Машина с репортерами смогла заехать с нами в форт. Я сделал вид, что этого не заметил. Но комендант форта ее увидел и заставил повернуть назад.

– Сабли наголо! – приказал командир конвойного взвода.

И мы вот на пути к последнему этапу. Начались разбитые дороги, машины могли ехать только медленно и сильно тряслись.

Конные часовые галопом проносились по хмурой равнине, не разрешая никому приближаться к стрельбищу. Рассвет розовел на сером небе. Вдалеке заводской гудок призывал рабочих на работу.

Вот зловещий холм; у подножия его столб, или, скорее, свая из тонкого ствола дерева.

Войска выстроились в три шеренги, образовав каре, окружавшее стрельбище. Там присутствовали подразделения всех родов войск. Машина осужденной остановилась на одном из углов образовавшегося квадрата.

Пастор Дарбу, шатаясь, спустился первым. Он был очень расстроен, пастор!

Мата Хари спустилась без посторонней помощи, повернулась и протянула руку обеим сестрам милосердия, чтобы помочь им выйти из машины.

В этот момент трудно было сказать, кого ожидал расстрел. Можно было бы подумать, что это был пастор.

Два жандарма встали рядом с осужденной. Но она оттолкнула их:

– Подойдите, младшая сестра Мари, и крепко подержите меня за руку.

Три шага отделяли ее от войск.

– На караул! – приказал зычным голосом командир.

Мата Хари, казалась, очень расчувствовалась из-за этого высшего почтения. Тогда, с внешностью принцессы, которая проводит смотр роты почетного караула, встречающего ее на вокзале – то, что она часто делала, когда сопровождала кронпринца – она медленно, величественно прошла перед войсками, с поклоном.

Горнисты артиллерии сыграли марш. Обнаженные сабли и примкнутые штыки на винтовках сверкали в атмосфере, ставшей прозрачной.

Неподалеку маленький воробей, глядевший на нас с ветки, принялся щебетать. Странная вещь, «Мата Хари» на хинди означает «птица утра», и именно птица утра прилетела, чтобы поприветствовать ее перед смертью.

Осужденная стояла только в десятке метров от столба. Встав справа от него, в голубом платье на ковре зеленой травы, Мата смотрела на солдат с уверенностью и даже с гордостью. Внезапно она сказала младшей сестре Марии:

– Вот, теперь это конец!… Отпустите меня.

И сильным нервным жестом, она высвободила свою руку. Адвокат обнял ее. Пастор встал перед нею и жандармами, тихо подталкивающими ее к столбу.

Секретарь суда Тибо быстро прочел приговор: «По постановлению Третьего военного трибунала госпожа Зелле приговорена к смертной казни за шпионаж».

Тренированным мерным шагом группа из двенадцати егерей, располагавшаяся сбоку, быстрым перестроением выстроилась перед осужденной.

Жандарм хотел сначала привязать ее к столбу, продев веревку вокруг пояса. Она запротестовала. Санитар подал ей повязку, сделанную из красного платка: она оттолкнула ее и выпрямила голову. Пастор Дарбу, который скрывал от нее вид группы, пытался приободрить ее и никак не мог закончить. Все нервничали. Сцена – большая и последняя – которую считали привычной, отработанной и приготовленной, длилась слишком долго. Наконец, пастор удалился.

Аджюдан поднял свою саблю и отдал команду:

– Целься!…

Мата Хари улыбнулась. Последняя улыбка для ее последней публики! Рукой она послала воздушные поцелуи адвокату и пастору.

Обе сестры стояли на коленях, сцепив руки.

– Огонь!

Гром и вспышка, единые для всех двенадцати ружей. Мата Хари на земле у подножия столба. Ее тело не вздрагивало, не производило ни одного непроизвольного движения. Сержант произвел последний выстрел в ухо, и голова ее легко подскочила как эластичный мяч. Прозвучала команда:

– Для прохождения… Вперед… Марш!

