения Палестины воюет не с Германией, — приговаривала при этом Зухейла Сайе. — Наш враг — империализм, который помогает сионистам топтать нашу палестинскую родину!

Связанных парами заложников гораздо легче контролировать и убивать. Когда кто-то поднимал палец — просился в туалет — одна из арабских девушек развязывала колготки, а другая держала заложников под прицелом. К запястьям пираток были прикреплены ручные гранаты…

Канцлер ФРГ вызвал известного женевского адвоката Денниса Пайо. Через него вот уже 38 дней безуспешно велись переговоры с похитителями доктора Шлайера. Адвокат Пайо был членом Всемирного союза борьбы за права человека и имел давние обширные связи со многими руководителями как РАФ, так и ООП. Он вполне разделял цели террористов, чем, естественно, внушал им доверие. Теперь Хельмут Шмидт принялся обсуждать с Пайо обмен заложников на заключенных рафовцев под эгидой ООН.

Канцлер не сомневался, что Пайо сообщит о беседе прессе, и таким образом успокоит как похитителей, так и членов РАФ в заключении. Больше всего канцлер опасался, что чьи-то неосторожные, необдуманные действия вынудят террористов взорвать самолет. В этом случае отставка правительства западногерманских социал-демократов будет неминуема.

…После Рима пираты пытались посадить самолет на Кипре, в Ливане, Ираке, Кувейте. Одна за другой страны отказывались принять лайнер: никому не хотелось головной боли с заложниками, террористами, давлением ФРГ и мирового сообщества. Однако когда в баках заканчивалось горючее, первому пилоту Юргену Шуманну ничего не оставалось, как совершать посадку на ближайшем аэродроме. Заодно опорожнялись туалетные накопители, пополнялись запасы продовольствия, а Деннис Пайо тайно вступал в контакт с предводителем пиратов.

Очередная дозаправка происходила 14 октября в столице Бахрейна: шли вторые сутки теракта. Пока мощные помпы перекачивали керосин в баки «Боинга-737», один из членов НФОП, личность которого так никогда и не будет установлена, отправил экспресс-почтой из Манамы ультиматум в Бонн. От Хельмута Шмидта требовалось освободить 11 заключенных членов РАФ во главе со знаменитым Андреасом Баадером. Вместо подписи значилось: «Организация борьбы с мировым империализмом».

Вдобавок Пайо сообщил Шмидту о том, что Эберхард Шлайер, сын похищенного промышленника, должен уплатить 15 миллионов долларов за жизни заложников, в том числе своего отца. Канцлер пришел в ярость, но время для эмоций уже миновало. Заигрывая с палестинцами, Хельмут Шмидт словно извинялся за то, что они лишились родины. Сегодня он убедился, что делать этого не стоило: террористам не нужны извинения.

В тот же день похищенный самолет покинул Бахрейн и совершил посадку по соседству — в международном аэропорту Дубая, самого крупного города ОАЭ. В течение целых суток власти Эмиратов уговаривали пиратов освободить детей, стариков и женщин. Но Зухейр Акаше был непреклонен, поскольку прекрасно знал: по детям слез проливают больше, чем по взрослым.

Наконец 16 октября самолет направился в Южный Йемен. От скуки Зухейла Сайе пыталась очаровывать и одновременно развлекать публику. Выяснилось, что одной из стюардесс сегодня исполняется 23 года. Пиратка расспросила девушку о продуктах, которые имеются на бортовой кухне. Потом Зухейла обрадованно взмахнула пистолетом:

— Отлично, я испеку для тебя бисквитный торт! Стюардесса отшатнулась, лепеча:

— Не нужно беспокоиться, уверяю вас.

— Я сама решу, нужно или не нужно, — отрезала Зухейла. — День рождения должен быть по-настоящему праздничным днем!

И активистка НФОП занялась кулинарией. За салоном зорко приглядывала боевая подруга — Надия Дайбе. Мучительно тянулись минуты…

Танки на ВВП

Лайнер пошел на посадку. Среди бескрайней пустыни показался аэродром Адена — столицы просоветского Южного Йемена. На взлетно-посадочную полосу, пыхая в знойном аравийском мареве белесыми выхлопами солярки, надвигались танки Т-54 советского производства с упруго качающимися высокими антеннами. Это зрелище смутило пилотов, да и самих пиратов. Но Зухейр Акаше быстро оправился. Он был опытным бойцом — не зря именно ему доктор Хадад доверил похищение борта «Люфтганзы».

В голову командира экипажа Юргена Шуманна уперся ствол:

— Сажайте самолет!

Акаше знал, что колебания недопустимы: дашь слабинку, и заложники взбунтуются. Да и угрозу со стороны танков командир пиратов оценил верно. Танки на ВВП были всего лишь эффектным блефом. Официальный Аден не решился бы допустить столкновения танков с пассажирским самолетом. Зато весь мир увидел, как ревностно власти Народной Демократической Республики Йемен борются с терроризмом.