Наступающей стороной являлись воры «честняги», «суки» вынуждены были сначала перейти к активной обороне, но вскоре капитулировали. Во всех кузницах ковались ножи и пики — основное оружие враждующих сторон. Ни о какой работе большинства бывших заключенных не могло быть и речи в условиях разгоревшейся поножовщины организованных банд. Люди, заключившие договора или даже работавшие по вольному найму, задолго до амнистии вынуждены были массами подавать заявления об уходе с работы, бежать с производства и спасать свою шкуру в зонах бывших лагерей, где они жили уже в качестве вольных, но под охраной, иные приходили ночевать в милицию. Доходило дело и до организованных налетов банд. Так, в конце августа человек 200 воров, вооруженных ножами и пиками, к определенному часу съехались из разных мест, отстоящих километров до 80, на автомашинах, управляемых такими же ворами, в центральный поселок Певек для полного физического уничтожения проживающих здесь «сук». Во многих местах, в том числе и в I отделе УИТЛа, они выключили электроосвещение, сделали несколько засад. Потребовалось вмешательство всех вооруженных сил поселка с автоматами, чтобы не допустить намеченной «Варфоломеевской ночи» и разогнать приехавших бандитов.
Недавно происходили торжественные похороны одного из главарей «честняг», зарезанного «суками». Похороны превратились в мощную, по нашим местам, демонстрацию дисциплины и единства. Таких организованных и многолюдных похорон никогда не бывало в Певеке, даже когда хоронили самых почетных граждан. На кладбище приехало на грузовых автомашинах, угнанных с разных предприятий, больше ста человек воров. Для зарезанного быт изготовлен хороший гроб, памятник и ограда. Была произнесена довольно грамотно и образно построенная речь и заканчивалась она так: «а этим б….м сукам, прости, дорогой, что выругался я над прахом твоим, клянемся — мы отомстим!» И все, бывшие здесь, подхватили этот клич: «клянемся!!» После этого каждый из присутствовавших попрощался с покойником, поцеловав его труп, бросили по горсти земли в могилу, поставили памятник, ограду и разъехались. Для увековечивания этих похорон был приглашен фотограф. Его фотографию я и прилагаю.
Убивали и охрану. Недавно освобожденными из лагерей был убит лейтенант конвойных войск током высокого напряжения, скрытно подведенным к ручке двери, которую он должен быт открыть.
Резня продолжалась и на пароходах при отправке амнистированных с Чукотки, несмотря на присутствие охраны, и на месте прибытия пароходов, куда организаторами воровских банд давались соответствующие шифрованные телеграммы.
Описанные события происходили и происходят не только на Чукотке, но и по всему Дальстрою, да, вероятно, и по другим лагерям, хотя, может быть, и в меньшей мере, потому что там у освобождаемых было больше возможностей немедленно уехать к месту жительства.
Я привел только весьма немногочисленные факты из жизни контингента исправительно-трудовых лагерей и только те из них, которые характеризуют новые явления, имевшие ранее место только в зародыше, а ныне распустившиеся махровым и очень ядовитым «цветком».
О чем свидетельствуют эти факты?
Совершенно очевидно, что свидетельствуют они прежде всего о том, что наши «исправительно-трудовые лагери» ни в какой мере не справились и не справляются с исправительной частью своей работы, дают совсем негодную «продукцию» и ни в какой мере не оправдывают своего названия — исправительные. Наоборот, в лагерях, особенно за последнее время, из ранее разрозненных преступных элементов создаются, объединяются и организуются воровские банды, связанные крепкой дисциплиной, взаимной поддержкой и чуть ли не общесоюзной связью с преступным миром, находящимся как в лагерях, так и на свободе. Именно эти банды, сильные своей сплоченностью, все больше начинают проводить и насаждать в лагерях среди всего контингента заключенных свою «нравственность» и свои нормы морального поведения. Они-то, по сути дела, и осуществляют «воспитательную» работу в лагерях, и можно себе представить, какое «исправление» получают в таких условиях, в особенности молодые люди — мелкие воришки и прочие нарушители уголовного кодекса, попадающие в подобные лагери впервые.
