— Музыка была неожиданной, — заметила Тори, пройдя через комнату к новому извилистому коридору.

— Даже те, кто знает, чего им ожидать, часто проявляют сильную реакцию… Калонги используют песни почета в общении друг с другом как некий фильтр для предсказаний успеха в личных и профессиональных взаимоотношениях.

— Они определяют совместимость при помощи песни?

— Реакция на песню — это реакция на ее содержание, если песня сочинена как следует. Лучшие песни почета должны выражать души тех, к кому они обращены.

Тори уставилась на Джейса, внезапно поняв смысл его слов.

— Оми исполнил песню почета, сочиненную для вас, не так ли? — спросила она с насмешкой, главным образом относящейся к ней самой. Что бы ни рассчитывал доказать мастер Оми, он определенно добился успеха в пробуждении искренней реакции.

Джейс кивнул, занятый обследованием стены, которая, казалось, не имела иной цели, кроме препятствия.

— Оми, почетный инквизитор калонги и полный мастер Сессерды, не чужд озорства, не подобающего его рангу. Мне следовало бы выразить ему признательность за исполнение прекраснейшей из песен, сочиненных обо мне. — Джейс пожал плечами, закончив изучение отрезка стены. — Некоторые песни почета куда менее лестны, ибо зависят от восприимчивости автора. Минтака-лаи — хороший друг и одаренный композитор.

— Может, Оми пытался определить, не участвуем ли мы с вами в заговоре с целью уничтожения Стромви? — ядовито осведомилась Тори, стараясь воскресить недавнее чувство раздражения. Оно было гораздо безопаснее, чем сожаления о прошлом, туманные страхи и постоянные размышления о коварных инквизиторских методах.

— Оми-лаи ощутил ваши весьма двойственные чувства в отношении меня и признал очевидное. Между нами целая бездна различий культурного и личного порядка. — Переливающиеся глаза встретили взгляд Тори. — Зато наши природные качества во многом дополняют друг друга. Вы обладаете инициативностью и практичностью, которых мне недостает. Я же превосхожу вас в терпеливости, к тому же имею преимущества тренировки Сессерды. Если бы мы задумали заговор, то могли бы успешно его осуществить.

— Все равно песня была прекрасной, — промолвила Тори, рассматривая своего инквизитора с иной точки зрения. Заметив, что Джейс покраснел, несмотря на смуглую кожу, она рассмеялась: — Теперь вы знаете, что чувствуешь, когда инквизитор выворачивает наизнанку твою душу.

— Оми прав. Я слишком долго обходился без медитаций для обеспечения душевного равновесия. — Внезапно остановившись, Джейс уставился на матовые хрустальные стены коридора, по которому они шли. — Мы ходим по кругу. Где двери в другие помещения заднего крыла?

— Вы смущены, не так ли? — усмехнулась Тори, испытывая эгоистическую радость при виде озадаченного инквизитора, чей вердикт потряс ее до глубины души. — Взгляните на эти стены снова.

— Не знаю, должен ли я винить вас, этот дом или всю планету, но я не проявил и сотой доли наблюдательности, которой меня учили, — пробормотал Джейс. Шагнув вперед, он коснулся ближайшей панели. Свет сместился, поглотив кисть Джейса, и его пальцы, казалось, исчезли внутри стены. — Весьма эффективная иллюзия, — хмыкнул он. — Она действует не только на зрительные ощущения. Бирк показал вам это?

— Нет, Я сама разобралась. В своем поместье дядя Пер использовал похожий эффект — возможно, там Бирк и позаимствовал идею. Не думаю, чтобы крыло с самого начат было спроектировано с учетом подобных трюков. Талия как-то упоминала о переделках, но вы знаете, как трудно вытянуть из нее разумные объяснения.

— А эти переделки могли осуществиться уже после вашего прибытия сюда?

— Весьма маловероятно.

— Я думал, вы начали работать у Бирка вскоре после того, как он познакомился с Пером Валисом.

Тори задумчиво нахмурила темные брови:

— Я никогда не была уверена, но думаю, что Бирк познакомился с дядей Пером еще до создания фермы Ходжа. Друзьями они, безусловно, не были, но Бирк, казалось, знал о дяде Пере куда больше, чем требовала торговля розами, даже учитывая экономическое значение дяди Пера для фермы.

