Верный себе, дядя Пер продолжал держать Тори за руку, пока они шли через сад к низкому, расползшемуся в ширину дому. Когда мама вышла из двери под аркой, дядя Пер обнял Тори за талию. Мамино лицо вытянулось. У Тори и Розалинды Мирель было мало общего, но обе тайно опасались, что дядя Пер перенесет внимание с Розалинды на ее старшую дочь. На Розалинде был цветастый халат, выгодно подчеркивающий ее стройную фигуру. От нее исходил сильный аромат роз, и она приветствовала дядю Пера многообещающей улыбкой. Пер Валис тут же отпустил Тори и обратил свои ласки на Розалинду. Тори терпеливо ожидала, не сомневаясь, что страсть, как обычно, перевесит материнскую заботу.
Но на сей раз Розалинда удивила свою дочь. А может, дядя Пер решил отложить удовольствие, так как без особых колебаний оторвался от Розалинды.
— Я одобрил намерения Тори, — сообщил он и вошел в дом.
Розалинда поежилась.
— Мне бы хотелось, чтобы Пер позволил лету продлиться еще немного.
— Может быть, тебе следует почаще покидать поместье, — предложила Тори. — В других местах Арси достаточно тепло.
— Климат Арси ужасен для кожи. — Розалинда провела пальцами по тугой коже подбородка в поисках признаков морщин, хотя периодические инъекции всевозможных кондиционеров позволяли ей выглядеть не старше Тори. — Тебе не стоит выходить за пределы поместья. Нет причин стариться преждевременно.
— Тебе больше не придется заботиться о моей коже, мама. Мне говорили, что на Стромви очень влажный климат.
Розалинда бросила взгляд на дом, словно надеясь, что дядя Пер вернется и избавит ее от неприятностей.
— Я обещала бабушке, что дам тебе возможность устроить жизнь наилучшим образом. — Ее мягкий голос осекся. — Ты не облегчаешь мне эту задачу.
— Ты дала мне все, как обещала. Я благодарна тебе, мама, но не могу оставаться здесь, — запротестовала Тори, возмущаясь умением матери заставить ее чувствовать себя виноватой.
— Ты совсем как Мирель, — промолвила Розалинда, изображая трагическую беспомощную жертву. — Такая же упрямая и высокомерная. Ты хочешь навредить себе, но не понимаешь, какой вред наносишь нам всем.
— Пожалуйста, мама, не плачь.
— Ты могла бы найти себе прекрасного покровителя, но ты слишком цивилизованна, чтобы стать наложницей вроде меня. Ты предпочла выйти замуж за мужчину, который оскорблял тебя так сильно, что ты в конце концов убила его. А теперь собираешься поступить на работу к чужеземцу на какой-то примитивной планете, о которой я даже не слышала.
— Мистер Ходж нанимает меня для честной работы, мама.
— И сколько тебе придется проработать, прежде чем он начнет тебя оскорблять? Ты ведь не знаешь его. Каждый раз, унижая себя, ты причиняешь боль мне и своей сестре и огорчаешь дядю Пера. Ты поступаешь неразумно, Тори.
— Прости, мама. — Чувство вины нестерпимо жгло, хотя и не имело под собой никаких оснований. Тори убежала назад в сад.
Путешествие на Стромви прошло не совсем так, как ожидала Тори. Естественно, корабль Ходжа был меньше коммерческих судов, которыми Тори летала ранее, но все же достаточно комфортабелен. Удивило же то, что на корабле находились только весьма нелюбезно держащийся пилот-джиусетси, сам Бирк Ходж, Нгои и Тори, причем Бирк появлялся очень редко. Нгои дал понять, что Бирк Ходж пребывает в мрачном настроении из-за семейных неприятностей. Только участие стромви помогало Тори чувствовать себя желанной гостьей.
Ей предоставили каюту, еще сохранявшую следы предыдущего обитателя. Компьютер, связывающий каюту с другими помещениями корабля, был тщательно перенастроен. Несколько книг по садоводству пестрели пометками, свидетельствующими о подробном изучении. Нгои предложил убрать яркие крикливые орнаменты со стен и кровати, но Тори отказалась. Нгои одобрил этот выбор — он не без гордости объяснил, что узоры сделаны по рисункам стромви. Когда Тори спросила, кто раньше занимал эту каюту, стромви невнятно защелкал, пожал плечами.
