Когда десять дней спустя главный инженер Гэвин Арнам сообщил Дрейку, что крейсер готов к выходу в космос, тот сейчас же запросил разрешения покинуть район расположения защитных крепостей и присоединиться к «Александрии» и «Султане» в точке перехода Хэллсгейт – Напье. Как уже случилось один раз до этого, Бардак попросил Дрейка отложить вылет на несколько часов, чтобы встретиться на борту крейсера и обсудить «важные вопросы».

Размышления Ричарда прервал сигнал от двери. Он крикнул: «Войдите», и на пороге показалась Бетани Линдквист.

– Корабль Бардака приближается, Ричард. Ты просил предупредить.

– Интересно, что он скажет нам на этот раз.

– Наверняка что-нибудь важное.

Возле шлюза стоял в почетном карауле двойной ряд морских пехотинцев.

– Добро пожаловать, адмирал, – приветствовал Дрейк гостя, на воротнике которого красовались новенькие кометы.

Бардак пожал протянутую руку. На лице его играла широкая улыбка, лысина отражала яркий свет ламп.

– Опять я вас задерживаю, Ричард.

– Надеюсь, на этот раз сражения не случится.

– Конечно, нет. – Бардак повернулся к Бетани. – Вы уже назначили дату свадьбы, миледи?

Бетани слегка покраснела и покачала головой.

– Я должна выполнить данное дяде обещание, так что со свадьбой придется подождать.

– Не откладывайте надолго, – предупредил Бардак. – Если за сто лет войны мы чему-то научились, так это тому, что счастье нельзя откладывать.

Бетани взяла Дрейка под руку и прижалась к нему.

– Спасибо за совет, адмирал. Мы об этом подумаем.

– Вот и хорошо. – Бардак вновь обратился к Дрейку: – Я прибыл в качестве официального представителя моего правительства, командир. Где мы можем переговорить?

– Вас устроит кают-компания?

– Конечно.

Пристегнувшись к креслу в кают-компании, Бардак достал из «дипломата» несколько официальных бумаг.

– Как вы понимаете, это копии, оригиналы отправились на «Александрию» с кораблем, который заберет королевскую семью. Здесь проект договора о сотрудничестве между нашими системами, несколько торговых договоров и послание нашего короля Парламенту Альты. Также вы найдете здесь подробную запись всего, что мы узнали о рьяллах за сто лет ведения войны. В течение ста дней с вашего отбытия в систему Валерии прибудет наша дипломатическая делегация – мы пошлем корабль, как только восстановим оборону после сражения с рьяллами.

Дрейк принял бумаги и кристаллы с записями.

– Мы будем ждать вас.

– Удачи на пути домой. Я был бы рад помочь вам в ваших делах, как вы помогли мне в моих.

– В каких именно делах?

– Я говорю об истории с земным звездолетом, – ответил Бардак. – Жаль, мы не знаем, откуда он попал в вашу систему.

– Ничего страшного. «Завоеватель» не мог взяться из ниоткуда, надо только понять… – Дрейк внезапно замолчал.

– Что такое, Ричард? – поторопила его Бетани.

– Мне только что пришла в голову одна мысль. Я, кажется, понял, откуда взялся «Завоеватель»!

– И откуда?

– Погодите. – Дрейк встал из-за стола и вызвал на топографический экран схему подпространства. Пролистав десяток кадров, он нашел то, что искал: трехмерное изображение подпространственных переходов между системами Вэл, Напье, Хэллсгейт и Антареса.

Легче всего опознавалась система Вэл – единственная, в которой всего одна точка перехода, Вэл – Напье. Вторым шел Хэллсгейт с двумя точками (Хэллсгейт – Айзер, Хэллсгейт – Напье) и сама Напье с тремя (Напье – Антарес, Напье – Хэллсгейт и Напье – Валерия), замыкал череду Антарес, у которого до взрыва было шесть точек перехода. Дрейк долго смотрел на схему, прежде чем заговорить.

– Я только что понял, что возле Нью-Провиденс мы кое о чем не подумали. Мы знали, что «Завоеватель» пришел из системы Напье, и, когда нашли Нью-Провиденс в руинах, сделали вполне естественное предположение: звездолет попал в систему Напье от Хэллсгейта. Однако вы, адмирал, говорите, что это не так.

