— Но случай слишком необыкновенный… — стараясь сгладить остроту, сказал Чонки-лао.

— В подсобном отделе обыкновенного не бывает, — возразил Око.

Чонки-лао уже сожалел о том, что так неудачно начал разговор. Он потерялся в догадках, как выпутаться из создавшегося положения. Ему было неприятно, что Око-лонг разговаривал с ним подобным образом. Слова многостороннего казались ему обидными, хлесткими и обжигающими пощечинами. Не по заслугам. Но он был уверен: Око-лонг не останется безразличным, когда узнает, в чем дело. Поэтому Чонки-лао протараторил быстро, чтобы его больше не перебили:

— Сегодня днем после обеда нашли труп изыскателя Тайфа Ломи. Он находился в доме исполнительницы Эллеи Тис. Следов насилия на теле мертвого не обнаружено, — Чонки-лао увидел, как Око шевельнул ушами. — Эллея сама сообщила об этом, умоляя нас предпринять попытку оживления изыскателя, мотивируя свои действия тем, что еще не поздно.

— Она знает, при каких обстоятельствах, когда и как он погиб? — вдруг спросил Око-лонг.

— Когда он умер, она не знает. А насчет того, убит он кем-то или нет, вопрос остается открытым. Хотя и есть некоторые подозрения… на Сутто Бруинга.

У Око приподнялись пышные брови, но он ни о чем не спросил, поэтому Чонки-лао, не останавливаясь, понесся дальше:

— Тис рассказала, что вначале труп изыскателя был обнаружен на центральной аллее во дворе Сутто, а уже после попал к ней.

— Как это?

— На такой вопрос Эллея не смогла ответить. Говорит, что там, у Сутто, появился какой-то здоровенный Старьевщик. И тогда, не помня себя, она вцепилась в труп этого бедняги и изо всех сил рванулась в прыжке всем своим телом и мыслями куда-нибудь прочь. Она почему-то говорила именно про мысли в этом броске. Есть предположение, что она осуществила тот самый переход в негополе, который пока еще только прогнозируется… Без помощи специальных устройств… И переместилась вместе с трупом необъяснимым образом к себе домой…

— Невероятно!

— Этот факт остается фактом только со слов Эллеи Тис. Она пришла в сознание уже у себя дома, а Тайф лежал рядом все такой же бездыханный. Во всяком случае, она так рассказала.

— Почему подозревается Сутто? — быстро спросил Око-лонг.

— Выяснилось, что он сам предложил Эллее еще раньше отправиться именно к нему. Хотя поначалу они собирались к Эллее Тис. Она подчеркнула также, что Сутто сразу безошибочно нашел карман комбинезона изыскателя, где была копия письма Тайфа к Эллее. Причем другие карманы Сутто даже не проверял. Это подозрительно. Первое письмо осталось у Сутто в зале: его передала вашему заместителю сама Эллея. Она утверждала, что хорошо помнит, как Сутто бросил его на стол. Значит, в кармане комбинезона было другое письмо. Совсем не то, которое раньше Эллея показывала Сутто. Видимо, копия.

— Ерунда какая-то! Если это все подстроено, то незачем сначала письмо прятать, а потом забирать обратно.

— А если Бруинг хотел создать видимость естественности происходящего? — возразил Чонки-лао весьма своеобразным образом.

— Это не похоже на правду, хотя и не исключено. Во всей истории мне непонятна роль исполняющей Эллеи Тис.

— Она женщина Сутто. Женщина, если можно так сказать, заждавшаяся своей судьбы. Тайф, оказывается, предложил ей замужество. На почве всего этого Тис и возненавидела Сутто Бруинга.

— В таком случае ее показания весьма сомнительны, — заключил Око-лонг.

— Именно поэтому я распорядился о контроле за Сутто. Работают лучшие агенты.

— Думаю, что поздновато. Нам надо было заняться дуо Бруингом раньше. Проморгали!..

Чонки-лао вдруг сильно и часто заморгал.

— Мне необходимо копир-досье на этого субъекта, — распорядился Око-лонг. — В самое ближайшее время. Буквально все, начиная с пеленок. Как же он стал моим заместителем?

Чонки-лао промолчал. Он был доволен, что разговор получился совсем неплохим.

— Тайфа оживить, конечно, не удалось? — после некоторого молчания неожиданно спросил Око-лонг.

— Да! — удивился Чонки-лао.

— А пространствер? Вы, конечно, проверили и выяснили, что же там случилось в момент его материализации?..

И тут к ним ворвался возбужденный Имия Лехх. Он посмотрел на них остекленевшими глазами и почти шепотом произнес:

— Сезулла…

— Что с ней? — не своим голосом спросил вдруг сильно взволновавшийся Око-лонг.

— Она… Она… Ее захлестнул поток жгучих страстей… Он оказался на редкость могучим и затопил весь Зеркальный Подвальчик… Мы все еле выплыли, а вот ее никак не можем найти…

Имия весь дрожал.

Летящий хорошо помнил, что он рванулся к тропе. Это было единственным спасением. Так ему казалось.

Замечательный мир! Солнце было неподвижным. Его палящие лучи растворялись в желтых холмах с пятнами ярко-рыжего песчаника и, словно редкие языки пламени, прорастали кистями огненно-красного кустарника.

Сон! Нет ничего лучше сна. Во сне иногда сбывается мечта.

Все в дымке. В паутине сна. Вокруг застыли темные молнии. Время замерло. Руки стали, словно не свои. Как хорошо лежать без движения! Сохраняется сила…

Так что же случилось? Что произошло? Какое-то изменение? С кем? С «амебой» ли? Со мной?

«С ней уже ничего не произойдет, — подумал сквозь сон Летящий. Вдруг он вспомнил: — А птицы? «Амеба» у них. Они растащили ее по частям…»

Тайф Ломи наслаждался своим состоянием. Сном. Чудным, радостным, отрадным… Но сон ли это?

Какая-то детская песенка… Вот она, вот:

Впрочем, теперь Тайф вспомнил: песенку пел не мальчик, а дед. Да и не песенка это была вовсе. А просто случайный разговор. Кому-то надо было помочь. Причем срочно. Как же помочь такому старику? Да и куда он пропал? Что за мальчишка его утащил?..

Странные люди! Они летают словно птицы.

А я? Продолжаю спать?

Где я?

Увижу ли я ее когда-нибудь? Эллея, любовь моя! Ты словно моя жена. Долгожданная… Будешь моей… Мы с тобой — потерянные тени… Как будто во сне. Все в тумане. Да когда же это кончится? Похоже, я и не дышу. Нет, дышу.

Все кувырком. Бледные желания одолевают. Сети. Крепкие сети. Длинный высокий забор. Трудно обойти. Зачем? Зачем заковали? Зачем заперли? Трудно дышать. Почти не могу.

Эллея, вернись! Спасибо. Я вижу тебя. Теперь я могу.

— О чем ты спрашиваешь меня, любимая?

— Тайф, почему ты спишь? Ведь ты спишь?

— Не знаю.

— Как же так можно? Спать и не знать?

— А ты знаешь, когда не спишь?

— Не знаю. Но я чувствую.

— Нету ясности… Не пойму… Ты это или не ты…

— Конечно! Ведь ты же спишь!

— Но разве можно спать и одновременно разговаривать с тобой?

— Знаешь, когда ты разговариваешь со мной, то вроде бы и не спишь.

— Я не желаю думать… Но ты говори.

— Мне нечего тебе сказать…

— Как нечего? А письмо?

— Ах, письмо? Конечно, оно у меня. Было и будет. Я огорчена твоим письмом.

— Почему?

— Лучше бы ты его не писал.

— Иначе я не мог.

— Ты что, совсем меня разлюбил?

— Не понимаю, о чем ты говоришь… Ты читала мое письмо? Кстати, где оно?

— Я же сказала: было и будет… Не волнуйся, Тайф!

— Я предлагал тебе… Что ты решила: будешь моей женой?

— Ты предлагал мне развод. Ты уверен в том, что за многие годы я надоела тебе? Ты хочешь другую жену?

— Здесь что-то не так. Ведь мы никогда не были женаты!

— Что-то не так… Что-то не так… — словно эхо, повторил голос Эллеи.

Тайф уже не видел ее. Очертания Эллеи Тис стали размытыми, расплывчатыми, а потом и вовсе растворились… Темнота кругом. Вероятно, ночь. Скорее всего, так и есть. Только редкие падающие звезды рассекают небосвод. Прохладно. Дует неуютный ветер.