— Интригующее предположение, — протянул Джейс, — учитывая сомнительную репутацию Пера Валиса. — Он посмотрел на едва видимую дверь и медленно пошел по коридору, останавливаясь в разных местах. — Я испытываю все большее любопытство относительно никому не известных предков Бирка. — Сделав еще несколько шагов, Джейс вошел в одну из замаскированных дверей.

Белая квадратная комнатушка была пуста. Джейс подошел к дальней стене и надавил на нее ниже уровня плеч. Часть стены скользнула в сторону. За ней открылась тусклая ниша.

— Как вы догадались? — спросила Тори.

— Начал обращать внимание на мелочи.

— Это едва ли можно назвать объяснением.

Джейс молча пожал плечами. Тори присоединилась к нему возле маленькой, неправильной формы дыры в полу. Неровные края дыры остались незаделанными, демонстрируя волокнистые слои настила пола и изоляционного материала.

— Не слишком характерно для изысканных архитектурных вкусов Бирка, верно? — негромко заметил Джейс.

— Это не могло быть спроектировано подобным образом.

— Думаю, кто-то проделал доступ в подвал совсем недавно и в крайней спешке.

— Тогда где же настоящий вход?

— Возможно, его запечатали. — Джейс опустился на колени у края дыры, обследуя черные глубины. — Не очень привлекательная сокровищница. — Он спрыгнул вниз, и Тори услышала глухой звук приземления. Вскоре Джейс приставил к краю стремянку, и подвал тускло осветился. — Однако место отлично экипировано для раскопок.

— Там есть что-нибудь интересное? — спросила Тори и стала спускаться, не дожидаясь ответа.

Погреб оказался большим, чем она ожидала. Тусклый свет фонаря стромви, который нашел Джейс, озарил вторую камеру ниже первой. Оба помещения были завалены спутанными клубками виноградных волокон, пластиковыми ящиками с импортным белым камнем, который Бирк использовал в саду, и разными инструментами производства соли.

— Должно быть, за уборку отвечал Джеффер, — скривилась Тори. — Здесь такой же беспорядок, как в его офисе.

— Беспорядок или хорошо продуманная маскировка.

— По-вашему, Бирк что-то здесь спрятал и запечатал доступ, чтобы даже ему было нелегко сюда добраться? — с сомнением спросила Тори.

— Сейчас я предпочитаю не делать поспешных выводов. Я все еще накапливаю данные.

Тори осторожно пробиралась сквозь кучи хлама, но все-таки споткнулась о какой-то инструмент.

— И почему только я позволила вам снова затащить меня в какую-то темную яму? — проворчала она.

— Должно быть, вы не в силах устоять перед моим очарованием.

— У вас столько же очарования, сколько у приливной волны. Что мы ищем?

— Сокровище, чтобы искушать ангелов, — пробормотал Джейс, задумчиво изучая покрытое смолой содержимое опрокинутого бочонка с семенами. Бледные ростки корневых усиков робко торчали из запекшихся в смоле шариков.

— В последнее время нам только ангелов и не хватает, — хмыкнула Тори. Взяв один из шариков, она осторожно коснулась свежих корневых отростков. Расщепленная корнями оболочка семени была слишком хрупкой для стромвийского происхождения.

— Тогда сокровище, чтобы искушать претендующих на звание полубога.

— Ареса? — спросила Тори. Она осторожно положила семя на место, хотя предполагала, что это очередная рассада, импортированная Бирком с экспериментальными целями, у которой было мало шансов выжить при полусвете смолы. Бочонок, очевидно, опрокинулся совсем недавно.

— Ареса или моего друга Роаке. Или же какую-нибудь родственную им по неземной жажде самоутверждения душу. Например, Бирка Ходжа.

— Бирка?

— Вы великолепно справляетесь с ролью хора, мисс Дарси. — Джейс перенес внимание на пустой ящик, не вызвавший у Тори никакого вдохновения.

— Пожалуй, я позволю вам выступать соло. Вы явно не нуждаетесь в моей помощи, чтобы рыться в заброшенной кладовой.

— Теперь, когда я сообщил вам свой вердикт, вы не чувствуете никакого желания мне помогать, — печально отозвался Джейс, — потому что все еще не доверяете моему суждению. Это весьма некстати, так как мы делим друг с другом общего врага и тревогу за Стромви. Отсутствие веры в разум Сессерды вам, как всегда, вредит, ибо оно вынуждает меня придерживаться вашей же не допускающей компромиссов независимой позиции.