И снова: «Добре дошли», «Здравствуйте!», «Мы всегда рады гостям из Москвы». Клавдия и Стоян Заимовы говорят на прекрасном русском языке без малейшего акцента.
Нас буквально забрасывают вопросами: что нового в журналах и театрах, как идет строительство автомобильного гиганта в Набережных Челнах, не повредит ли жара хлебам? На особом месте вопросы о наших космонавтах. Как и повсюду в Болгарии, их знают не только по фамилиям, но и по именам…
— Мы их всех, — говорит Анна Заимова, — пламенно приветствуем и желаем им новых побед!
Потом она пишет, обращаясь к воинам Н-ской ракетной части Советской Армии, чей привет мы привезли в дом Заимовых.
«Будьте верными сынами Отечества! Будьте зоркими и неустанными, смелыми и сильными, как ваши отцы и деды, матери, братья и сестры, совершившие социалистическую революцию, построившие социализм, спасшие мир от чумы ненавистного фашизма. На вас с надеждой смотрит все человечество!»
Под письмом рядом с подписью матери расписались дочь и сын. Чуть ниже от себя лично сын добавил:
«Братьям из Советской Армии!
Будем всеми силами крепить наш союз, нашу семью. Да никогда не покинут нас великая дружба, революционная бдительность и сыновняя ответственность перед нашими народами, перед нашей прекрасной социалистической землей!
Мы прощаемся с гостеприимным домом, взволнованные всем увиденным и услышанным.
— Большое спасибо вам, дорогие товарищи Заимовы, бойцы, патриоты, интернационалисты. Большого счастья вам, свято хранящим болгаро-советское родство…
О. Горчаков.
Дора вызывает Директора.
О Шандоре Радо
На крыше московского ресторана «Прага» уже не белели покрытые белоснежными скатертями столики. Порывы осеннего ветра заносили сюда багряные листья бульваров. Ледяной дождь хлестал по окнам залов, за которыми прятались от непогоды посетители. Александр Радо поглядел в окно: за стеклом ярко, как ракеты над передовой, вспыхивали трамвайные дуги. В «Праге» Радо случайно встретил одного из своих берлинских знакомых.
— В Берлине, как ты знаешь, я редактирую географические издания, — рассказывал Шандор — так называли Александра Радо земляки-венгры. — Пишу для немецкой энциклопедии. А здесь в Москве сотрудничаю в редакции «Большого советского атласа мира», недавно встречался с географом Баранским. Все советские дети занимаются по его учебнику. Я пишу по его предложению для советской энциклопедии. Картография, география — мое призвание…
Через год дела снова привели Радо в Москву. Один из земляков и единомышленников Радо, журналист, с глазу на глаз сказал ему в гостинице «Люкс»:
— Я рекомендовал тебя как настоящего антифашиста, как революционера-интернационалиста.
Александр Радо взволнованно ходил по комнате.
— Конечно, я всегда считал святым долгом каждого из нас помогать Стране Советов, но справлюсь ли я… Это так неожиданно…
— А ты подумай, — посоветовал друг. — Взвесь все. Как говорят русские: утро вечера мудренее.
В ту ночь Александр почти не сомкнул глаз. Какой из него разведчик! Правда, к военным тайнам он некогда имел отношение: после офицерского училища его, сына торговца, направили в бюро секретных приказов артиллерийского полка австро-венгерской армии. Эти приказы открыли ему глаза на солдатские волнения, на рост революционных настроений в войсках, на выступления против габсбургской монархии. Тяга к знаниям заставила молодого офицера поступить заочно на факультет юридических и государственных наук Будапештского университета. Под громовое эхо Октябрьской революции, докатившееся и до Венгрии, Радо читал Маркса и Энгельса. По всем швам трещала старая империя. Уже в 1918 году пылкий артиллерист примкнул к социалистическому движению, а 21 марта 1919 года в Венгрии победила Советская республика…
Когда на красную Венгрию накинулись ее враги, в ряды защитников молодой республики — венгерскую Красную Армию, как раньше в Советской России и потом в Испании, влились русские, украинцы, болгары, чехи, словаки, поляки, румыны, югославы. Шандор Радо назначен картографом в штаб 6-й дивизии венгерской Красной Армии. Комиссаром в этой дивизии был пламенный революционер, один из организаторов Красной Армии Венгерской Советской Республики Ференц Мюнних. Вскоре девятнадцатилетнего Радо назначили комиссаром артиллерийских частей — революция любит юных.
