Поцелуй должен был выйти вроде бы шуточным, но внезапно я с силой прижалась к Чарли, и голова у меня закружилась. Поцелуй был страстным и долгим.

— Приятная у вас традиция, — пробормотала я.

— Ничего не скажешь...

В тот раз на том все и кончилось. Всю остальную неделю мы вели себя как брат и сестра, много смеялись. Точнее, смеялась я одна. Чарли лишь изредка улыбался, но что за чудесная это была улыбка!

В день парада, посвященного выпуску, приехала миссис Бронсон. Она смотрела на происходящее и без умолку комментировала все, что видела и слышала.

— Это одна из наиболее важных традиций училища, — поясняла она. — Музыка, которую мы слышим, написана специально для парада в честь выпуска и ни на каких других парадах и церемониях не исполняется... Я хорошо ее помню еще с тех пор, как приезжала на выпуск отца Чарли.

Она плакала, наблюдая за торжественным прохождением курсантов, и рыдала, когда оркестры исполняли «Лихой белый сержант» и «Дом, милый дом», «Девушка, которая ждет меня» и «Доброе старое время». Потом она немного успокоилась, но снова прослезилась, когда под звуки «Армейского блюза» через площадь продефилировала колонна выпускников. Потом курсанты совершили перестроение и промаршировали перед публикой под звуки «Альма-матер». Тут уж слезы у миссис Бронсон полились рекой. У меня у самой глаза на мокром месте, и потому мы обе с ней ревели как белуги в течение всего парада.

По окончании торжеств она обняла Чарли и всхлипнула у него на плече.

— Твой отец так гордился бы сейчас тобой! — проговорила она.

— Да? Значит, мы с ним квиты?

— Что, что?!

— Да нет, мама, ничего.

После выпуска из училища Чарли получил назначение в гарнизон Форт-Онтарио в штате Нью-Йорк. Назначение считалось очень хорошим и давало право на двухмесячный отпуск перед явкой к месту службы.

В Фоллвью мы возвращались все вместе — Чарли, миссис Бронсон и я. Меня не оставляла мысль о том, что Чарли целых два месяца будет жить дома и мы проведем их вместе.

Уже на третий вечер, во время прогулки на озере, он сделал мне предложение. Не очень-то романтично оно выглядело, но тогда я не обратила на это внимания.

— Думаю, для тебя не секрет, что я всегда любил тебя, Маргарет, — сказал он. — По-моему, мы искренне привязаны друг к другу, испытываем взаимное влечение, понимаем один другого и потому будем счастливы. Ты согласна стать моей женой, Маргарет?

Вначале мы сообщили о своем решении моей семье. Мать расплакалась, вслед за ней расплакался отец, потом расплакалась я, и в конце концов расплакался Чарли. Миссис Бронсон, выслушав нас, тоже осталась очень довольна, однако по совсем другим причинам, чем все остальные.

— Рада, очень рада, моя дорогая Маргарет, — заявила она. — Уж я-то знаю, как важно молодому офицеру иметь хорошую, солидную, уравновешенную жену. Чарли здорово повезло, что ты намного старше его.

Мы хотели пожениться сразу же, но родители решили иначе и назначили свадьбу на середину августа. Таким образом, у нас еще оставалась неделя, чтобы совершить свадебное путешествие перед явкой Чарли к месту службы.

Лето в том году выдалось чудесное. По-моему, жители Фоллвью с чувством удовлетворения восприняли весть о том. что Чарли Бронсон женится, а старшая дочь Дэвисов наконец-то выходит замуж, избегая тем самым опасности навсегда остаться старой девой. В нашу честь одна за другой устраивались вечерники, и, по-моему, мы с Чарли разлучались только на время сна. Примерно за неделю до свадьбы мне удалось серьезно поговорить с ним о нашем будущем. Это произошло на террасе нашего дома у озера. Отец и мать уехали в город в кино. Мы остались в доме одни.

— Чарли, могу я поделиться с тобой мыслями, которые все время меня одолевают?

— Разумеется.

— Я никак не могу забыть твой разговор с матерью в Вест-Пойнте. Помнишь?

— Нет.

— Ну как только кончился парад. Ты тогда спросил ее: «Значит, мы с ним квиты?» Помнишь?

— Помню. Ну и что ты хочешь этим сказать?