– Не так, – подтвердил Бардак.

– И я вам верю. – Дрейк указал на экран. – Видите нашу ошибку?

– Боюсь, нет.

– И я не вижу, – вмешалась Бетани. – В системе Напье больше нет точек перехода.

– Нет есть, – отозвался Дрейк, указывая на точку с надписью «Напье – Антарес» на экране.

– Но это невозможно!

– Почему?

– Прямо за ней Антаресская сверхновая!

– Да.

– Я помню, как кое-кто отругал меня за глупость после того, как на Нью-Провиденс восход сверхновой застал нас вне укрытия. А ты не помнишь?

Дрейк улыбнулся:

– Кажется, припоминаю.

– Если на Нью-Провиденс, в пятнадцати световых годах, радиация так опасна, то какова же она у самого Антареса?

– Да, очень высокая, но «Завоеватель» прошел там на пути в нашу систему, и я могу это доказать.

– Как?

– Во-первых, на корабле мы нашли несколько тел в тех отсеках, где еще сохранялся воздух, и они совсем не разложились – радиация все простерилизовала. Во-вторых, радиация стерла память у всех компьютеров, кроме тех, что обладают специальной устойчивостью, и даже они пострадали. Тогда мы думали, что это результат близкого ядерного взрыва, на самом же деле это последствия того, что «Завоеватель» прошел совсем близко от Антаресской сверхновой.

– Если вы правы, командир, то это совершенно бесполезная информация. Таким маршрутом могут путешествовать только разбитый корабль и мертвая команда.

– Не обязательно. У нас есть противорадиационные щиты, их можно усовершенствовать так, что они защитят нас от излучения близкой сверхновой.

– Жизнью своей я бы за это ручаться не стал, – заметил Бардак.

– Сколько раз Сандар пытался преодолеть блокаду рьяллов в системе Айзера?

– Три раза.

– И что из этого получилось?

– Вы прекрасно знаете что, – проворчал Бардак.

– Сандар и Альта отрезаны от остального человечества, – сделал вывод Дрейк. – Как по-вашему, сколько времени две периферийные колонии смогут сопротивляться Гегемонии Рьялл?

– Если не прибудет помощь – лет пятьдесят. Что вы хотите сказать?

– Именно это: мы должнысвязаться с Землей. Либо мы прорвемся через Айзер, либо рискнем приблизиться к Антаресу. Третьего пути я не вижу.

«Дискавери», «Александрия» и «Султана» шли по гиперболическому курсу мимо Напье и Нью-Провиденс, ученые и космонавты собирали информацию об Антаресской сверхновой. Точка перехода Напье – Хэллсгейт осталась позади два дня назад, до перехода Напье – Вэл оставалось восемь дней. Дрейк сидел в своем кресле на мостике и задумчиво смотрел на изображение сверхновой на главном экране. Шла ночная смена, и светили только тускло-синие лампы.

Командир переводил взгляд с невероятно яркой звезды на окружающее ее газовое кольцо. На первый взгляд эта газовая туманность казалась однородной, только от периферии к центру переливались различные цвета, но после нескольких часов терпеливого наблюдения в ней можно было рассмотреть течения и уплотнения газа. Некоторая практика позволяла воспринимать сверхновую как трехмерный объект, висящий в бесконечном космосе.

– Красиво, правда?

Дрейк повернулся и увидел, что рядом с ним стоит Бетани.

– Глубокая ночь. Почему ты на ногах?

– Мне не спалось, – призналась она, – решила посмотреть на сверхновую. А ты почему не спишь?

– По тем же причинам. – Он снова посмотрел на экран и передернул плечами. – Мне начали приходить в голову разные мысли, – неохотно проговорил он.

– Какие мысли?

– О том, как пролететь сквозь эту туманность! Я и забыл, насколько она велика. Не иначе как у меня тогда случился приступ мании величия.

– Скорее, на тебя нашло вдохновение.

– Ты веришь, что у нас получится?

– Я должнаверить. Земля за Антаресом, а я обещала дяде доставить его депеши на Землю.

Ричард погладил ее по щеке.

– Ты всегда такая упорная?

– Да.

– Когда поженимся, придется мне несладко, чувствую.

Бетани рассмеялась:

– Вовсе нет, только давай мне поступать по-моему.