— Здесь жил один соли — друг сына мистера Бирка, — признался он лишь после настойчивых вопросов.
— У мистера Ходжа есть сын и дочь, не так ли? — продолжала допытываться Тори.
— Калем и Сильвия. — Говоря, Нгои снова издавал щелкающие звуки, которые Тори расценила как подтверждение. — Оба студенты университета. Сейчас они редко бывают на Стромви. Надеюсь, вам не покажется одиноко на моей планете, мисс Тори. Вы и мистер Бирк будете единственными соли на ферме Ходжа, а мистер Бирк часто путешествует, продавая свои продукты.
Тори улыбнулась, оценив заботу Нгои. Она не хотела объяснять, что стремится убежать от прошлого.
— Как вы умудряетесь щелкать и говорить одновременно?
— Щелчки издают внутренние челюсти. — Нгои открыл внешний рот, обнаружив сотни зубов, расположенных неровными рядами. Внутренние челюсти состояли из плоских зубов меньшего размера, обрамлявших проход к горлу. Нгои несколько раз щелкнул внутренними зубами, закрыл внешний рот и улыбнулся. — Если хотите, я постараюсь научить вас понимать щелкающую речь. Это принесет пользу на Стромви.
— Я с удовольствием поучилась бы, — согласилась Тори. В ней пробудилось нечто, почти полностью забытое. Только позже она поняла, что это надежда.
Тори провела значительную часть путешествия, запоминая простые последовательности щелчков. Она пыталась имитировать их ритм, но не могла повторить звучания, которые Нгои издавал при помощи различных секций челюстей. Тори поняла, что язык стромви куда сложнее, чем ей казалось вначале.
Попытки вызвать на разговор пилота-джиусетси были безуспешными. Тот слышал вызовы, но не отвечал ни на одно приветствие Тори, заставляя ее думать, понимает ли он вообще торговый язык — бэйсик Консорциума. Еще пилоту явно не нравился Нгои. Как-то стромви упомянул, что джиусетси — отставной солдат, знакомый с Бирком уже много спанов. У джиусетси было только две руки вместо трех, типичных для его вида, но Нгои не знал, результат это действия природы или несчастного случая.
— Он не останется на Стромви, — сообщил как-то Нгои, дав понять, что джиусетси не имеет для него большого значения.
Бирк Ходж продолжал озадачивать Тори. Выходя из своего убежища, он был с ней любезен и очарователен, но едва замечал Нгои. Тори видела его в компании джиусетси, но оба ни разу не обменялись ни единым словом в ее присутствии. Однажды она спросила у Бирка, можно ли ей почитать книги из ее каюты.
— А Нгои известно, что книги с фермы Ходжа были доставлены на корабль без моего разрешения? — сердито осведомился Бирк.
— Я уверена, что Нгои не стал бы нарушать ваши распоряжения, мистер Ходж, — быстро сказала Тори. Чтобы умиротворить Бирка, ей потребовался еще целый миллиспан настойчивых усилий.
Когда они наконец добрались до Стромви, Тори достигла той фазы сомнений, которая часто наступала вслед за ее импульсивными решениями. Она по-прежнему ничего не знала о Бирке Ходже и очень мало — о Стромви, а краткие описания Нгои не внушали особой бодрости. «Ты никогда ничему не научишься, Виктория», — думала она, когда корабль Ходжа приземлился в единственном порту планеты. Она прижала к руке инъектор для прививки и вздрогнула от ожога адаптатора.
Тори присоединилась к Бирку Ходжу в шлюзе. Нгои уже спустился. Джиусетси не стал высаживаться — ему предстояло доставить корабль в порт на соседней планете Деетари. Наружные двери открылись, наполнив камеру атмосферой Стромви, и Тори закашлялась, вдохнув вязкий удушливый запах смолы. Голова закружилась, и Бирк подхватил ее.
— Первая адаптация к Стромви — самая худшая, — заверил он. Соли редко болеют больше нескольких дней.
Тори попыталась ответить, но не смогла вымолвить ни слова. Она шагнула на платформу, которая опустила ее на поверхность. Стояла ночь. Порт был почти пуст. Тори последовала за Бирком Ходжем к серебристому судну на воздушной подушке, которое должно было доставить их на ферму. Предупреждения Нгои о своеобразной атмосфере его планеты казались теперь слишком мягкими.