Надо себе представить как просто, быстро и вместе с тем надежно втягиваются «новички» в эти воровские «корпорации». Молодой человек или девушка — а таких, как указывалось выше, попадает в лагерь, пожалуй, очень много — в настоящее время люди с не очень-то устойчивой психикой и нравственностью совершают в силу каких-либо причин, корни которых вскрываются до конца лишь очень небольшим количеством народных судов, мелкую кражу. Человека осуждают на 10 лет заключения и прежде всего отправляют в тюрьмы. Здесь он встречается со своими новыми, но уже многоопытными и бывшими «товарищами», с которыми он проделывает более или менее длительный путь этапом к месту постоянного заключения. Первый же вопрос к новичку будет: «за что судился, сколько дали, бывал ли в лагерях раньше». Если новичок повинен в краже, тут же принимается живейшее участие в его устройстве «в своей компании», его берут под свою опеку, знакомят с условиями жизни и быта в новых, незнакомых ему ранее, условиях, конечно, в своей блатной интерпретации, потом делаются наколки и постепенно производится надежная вербовка в мир «честняг».
В самом деле, никто ведь и нигде с таким новичком, попавшим в заключение впервые и отправляемым из зала заседания суда в тюрьму, серьезно не поговорит о том, в какую компанию он попадет, как ему держать себя в новом коллективе, чего опасаться, какой линии придерживаться, чтобы поскорее освободиться и поскорее вернуться в свою семью. И, конечно, осужденный сразу же попадает в сети опытных и бывалых рецидивистов, со всеми выпекающими отсюда дальнейшими последствиями. Если же новичок быстро разберется в обстановке и не станет «честнягой», то ему угрожает превращение в «суку» — изменника воровской корпорации, т. е. волей-неволей, а придется ему присоединяться к другой корпорации, не овеянной, правда, специфической блатной «романтикой», но зато поддерживаемой чаще лагерным начальством. Однако и эта организация столь же далека от возможности исправления нравственности этого новичка и превращения его в честного и полноценного гражданина социалистического общества. В очень редких случаях, при создавшихся в лагерях условиях, такому новичку, причастному к покушению на собственность, удается удержаться в рядах нейтральных «работяг», но и в этом случае ему придется поддерживать или воров, или «сук», в зависимости от того, чья организация в лагере, куда он попадет, сильнее.
В настоящее время в большинстве лагерей администрация совершенно бессильна проводить какую-либо свою, авторитетную для подавляющего большинства заключенных, линию воспитания и организации коллектива заключенных. Раньше администрация лагерей с помощью «сук», которые, кстати сказать, и не именовались еще так (этот «термин» сравнительно новый), и поддерживающих их «работяг» пытались привести к повиновению рецидивистов-«честняги», что до поры до времени частично удавалось. Делалось это, по крайней мере, в Чаун-Чукотских лагерях весьма примитивно и, примерно, так: прибывал новый этап заключенных, обычно очень значительный — 1,5–2 тыс. человек. Для его приема и «обработки» мобилизовались все вооруженные силы охраны, администрация и хозобслуга лагерей из вольнонаемных и заключенных, самоохрана и нередко «добровольцы» из бывших лагерников «ссученных воров», опасающихся, что в лагерях возьмут верх прибывшие с новым этапом «честняги», после чего им не сдобровать. С ведома руководства лагерями все эти люди начинали сортировку этапа, обыски и расправы с рецидивистами, проявляющими особую строптивость. До последних лет рецидивистам и бандитам, бывшим в меньшинстве, приходилось подчиниться силе, в результате чего иные изменяли своему «уставу» и корпорации и переходили в ряды «сук», т. е. подчинялись безоговорочно всем лагерным требованиям и порядку, другие — наиболее закоренелые — уставу своему старались не изменять, но и активно не выступали. Однако ненависть и злоба не исчезали и накапливались, а в настоящее время, когда рецидивистов-«честняг» стало больше и они почувствовали свою силу, началась открытая борьба; во многих лагерях «честняги» взяли верх, и лагерному руководству ничего не оставалось делать, кроме признания этого «лагерного переворота» за совершившийся факт и путем размещения заключенных в разных лагподразделениях предотвратить внутрилагерную резню.