— Свободу Южным Молуккам, которые управляются мусульманскими чиновниками из Джакарты!
— Применить к Индонезии экономические санкции за нарушения прав христианского населения!
— Свободу нашим героическим товарищам, попавшим в нидерландские тюрьмы в позапрошлом году!
— Предоставить нам всем заправленный горючим «боинг» в международном аэропорту Схипхол!
— И положить в самолет полмиллиона долларов на нашу борьбу!
Молуккцы отлично помнили, что в сентябре 1974 года именно таким образом, по воздуху, благополучно вырвались из Нидерландов трое террористов «Японской Красной Армии» после захвата французского посольства в Гааге. Японцы потребовали тогда от Франции 300 тысяч долларов и свободу для своего заключенного товарища. Правда, в Париже интересы японцев «лоббировал» сам Карлос Шакал. Дабы сделать французские власти посговорчивее, он взорвал гранату в многолюдном центре столицы, а потом пригрозил по телефону, что подобные теракты будут происходить ежедневно. Франция мигом сдалась и направила в Гаагу «боинг» для террористов.
Но и молуккцы придумали «изюминку»: их теракт оказался сдвоенным. Тем же утром и в то же самое время — минута в минуту 8.30! — 9 папуасов захватили электричку, курсирующую между Роттердамом и Гронингеном, причем машинисту было приказано остановиться в тот момент, когда поезд проходил лишь в одном километре от захваченной школы. Так еще 51 человек попал в заложники. Десять вагонов стояли в чистом поле, и террористы легко контролировали все подступы к ним.
Сразу стало ясно, что акция очень долго планировалась.
На свободу с… поносом
Ведение переговоров власти поручили доктору психологии Дику Мюльдеру, подчинив ему огромный штат полицейских, медиков, поваров, посыльных, связистов и слесарей. Потянулись мучительные дни. На сей раз террористы были несравненно лучше подготовлены психологически, чем полтора года назад: и речи не было о том, чтобы уговорить их сдаться!
Власти также не собирались уступать, поскольку в мире наконец стали ясно понимать, что уступки только порождают новые теракты. Прежде всего необходимо было вызволить детей, и у доктора Мюльдера родилась рискованная и циничная, на первый взгляд, идея. На 4-е сутки безрезультатных переговоров решено было ее реализовать: в школу передали пищу, содержащую дизентерийную палочку.
К утру 5-х суток школьников разбил страшный понос, а школу охватила нестерпимая вонь. Чтобы не заболели сами террористы, их еду оставили незараженной. В противном случае взбесившиеся от подобного коварства властей молуккцы могли перебить заложников. Теперь же отравление ребят не вызвало подозрений, однако доставило коричневокожим похитителям массу хлопот.
В школу были завезены все необходимые медикаменты, а детей осмотрел опытный врач. Он объяснил папуасам, как следует лечить детей, но предупредил, что не ручается за юные жизни пациентов. Кроме того, врач сказал, что дизентерия является острым заразным заболеванием и грозит, таким образом, самим захватчикам.
Результат затеи Дика Мюльдера превзошел самые смелые ожидания: молуккцы отпустили 106 человек, оставив в заложниках лишь четверых — по одному на каждого! Дети молниеносно прошли курс антибиотиков и скоро попали в свои дома.
Однако переговоры по-прежнему буксовали. Чтобы сделать власти сговорчивее, к концу первой недели террористы убили в электропоезде инженера, а тело его сбросили на рельсы. Тут уж по Нидерландам прокатилась буря протестов: правительство не критиковал только ленивый.
На десятый день теракта ушлые корреспонденты узнали, что и в школу, и в поезд постоянно передаются отборные кондитерские изделия, включая шоколад и пирожные. Это вызвало новый вал обвинений в бездействии и безответственности. Доктор Мюльдер был возмущен до глубины души, ибо обилие сахара в крови снижает агрессивность, делает человека чуточку добрее: сласти передавались террористам намеренно.
Дик Мюльдер выступил перед правительственной комиссией с докладом по преодолению кризиса. Психолог сообщил, что дальнейшее затягивание переговоров возможно на общий срок не более трех недель. С другой стороны, террористы с каждым днем делались все раздраженнее.
— Поверьте, господа, львиная доля моих усилий направлена на то, чтобы террористы с оптимизмом смотрели в будущее, — сказал Мюльдер. — Об их требованиях я с ними говорю так, словно они уже выполнены. Но всему наступает предел. Когда похитители догадаются, что власти намеренно затягивают переговоры, то в приступе ярости могут перебить всех заложников. С другой стороны, у заложников активно формируется стокгольмский синдром…
При этих словах члены комиссии озабоченно закивали, ибо знали, что «стокгольмским синдромом» называют симпатии заложника к похитителям. Изредка такой синдром проявляется оттого, что жертва действительно разделяет требования террористов и готова стать в их ряды. Однако в абсолютном большинстве случаев стокгольмский синдром является проявлением инстинкта самосохранения.
Во-первых, даже в мыслях жертва не хочет прогневать вооруженных людей, способных ее убить. Заложник старается вести себя тише воды, ниже травы, угодничает и в конце концов начинает искренне сочувствовать террористам. Боясь погибнуть в ходе штурма, заложник выступает против силового освобождения, а следовательно, возмущается нежеланием властей «по-хорошему» удовлетворить требования террористов.
Во время штурма заложник готов даже встать на защиту своих похитителей, хотя именно по их вине подвергается смертельному риску. Бывало, что заложники предупреждали похитителей о начале контртеррористической операции и помогали им спрятаться. Такое поведение чрезвычайно опасно, поскольку бойцы спецназа бьют на поражение по всем подозрительным лицам: учинять следствие во время штурма некогда.
Название синдром получил оттого, что впервые был зафиксирован в шведской столице, когда при ограблении банка бандиты захватили несколько человек. После получения налетчиками искомой суммы заложники окружили их, проводили мимо полицейского оцепления и помогли скрыться…
— В нашем случае риск стокгольмского синдрома очень велик оттого, что требования молуккских христиан кажутся справедливыми большинству жителей Нидерландов, — добавил доктор Мюльдер.
Ознакомившись с его докладом, комиссия выслушала начальника генерального штаба королевских вооруженных сил. Выяснилось, что штурм поручен самому крутому в Нидерландах спецназу ББЕ.[17] К разработке операции были привлечены также офицеры знаменитого британского спецназа САС.
За время, прошедшее после захвата папуасами поезда в 1975 году, коммандос не только в Нидерландах, но и во всем мире усердно отрабатывали штурм поезда. Сейчас оба взвода ББЕ тренировалась на точно такой электричке, какая была захвачена.
Помимо спецназа ББЕ, в операции были задействованы боевые пловцы из АВП.[18] Электричка стояла на ровной, открытой местности, а единственным «дефектом» рельефа был проходивший поблизости мелиоративный канал. Пасмурной ночью пловцы седьмого СБС в черных костюмах переплыли под водой канал и подползли к составу. На днища вагонов по всей длине бесшумно установили многочисленные сверхчувствительные датчики, которые регистрировали звуковые и инфракрасные волны.
Это позволило начать прослушивание разговоров и оценивать перемещения как террористов, так и заложников в поезде; школу под Бовенсмилде напичкали электроникой еще раньше. Кроме того, пловцы оставили на вагонных платформах запасы взрывчатки для штурмовой группы.
Конец миссии доктора Мюльдера
На протяжении всего теракта организаторы штурма расспрашивали участников переговоров, в первую очередь женщин-полицейских, которые ежедневно приносили в школу и в электричку пищу под видом служащих Красного Креста. Вся информация сверялась с данными электронного наблюдения и рассказами освобожденных школьников. В итоге удалось установить не только численность и размещение террористов, но и получить их предварительные психологические портреты.