— Что с тобой, Габри?

Перво-наперво, если есть возможность — узнать всё со слов раненого (в моём случае — раненой).

— Осколком спину зацепило, — скривилась от боли итальянка. — Сама не дотянусь… Помоги?

— Не дури. Тебе нужно в госпиталь.

— Мне нельзя в госпиталь, — замотала головой Ферраро и едва не потеряла равновесие. — Будут… вопросы… Не надо в госпиталь.

— Ясно.

Не надо, так не надо. Осколок? Значит граната или бомба. Плюс одежда и оружие — что-то явно связанное с криминалом. Но сначала привести в порядок и только потом уже задавать неудобные вопросы.

Стоило благодарить Мисато за жуткую паранойю и внушительную аптечку на кухне. Командир запихнула в солидных размеров кейс содержимое нескольких армейских медкомплектов, раздобытых фиг знает где. Там было почти всё! От антипоносных таблеток до противорадиационных препаратов и полевого хирургического набора.

Достал кейс, вывалил на кухонный стол кучу всякой лечебной всячины, отделил необходимое мне сейчас в сторону — обеззараживающее, перевязочный материл, пинцет и на всякий случай скальпель и зажим.

Теперь настала пора заняться итальянкой. Аккуратно снял с неё кепку, автомат и разгрузочный жилет. Бегло осмотрел девушку. Серьёзных ран обнаружилось две — обе на спине, где куртка была неаккуратно вспорота, словно бы тупым ножом. Одежда вокруг была пропитана кровью, которая тихонько продолжала капать на пол.

Осторожно начал снимать с Габри куртку. Поначалу она пыталась мне помогать, шипя и кривясь от боли, но вскоре вынуждена была признать своё бессилие, а мне пришлось под конец не столько стягивать одежду, сколько разрезать её, чтобы не тревожить лишний раз рану.

Кстати, то, что я, по сути, сейчас раздеваю симпатичную мне во всех отношениях девушку не нашло во мне никакого отклика. Ну, если честно, почти никакого. Организм подсказывал, что мающийся избытком гормонов четырнадцатилетний пацан с сознанием двадцатидвухлетнего парня нормальной ориентации просто не может не отреагировать.

А я и реагировал. Но привычно держал себя в стальных кандалах. Целибат вреден? Ничего, потерплю. А то малолетки всё же не в моём вкусе, а для привычного возрастного круга девушек неинтересен уже я…

Ага, а вот и раны… Паршиво, конечно, но не смертельно. И вообще всё могло быть гораздо хуже, а так осколок лишь глубоко вспорол кожу в районе поясницы. Да ещё в районе левой лопатки несколько рваных порезов. Крови много натекло, конечно, но главное кость цела и ранения касательные… Кстати, а что это на соседней лопатке? Похоже на татуировку… Татуировку в виде штрих кода и числа "47". Что бы это значило? А, ладно!..

Так, а как бинтовать-то? Вспоминаем, чему там учили на курсах по оказанию первой помощи на тактических занятиях в Конторе…

В принципе, понятно… Надо только один момент утрясти.

— Это на тебе что — майка, топ? Его придётся снять, чтобы повязку наложить, — без задней мысли выношу я свой вердикт.

— Снимай. В чём проблема?

Закон подлости — великая и могущественная вещь. Он срабатывает именно в самые неудобные и неожиданные моменты.

Вот, скажем, стягиваю я с Габри, гм, некий предмет одежды… Ну, и что в этот момент может случиться? А почти всё! И даже…

— Икари, что тут за… — широко зевая, на пороге кухни появилась Аска в одной лишь коротенькой ночной рубашке. Впрочем, сон с рыжей слетел тотчас же, как только она увидела живописнейшую картину. — О.

У Сорью медленно отвалилась челюсть.

— Офигеть, — выдавила девушка. — Извиняюсь — я не вовремя, я уже ухожу…

— Стой, Лэнгли, не уходи! Помоги мне, пожалуйста!

Уронить на пол вторую челюсть Аска не могла физически, поэтому обозначила терминальную степень обалдевания посредством дикого выпучивания глаз.

— Яааа… Я не по этой части… И втроём… эээ… — речь пилота Ноль-второй Евы стремительно теряла членораздельность. Но затем она, похоже, пришла в себя и перешла в наступление. — Ты больной извращенец, Икари!!! Видеть вас, бесстыдников, не хочу!!!