— А то, что вы с ним действительно квиты. Ты выполнил свое обещание, вернулся в Вест-Пойнт, стал отличником, кончил училище. Вы квиты. Я знаю, как ты относишься к армии, и хочу тебе сказать, что не стану возражать, если ты плюнешь на военную службу и уйдешь в запас.

— Это еще почему?

— По тем самым причинам, о которых ты мне постоянно твердил в течение всех этих лет. Тебя вынудили пойти в военное училище. Ты его терпеть не мог, но все же окончил. Ты сделал то, чего от тебя ждали. С такими настроениями, как у тебя, Чарли, в армии ты окажешься неудачником. Там не скроешь своих чувств. Я не хочу, чтобы ты оставался на военной службе, если ты считаешь, что только я хочу этого. Есть ли в этом смысл?

— В чем, в этой твоей фразе или вообще в твоем предложении?

— И в том, и в другом.

— Фраза не ахти какая грамотная, но смысл понятен. Я счел бы себя сумасшедшим, Маргарет, если бы покинул армию. Я уже прошел через весь этот ад, именуемый военным училищем США, и только сейчас мне представилась возможность получить кое-что взамен. Армия теперь для меня — легкая работенка. Твоего покорного слугу силой заставили пойти на военную службу. Что ж, отлично. Вот я и в армии, и когда придется уйти из нее, на погонах у меня будет несколько генеральских звезд. Милая моя, гарантирую тебе, что стану генералом к 1950 году, а если вспыхнет война, то и раньше. Давай забудем этот разговор. Я служу в армии и уходить не собираюсь. И неправда, что я окажусь неудачником. Я самый удачливый удачник, которым когда-либо была осчастливлена американская армия.

— Я ведь не хотела сказать ничего обидного. Просто я уверена, что ты вообще не создан для службы в американской армии. Тебя вынудили пойти на военную службу, но сейчас у тебя есть возможность избавиться от нее.

— Тебе неприятна мысль стать женой офицера?

— Нет, нет, Чарли! По правде говоря, я даже с волнением жду этого.

— Вот и хорошо... Давай лучше поговорим о нашем свадебном путешествии. Неплохо, если мы съездим на Ниагару.

— Ну не скажи. Поездка на Ниагару стала такой же банальной, как прогулка по вашей «аллее флирта».

— Но ты понимаешь, Форт-Онтарио находится почти рядом с водопадами, так что мы выиграем два дополнительных дня отпуска.

Так мы и сделали.

Наша свадьба по меркам Фоллвью стала подлинным событием. Мои родители устроили большой прием в саду своего дома. Играл оркестр из семи рабочих и служащих фабрики, где служил отец: Громадный стол ломился от индюшек и ветчины, шампанское лилось рекой. В газете потом появились снимки: вот мы разрезаем свадебный торт, вот поднимаем бокалы шампанского, вот обнимаем родителей. После девяти вечера я незаметно ушла с приема, чтобы переодеться. Мы хотели переночевать в гостинице, где заранее заказали номер, а рано утром поехать на Ниагару. Переодевшись, я спустилась в прихожую, где меня уже ожидал отец.

— Мэгги, я должен сказать тебе кое-что.

Я почему-то так и похолодела от испуга — кажется, даже изменилась в лице.

— Да ты не волнуйся, дорогая, — заметил отец. — Ничего страшного.

— Но все-таки?

— Да ведь Чарли-то... Перебрал шампанского, перепил, одним словом, ну и уснул.

Я рассмеялась — не то потому, что не произошло ничего более ужасного, не то потому, что сама выпила лишнее.

— Вот и правильно. Так и нужно относиться к подобным вещам. Такое может случиться с самым хорошим женихом. Я вот тоже немножко приналег на шампанское.

— Где он?

— Мы отнесли его в твою комнату. Думаю, через пару часиков он будет как огурчик и вы сможете отправиться в гостиницу.

— Спасибо, папа.

Я вернулась к гостям. Мне пришлось выслушать немало шуточек о молодой жене, брошенной мужем в первую же брачную ночь, а кое-кто предлагал свои услуги в качестве заместителя Чарли. Через каждые двадцать — тридцать минут я поднималась наверх и заглядывала в свою комнату, но Чарли не подавал никаких признаков жизни. В конце концов, часов в одиннадцать вечера, я отправилась к себе, разделась в темноте и улеглась рядом с Чарли. Он что-то промычал, когда я заставила его подвинуться на кровати, но не проснулся.