— Вы тут командуете?

— Я в настоящее время командую ротой, сэр! — доложил Кольдеве, и легкое подобие улыбки обозначилось на его лице.

— Лейтенант Кольдеве является помощником командира третьей роты, — с готовностью объяснил Верещагин.

— Хорошо, лейтенант. Начнем с минометных команд? Я заметил во время полета неохраняемые минометы, так это или нет?

Кольдеве откашлялся.

— Это вы про те два миномета, сэр? Они из полированного алюминия. Мы их поставили, чтобы ими любовалось местное население. Если разрешите, нам следует пройти вниз.

Полковник Линч ступил было внутрь бункера и замер. Взвод сидел по отделениям; на всех надета выглаженная полевая форма, подвесные койки убраны и подняты, везде царил идеальный порядок. Солдаты как ни в чем не бывало пили чай. Это был перебор, даже для полковника Линча. Даже для Рауля и Матти, подумал Верещагин.

— А где капитан Санмартин? — прошипел Линч и посмотрел на Кольдеве так, словно у того выросли крылья и он стал распевать арию из «Валькирии».

— Капитан Санмартин у себя дома, сэр. Он приказал, чтобы его не беспокоили, — доложил Кольдеве.

— Он… что? — изумленно спросил полковник Линч.

— Уходя, он приказал, чтобы его не беспокоили, — повторил Кольдеве, четко выговаривая слова. — Я думаю, он работает над своей монографией, сэр.

— Монографией? — еще более удивился полковник.

— Да, сэр. Думаю, он пишет монографию о распространении эрозарии и об отношениях внутри вида.

— Мы войдем? — поинтересовался Верещагин.

— Лейтенант, объясните, черт возьми, что такое эрозария? — потребовал Линч.

— Один из наиболее распространенных подвидов ципраид. Они очень распространены в районе Индийского и Тихого океанов, — предельно вежливо пояснил Кольдеве.

— Это каури, — пояснил тему Верещагин.

— Каури? — не понял полковник.

— Морские раковины, — объяснил Верещагин.

— Морские раковины? — повторил Линч, не веря в услышанное.

— Командир Санмартин — любитель, но весьма хорошо разбирается в каури. И рота Рауля проявляет огромный интерес к его хобби, — продолжал пояснение Верещагин. Потом приказал: — Лейтенант Кольдеве, пожалуйста, попросите к нам присоединиться капитана Санмартина.

— Есть, сэр!

Кольдеве отдал честь и испарился. Линч и Верещагин остались ждать на ярком солнце.

— Верещагин, — начал Линч, — я никогда не видел, чтобы в роте в такой мере отсутствовали дисциплина и боевой дух…

Но тут появился Санмартин, причем подозрительно быстро.

— Командир Санмартин по вашему приказанию прибыл, сэр, — доложил Рауль, отдавая честь. — Мне сказали, что полковник проявил интерес к моей монографии.

— Командир Санмартин, ваши бойцы с минуты на минуту могут быть втянуты в тяжелые бои. Сделайте милость, объясните, как при таких обстоятельствах вы позволяете себе заниматься… эрозарией?

Последнее слово Линч произнес с явным отвращением.

— С сожалением должен сказать, сэр, что вы, похоже, неправильно информированы, — ответил Санмартин.

Полковник Линч захлебнулся от негодования.

— Моя монография посвящена раковинам Funbri-ata. А исследование, посвященное эрозарии, я закончил во время боев на Ашкрофте.

Линч открыл рот, но не смог сказать ни слова.

— Не угодно ли полковнику осмотреть мою коллекцию? — вежливо предложил Санмартин.

— Помню, в рапорте о ходе боевых действий вы упомянули о роли, которую сыграла тонкостенная каури. Правильно?

— Каириса, сэр. Отступающие рабы восприняли мои исследования во время затишья как оскорбление, что пагубно повлияло на их дисциплину и выдержку.

— Рауль, мы хотели бы проинспектировать ваше подразделение, — утрированно светским тоном оповестил его Верещагин. — У вас есть пять минут на подготовку, а мы пока с полковником Линчем пойдем прогуляемся и поговорим о медали, которую адмирал Накамура должен вам выдать за демонстрацию помешательства.

Полковник Линч не сопротивлялся, когда Верещагин повел его «на прогулку» и махнул окружению полковника.

— Идите в дом и попросите у Каши по чашечке чаю.