— Лэнгли, это не то, что ты подумала! Я всё могу объяснить!

Боже, я действительно ляпнул две эти неимоверно тупые фразы? Мама, роди меня обратно!..

— Габриэлла ранена, ей нужна помощь! Стой! Да посмотри же вокруг — тут везде оружие и кровь!

Несмотря ни на что любопытство и здравый смысл победили. Аска уже почти ушла, но всё-таки решила напоследок бросить свой испепеляющий взгляд… И, благодаря моей реплике, уже зная, что искать, быстро убедилась в ложности своего первого впечатления.

На полу небрежно валялся разгрузочный жилет и короткий штурмовой автомат, а на столе спокойненько лежал мой именной "глок" в окружении бинтов и лекарств. Да ещё и повсюду виднелись капли крови и грязные отпечатки подошв…

Так себе романтическая обстановка, я вам скажу.

— Икари, это точно не…

— Himmelherrgott, Лэнгли! Полумёртвые девушки не возбуждают меня в плане секса!

Аска покраснела, но всё же после некоторого колебания подошла ко мне. Увидев рану итальянки, рыжая окончательно развеялась в своих сомнениях, и мы уже вдвоём стали хлопотать над Ферраро, которая, судя по всему, только чудом ещё находилась в сознании.

Выяснилось, что в лекарском ремесле Лэнгли очень соображает, поэтому общими усилиями мы с перевязкой покончили достаточно быстро.

Аккуратно удалили пинцетом мелкие кусочки одежды и нитки, промыли и продезинфицировали раны. Я осторожно прозондировал пинцетом глубину пореза на пояснице и уже было начал присматриваться к набору медицинских игл…

— Не надо зашивать… — тихо произнесла итальянка. — Оставь так.

— С ума сошла? — возмутилась Аска. — Края такой раны по-любому скрепить надо!

— Рана грязная — лучше пусть так заживёт.

Немного посовешавшись с Лэнгли, пришли к выводу, что итальянке виднее.

Я наложил специальную салфетку, а рыжая начала бинтовать, дабы даже косвенно не подпускать меня к груди Габриэллы.

— Вроде бы всё… — задумчиво произнёс я.

После этого я начал прибираться и затирать грязь и кровь, а Лэнгли отправилась поискать для Габриэллы сухую и чистую одежду.

Аска притащила один из халатов Мисато — решив, что её вещи Ферраро не подойдут, немка устроила набег на майорский гардероб. Обозвав меня на всякий случай извращенцем Лэнгли вытолкала меня в коридор, а занялась переодеванием Габриэллы..

Чем несказанно облегчила мне жизнь, избавив от лишних картин и соблазнов, гм.

Далее опять подключился я, начав отпаивать итальянку тёплым чаем и чуть ли не насильно скармливая ей сладости, хранящиеся в холодильнике. Как оказалось, болезненный и вялый вид Ферраро вовсе не означал, что у неё нет аппетита. Как раз-таки наоборот — процесс поглощения итальянкой пищи лучше всего описывался глаголом "ЖРАЛА". Пусть девушке сей глагол и не слишком подходил фонетически, зато был наиболее верным.

В итоге спустя полтора часа на кухне квартиры номер 116 имелась сытая, сонная и не особо умирающая Габриэлла, укутанная в одеяло. Которую совместными японо-немецкими усилиями (при русском духовном наставничестве) отволокли в зал, уложили на диван и накрыли одеялом.

Мы с Аской, изрядно вымотавшиеся и уставшие, разбрелись по своим комнатам, взяв твёрдое обещание с итальянки, что завтра нам всем предстоит серьёзный разговор…

И с чувством выполненного долга я спокойно лёг спать…

Точнее попытался, потому как после столь ярких и неспокойных впечатлений спать категорически не хотелось. А если и хотелось, то исключительно в обнимку с чем-нибудь скорострельным и многозарядным. И в бронежилете. И…

И вот за такими вот нехитрыми терзаниями я через пару часов всё-таки задремал.

Проснулся я от того, что лежал в неудобной позе на холодном каменном полу. Открыв глаза, я понял, что нахожусь в каком-то тускло освещённом помещении.

За решёткой.

Мимо камеры промелькнула какая-то смутная тень… Промелькнула, а затем вернулась.