Никогда не забывал Александр полные энтузиазма дни освобождения Словакии, где также была провозглашена Советская республика. А потом — горькие июльские дни, поражение, изгнание.
В Вене он однажды услышал: Юденич взял Петроград. На следующее утро выяснилось, что это утка. Радо понял, как дорога ему русская революция. Ради нее он готов на любые жертвы…
И вот долг зовет его в ряды борцов невидимого фронта. Придется бросить науку и взяться за дело, требующее ежечасного риска…
А разве в 1921 году, когда он впервые приехал в Москву на III конгресс Коминтерна, он не был готов на все ради революции — светлого будущего планеты! Тогда его до слез растрогал скудный делегатский паек: одна селедка, десяток папирос и ломоть черного хлеба. Московского хлеба! Хлеба революции! Этим хлебом, этой селедкой пахло в величественном зале Кремлевского Дворца, где происходил конгресс.
Новая радостная встреча с Москвой состоялась в 1924—1926 годах. Работа над картой Советского Союза для иностранных туристов. Дружба с Михаилом Кольцовым. Должность ученого секретаря в Институте мирового хозяйства и мировой политики при Комакадемии. Спокойная жизнь с любимой женой и другом Леной Радо. В 1926 году он возвращается в Берлин. Радо преподавал в берлинской марксистской школе, когда Гитлер захватил власть и развязал коричневый террор. Супругам Радо удалось бежать за границу.
Эрнст Тельман был тысячу раз прав, сказав:
«Гитлер — это война! К войне надо готовиться. Это главное. Личное — потом, после победы…»
И Александр Радо встретился с Артуром Христиановичем Артузовым, одним из талантливейших помощников Дзержинского в ЧК, а затем — Берзина в Разведупре РККА. После обстоятельной беседы с Артузовым — решающая встреча с заместителем и преемником Берзина на посту начальника Разведупра — с комкором Урицким, старым большевиком-подпольщиком. Два ордена Красного Знамени на гимнастерке Семена Петровича, усы щеточкой, пристальный взгляд смелых глаз… Это было в 1934 году.
Фотограф делал снимок за снимком, крупным планом снимая посетителей роскошного особняка «Элизе Билдинг» на Фобур Сент-Оноре в Париже. Новейший «болекс» стоял на треноге за полузашторенным окном на втором этаже дома напротив. По тем временам — осень 1935 года — только разве германская разведка могла похвастаться лучшей оптикой — с заводов Цейса. Октябрьский ветер мел багряные листья каштанов по широким тротуарам от Елисейского дворца.
Рядом с фотографом, развалившись в кресле перед окном, скучал офицер из сюртэ женераль. Делать ему было решительно нечего. Его приставили к фотографу следить за тем, чтобы фотограф не спал, а делал исправно свое дело.
У подъезда дома напротив висела вывеска: «ИНПРЕСС. Независимое агентство печати». Подъехал «пикап». Двое парней погрузили в него бюллетени Инпресса на французском, английском и немецком языках. Фотограф несколько раз щелкнул затвором, широко зевнул. Ну и служба нудная!.. Куда интереснее было снимать убитых, застреленных, зарезанных, повесившихся, вскрывших себе вены… Сколько раз он снимал уже этих парней напротив в фас и в профиль!..
Господа в Инпресс заходили солидные — по виду политики, литераторы, журналисты. Много иностранцев. Немцы, например.
…Начальнику сюртэ женераль, французской контрразведки, звонил сам министр внутренних дел, его непосредственный и высший начальник.