Горнисты затрубили, и войска прошли перед нагромождением нижних юбок.

Подошел доктор Соке, расстегнул ей блузку и ощупал грудь.

– Смерть наступила от пули в сердце, – сказал он, отмывая свои красные от крови руки.

Обе сестры милосердия, продолжали молиться, сменяя друг друга. Младшая сестра Мари приблизилась и сняла кольцо с пальца мертвой. Великолепный подарок, без сомнения, от последнего любовника!

– Не желает ли кто-либо забрать тело? – спросил секретарь суда.

Я взглянул на адвоката.

Никто! O, неблагодарность! И бронзовое тело танцовщицы в ста покрывалах, – или без них, – это тело, вызывавшее страстные желания и горячие споры, было брошено в грубо сколоченный еловый гроб, потом его погрузили как обычный ящик на запряженную лошадьми телегу. У меня до сих пор перед глазами два обозных солдата, сидящие на гробе и философски курящие трубку, переговариваясь с обоими конными жандармами, сопровождавшими повозку верхом.

На кладбище была только имитация захоронения. Тело отнесли в амфитеатр и препарировали; куски его были рассеяны почти повсюду.

Так закончилась жизнь Манон… Простите! Так закончилась жизнь Маргареты Зелле, прозванной Матой Хари, в возрасте 41 года.

IV: Легенда о Мате Хари

Немцы много пользовались женщинами для получения разведывательных сведений. Прежде всего, обычно мы испытываем больше благосклонности или доверия по отношению к женщине, и она потому может пройти везде. Затем у нее есть оружие – улыбка, которая отвлекает внимание даже самых бдительных. Наконец, она легче соглашается выполнить деликатные и значительные задания, потому что не чувствует их опасности, и потому что думает, что «это совсем естественно».

В шпионской школе, которую немцы устроили в Лоррахе, в Великом герцогстве Баденском, и во Фрейбурге в Брайсгау, большинство учеников составляли женщины.

Впрочем, «Академией» руководила женщина.

Мы напомним, что Мата могла входить – мы не сказали, что устраивалась – даже в кабинет министра иностранных дел и в кабинет военного министра, повторив, таким образом, на сорок лет позже подвиги немецкой баронессы Каулы, ставшей подругой военного министра генерала Курто де Сиссе.

Мата Хари была самой выдающейся шпионкой войны, и немцы все еще не успокоились после этой своей потери: они отчаянно защищали ее и даже сочли возможным сравнивать ее с мисс Кэвелл, которую они убили в Брюсселе.

У них хватило наглости воспользоваться случаем Маты Хари для антифранцузской пропаганды. Они посвятили ей несколько фильмов, которые они распространяли в кинотеатрах всего мира; они ее представляли – главным образом, в Америке – как героиню и большую патриотку, в то время как она была только женщиной легкого поведения без сердца и без родины, жадной до денег.

Немецкий писатель Вильгельм Фишер утверждал, что французское правительство колебалось около недели, прежде чем решиться расстрелять Мату Хари, «настолько ее осуждение казалось скандальным».

Голландская газета «Algemeen Handelsblad» дошла до того, чтобы напечатать: «Мата Хари не смогла представить свою защиту; она была осуждена, не будучи услышана».

Пусть вражеские газеты изобретают подобные глупости, все это еще можно понять. Но когда французы заводят у себя защитников этой шпионки, вот это смущает воображение.

До открытия дебатов обвиняемая заявила полковнику Санпру, председателю военного трибунала, что она собирается говорить долго. Полковник ей просто возразил, что для нее самой лучше бы было отвечать на точные вопросы, которые он бы ей ставил, и ответы на которые она вполне вольна была бы объяснять. Мата Хари не настаивала и говорила, впрочем, довольно долго.

Такова правда.

Итак, вот бумага, которую мы получили, напечатанная синим цветом на пишущей машинке. Мы цитируем ее близко к тексту: