…Машина уже выехала на Литейный проспект, а Маковеенко продолжал перебирать в памяти образы разведчиков, переправленных им в тыл врага. Среди них — Мелетий Малышев, смелый, находчивый разведчик, который сумел добиться доверия гитлеровцев и, как видно из полученного от него недавно сообщения, проник в шпионскую школу абвера в городе Валга.
А сегодня, в ночь на 1 июля 1943 года, Маковеенко проводил в нелегкий путь еще одного разведчика, которого тщательно готовил для работы в стане врага. Им был Николай Степанович Андреев.
До войны Н. С. Андреев работал завучем в средней школе села Красного, недалеко от Костромы. В 1940 году он был призван в Красную Армию и вскоре стал курсантом училища зенитной артиллерии. В августе 1941 года молодой офицер Андреев прибыл в Ленинград.
В те грозные дни полчища гитлеровцев, не считаясь с потерями, рвались к городу на Неве. Они рассчитывали овладеть им штурмом. С 8 сентября фашистские воздушные пираты начали массированные налеты на Ленинград.
Командуя зенитной батареей, Андреев участвовал во многих боях. В мае 1942 года Николай Степанович стал членом ленинской партии, через год был награжден медалью «За оборону Ленинграда». Однако радость этого памятного события омрачила неожиданно свалившаяся на него беда.
Мстя ленинградцам за прорыв блокады города, фашистские изверги усилили варварские налеты своей авиации на жилые кварталы. Наибольшей интенсивности эти налеты достигли в мае 1943 года. Военный совет Ленинградской армии ПВО в специальной директиве предупредил офицеров-зенитчиков о строгой ответственности за поддержание во всех подразделениях высокой боевой готовности. Через несколько дней гитлеровским стервятникам удалось совершить налет на объект, охранявшийся зенитной батареей старшего лейтенанта Андреева, и нанести ущерб нашей обороне. Последовал суровый приказ. «За неудовлетворительную организацию разведки и плохое руководство боем» Андреев был переведен с понижением в стрелковую часть 42-й армии.
На Андреева внимание капитана Маковеенко обратил оперативный работник отдела контрразведки 42-й армии. Армейский чекист отметил, что Андреев хорошо образованный, твердый по характеру человек, убежденный коммунист, глубоко осознавший допущенную им ошибку.
В. Н. Маковеенко обстоятельно побеседовал с ним. Контрразведчик учел, что за его плечами солидный жизненный опыт: недавно Николаю Степановичу исполнилось тридцать лет. Важно было также, что Андреев изучал в пединституте немецкий язык, знал основы радиодела.
Немалое значение имело и другое обстоятельство: капитан Маковеенко не без оснований полагал, что «обиженный» командованием советский офицер наверняка заинтересует абверовцев.
Все эти соображения В. Н. Маковеенко доложил начальнику подразделения, квалифицированному чекисту, в прошлом пограничнику, подполковнику П. А. Соснихину. Чекисты обстоятельно обсудили детали возникшего замысла, разработали план операции. Руководство управления контрразведки одобрило этот план и согласовало его с командованием Ленинградского фронта.
Вскоре Н. С. Андрееву было предложено отправиться в тыл противника с заданием проникнуть в немецко-фашистскую разведку. Он без колебаний согласился. Капитан Маковеенко приступил к тщательной подготовке разведчика к работе в стане врага.
Как-то раз, когда Маковеенко и Андреев уже в десятый раз во всех деталях обсуждали линию поведения разведчика в тылу противника, к ним зашел подполковник Соснихин. Поздоровался, спросил у Андреева, как самочувствие, справится ли он с возлагаемой на него задачей.
— Постараюсь справиться, — спокойно ответил Николай Степанович. — Я волгарь, коренной русак. Выдержу, не подведу.
— А что думает по этому поводу капитан? — поинтересовался Соснихин, вскинув глаза на Маковеенко.
— У меня сомнений нет. Николай Степанович из хитрых костромских мужичков. Плюс к тому — опытный педагог. Его не так-то легко провести.
— Все это хорошо, — подытожил подполковник. — Но самое главное то, что вы, Николай Степанович, коммунист, боец ленинской партии. А это ко многому обязывает.