— Ну что, Ханс, — сказал Санмартин, потирая руки, — подготовимся к инспекции?

— Рауль, скажи Каше, когда полковник Линч придет смотреть наше меню, что он хочет чашечку хорошего горячего чая, — бросил Верещагин через плечо Санмартину.

— Ханс, а чего бы нам поесть? — обратился Санмартин к Кольдеве.

Кольдеве отрицательно покачал головой. Упали первые капли утреннего дождя.

— Пришлите Руди, а я пошел.

С этими словами Санмартин устремился мимо кучки прихлебателей полковника Линча внутрь фермерского дома и закрыл за собой дверь.

— Каша! Здрасьте, — объявил он по-русски. Каша засмеялась, под фартуком всколыхнулись полные груди.

— Хорошо у вас получается, капитан. Что там?

— Чего бы поесть? Тут у нас инспекция.

— Делать им нечего. Вроде как мне не доверяют…

— К нам пожаловал полковник, и Варяг хочет привести его сюда.

— Ладно. У нас нет рыбы. Батальонный сержант Малинин говорит, что, мол, надо использовать местные продукты, потому что у нас нехватка запасов. В общем, на ужин сделаем биточки, на обед — блинчики. А завтра, может быть, шашлык, у нас много мяса.

— Превосходно! Значит, готова к проверке? Каша весело кивнула.

Санмартин вспомнил Ханну Брувер. То, что она гДе-то близко, волновало его.

— Отлично. С минуты на минуту должны появиться пять штабных офицеров и их помощники. Напои их чаем, чтобы они не шастали вокруг.

Выйдя из помещения, он наткнулся на своего ротного сержанта.

— Руди, — спросил он шепотом Шееля, — что значит какие-то «биточки», «блинчики»? Что за русская диковина, а?

— Такую диковину я с удовольствием бы съел, — ответил Шеель, глядя на толпящихся штабников. — Биточки — такие лепешечки из мяса, а блинчики — это когда жарят тесто на сковороде, и сверху кладут что-нибудь.

— Ну, полковник Линч тоже не знает подобных блюд. Заложите-ка это в компьютер, — распорядился Санмартин, поглядывая на прогуливающихся «золотых мальчиков» из штаба.

— Уже сделано. Варяг распорядился тут по случаю.

— А-а…

Поздно вечером в дверь комнаты Верещагина тихо постучали. Он открыл. На пороге стоял Матти Харьяло. Он разминал пальцы, сгибая кусок толстой проволоки.

— Привет, Антон. Я подумал, что лучше тренироваться вот так, чем выломать дверь.

Голос его звучал весело.

— Заходи. Ты один или тут целая орава? — поинтересовался Верещагин.

— Разве только Хярконнена можно было взять, да он спит без задних ног. И мы с батальонным сержантом разыграли, кому идти. С помощью вот этой штуки.

Харьяло вынул бутылку, сел, разлил по стаканам спирт, поднял свою порцию, но подождал, пока Верещагин запрет дверь.

Антон опустился на стул, похожий на пластмассового паука, и чокнулся с Харьяло.

— Будем здоровы.

— Будем, — ответил тот и опрокинул стакан. После этого вытащил из другого кармана небольшой сверток и потряс им.

— Курица, что ли?

Несчастный куренок — кожа да кости — был приготовлен на скорую руку со специями и овощами. Верещагин вытянул руку и отрицательно помахал ею, показывая, что не хочет есть. Его гость еле заметно пожал плечами и, достав нож, стал быстро разделывать курицу. Антон равнодушно наблюдал за действиями Харьяло. Солнце ашк-рофтской пустыни словно вытопило из курицы весь жир, оставив мышцы и резко выделяющиеся сухожилия.

— Этот чертов Иван вечно недокладывает соли, — отметил Харьяло.

— Слишком много и слишком мало соли — опасно для здоровья. То же самое можно сказать и о многих других вещах, — назидательно заметил Верещагин.

— Ну? — спросил Харьяло, откладывая нож.

— Поехали?

— Поехали.

Верещагин отпил из своего стакана и скривился.

— Я иногда думаю, что мы убиваем людей с таким же безразличием, какое испытывает лесоруб. Разве что иногда проснется запоздалая жалость…

— Я не стану с тобой спорить на лирические темы, позови лучше для этого Кольдеве, — с улыбкой произнес Харьяло. — А в чем дело, Антон? Какое-то неприятное предчувствие?