После ухода Соснихина Андреев написал письмо жене Антонине Семеновне, недавно вступившей в ряды большевистской партии и избранной председателем колхоза: «Милый друг, чертовски хочется встретиться с тобой, но не время, нужно бить проклятых фашистов! Если долго не будет моих писем, не беспокойся. Будь твердо уверена во мне, не подведу».
Андреев ушел к врагу под видом бойца-разведчика, отставшего от своей группы при возвращении с задания.
До нейтральной полосы его сопровождал капитан В. Н. Маковеенко. Прощаясь, Николай Степанович крепко пожал ему руку, тихо сказал:
— За меня не волнуйтесь. Сделаю все, что смогу. Когда, согласно замыслу, командованию было «доложено» об исчезновении бойца, над нейтральной зоной взметнулась осветительная ракета, началась ружейно-пулеметная стрельба. Неприятель ответил пулеметным огнем. Но «перебежчик» был уже на той стороне. Конвоиры доставили его в штаб полка испанской «Голубой дивизии», стоявшей на подступах к захваченному оккупантами городу Пушкину.
После короткого допроса франкисты передали Андреева в распоряжение контрразведывательной службы абвера при 18-й немецкой армии, блокировавшей Ленинград.
Разведчик знал, что абверовцы вначале отнесутся к нему с недоверием, будут тщательно проверять все, что он сообщит о себе. Так и произошло.
Перед началом допроса немолодой лейтенант из абвергруппы строго предупредил Андреева:
— Нам известно, что русские— мастера забрасывать к нам своих разведчиков. Если ты послан с заданием, то, пока не поздно, сознавайся. Ничего плохого тебе не будет. Сможешь работать по специальности, где захочешь. Если не сознаешься, пеняй на себя. Мы все равно узнаем правду.
Допрос длился долго. Контрразведчики абвера пытались запутать Андреева, найти противоречия в его ответах, но цели не достигли — он хорошо усвоил легенду.
Продолжение проверки абверовцы устроили Николаю Степановичу в тюрьме. Они подсадили к нему в камеру под видом «перебежчика» своего агента-провокатора. Однако из этой затеи у них ничего не вышло: Андреев без большого труда определил, что представляет собой его сокамерник.
С удостоверением перебежчика Андреева отвезли в город Остров. Фашисты содержали его в камере при комендатуре гарнизона. Здесь Николай Степанович познакомился с пленным советским летчиком Н. К. Лошаковым. Они разговорились.
Младший лейтенант Лошаков служил в истребительном авиаполку. В одном из воздушных боев с фашистами он был ранен, выбросился на парашюте и попал в плен. Теперь гитлеровцы склоняли его к службе в РОА. Андреев, в свою очередь, рассказал Лошакову, как он оказался в плену.
— И ты пришел к фашистам только потому, что обиделся на командование?! — возмутился летчик. — Нашел причину! Ты или предатель, или трус!
Андреев не выдержал.
— Я не трус! И нахожусь здесь не без цели, — возразил он в запальчивости.
Лошаков задумался:
— Тогда будь осторожнее. Среди пленных встречаются всякие.
— Знаю. А тебе советую: ищи здесь тех, кто хочет быть полезным Родине, склоняй их к переходу на нашу сторону. И постарайся вернуться сам, чтобы снова бить фашистов.
— Об этом думают многие, кто сюда попал, — ответил Лошаков.
Вскоре его куда-то увезли. А через месяц Николай Кузьмич Лошаков принес чекистам первую весточку об Андрееве. Как это произошло, лаконично повествует хроника Великой Отечественной войны.
«Находясь в лагере близ г. Острова, Лошаков задумал побег из плена. Посвятив в свой план военнопленного И. А. Денисюка, работавшего на аэродроме в качестве заправщика самолетов бензином, он стал вместе с ним готовиться к побегу. Улучив момент, пленники забрались в кабину только что заправленного самолета «Шторх» и успешно совершили взлет и полет в направлении на восток. Через три часа полета, уже ночью, Лошаков произвел посадку в расположении советских войск в районе Мал. Вишеры»{5}.