Новый лазутчик сообщил, что Талгик собирает местных чеченцев, зовет их в набег и обещает, что каждый привезет из набега по две головы русских. Шамиль прислал тавлинцев на помощь Талгику, и завтра на Джалке они объединятся.

19 декабря 1953 с колонной войск Яков Петрович снова выступил для рубки леса. Из Воздвиженской к нему должен был подойти полковник Ляшенко с несколькими ротами Куринского полка, тремя сотнями донцов и 4 пешими орудиями. Ляшенко запаздывал, зато в 10 утра приехал на Ханкальскую гору сам Врангель.

Еще один лазутчик появился из тумана и сказал, что Талгик уже стоит на Джалке, а тавлинцев пока нет.

В полдень сохранялась тишина, лишь туман стал понемногу рассеиваться. Врангель и Бакланов стали беспокоиться одновременно. Похоже, что чеченцы на лесорубов нападать не будут, зато налетят на какое-то другое место.

Врангель приказал отходить к Грозной, а оттуда по просекам можно будет быстрее помочь любому атакованному пункту.

В это время от аула Старый Юрт и от Тепли-Кичу донеслась артиллерийская канонада. Между Сунжей и Аргуном на Чортугаевской переправе тоже слышалась стрельба. От места рубки это верстах в 10-ти. Врангель с пехотой поспешил на Чортугаевский аул, а Бакланов устремился через лес на выстрелы у Тепли-Кичу. Конницу повел в полкарьера. Имел при себе сводный Донской полк и две сотни сунженцев. Левее, связывая его и Врангеля, поскакал с четырьмя сотнями линейцев подполковник Товбич.

Оказалось потом, что еще в 8 часов утра две тысячи чеченцев явились к Чортугаю, где рубили лес две роты 11-го Кавказского линейного батальона. Мюриды выждали время, подкрались, атаковали пехоту, захватили пленных, но не смогли взять орудия.

Провожаемые запоздалой артиллерийской пальбой чеченцы ушли на правый берег Сунжи и медленно, «усталые, но довольные», двигались к Аргуну, к Устар-Гордою. Навстречу им к Устар-Гордою скакал Бакланов.

По левой стороне Аргуна, пройдя 6 верст, на широкой в две версты поляне казаки Бакланова внезапно встретили 2 тысячи всадников.

Не медля ни минуты, разворачиваясь на скаку в боевой порядок, казаки атаковали, началась скоротечная схватка, и чеченцы побежали. Много их полегло от Гордоя до Шавдонки, ибо нет ничего страшнее и неотвратимее на войне, чем рубка бегущих.

Талгик это понимал и за Шавдонкой он спешил 300 своих мюридов, которые положили ружья на подсошки и приготовились остановить баклановскую конницу.

Казаки с ходу влетели в топкий Шавдонский ручей, выдержали залп с 35 шагов и, рывком выбравшись на противоположный берег, стали гонять и рубить спешенных мюридов…

В этой атаке старший сын Бакланова был ранен в левую ногу. Его, этого сына, на обратной дороге подняли на носилки из пик и доставили в Грозную. Рана оказалась тяжелой, и он год провел без движения.

Едва ли не самый страшный рассказ о Бакланове — как он, уже генералом, в бою меж Аргуном и Сунжей наткнулся на спешенного плачущего, полковника Ежова, храбрейшего командира Донского полка.

— Это что значит?! — рявкнул Бакланов.

Ежов показал на молодого казака на земле, по виду — мертвого, в крови:

— Вы не видите, что ли? Ваш сын…

— Я спрашиваю: вы почему бросили полк?! На конь! Изрублю в куски!

По другой версии Бакланов произнес: «Что ж, что пал, молодец казак, был впереди, но вы — то как смели бросить 800 человек? На коня! Изрублю в куски!».

Эпизод впечатляющий. В. С. Сидоров так прокомментировал его в своей энциклопедии: «Ежов прыгнул в седло и вскачь ударился за своими казаками. Бакланов и сам не задержался возле сына, не оставил и человека присмотреть, помочь. Во главе резерва поскакал туда, где бросившаяся „в пики“ и „в шашки“ казачья конница могла нарваться на смертельный контрудар. Эта-то деталь: что не оставил никого помочь раненому тяжело сыну, категорически свидетельствует о разрушении, расчеловечивании личности Бакланова, которым он обязан войне. Даже не просто войне, но своему соответствию требованиям ее, полноте своей профессиональной воплощенности, раскрытия таланта. Биографы восхищаются этим эпизодом, а ведь здесь — трагедия, гибель внутреннего, сокровенного человека, по крайней мере, понимаемого по-христиански. Конечно, Ежову нельзя было бросать полк, однако Бакланову ничего не стоило выделить рядового казака. По какой бы причине он этого не сделал: в воспитательных ли целях, или действительно считал изменой маломальскую задержку для спасения, может быть, жизни сына, — все равно он ужасно, греховно неправ. И хотя, по справедливости, здесь не только вина, но и беда, хотя подобное расчеловечивание, похоже, обычная плата за военный талант, и мы видим его, расчеловечивание, у всех военачальников, от Александра Македонского до Жукова, и бесполезно примешивать сюда вопрос о цели войны, поскольку речь о другом, — это все равно катастрофа личности»[75].

А кто ж таков полковник Ежов, плачущий над раненым сыном Бакланова?

По данным С. В. Карягина, Степан Никифорович Ежов, из дворян, родился в 1817 году. Службу начал 15 лет, с 18 марта 1832 года, унтер-офицером лейб-гвардии казачьего полка. С 30 октября 1833 года — юнкером. 9 декабря 1834 года произведен в хорунжие.

Дальше С. Н. Ежов служит в Войсковом Дежурстве столоначальником — с 1 января 1836 по 15 мая 1842. Шесть лет. За это время он награждается орденом «Святого Станислава» 3-й степени (13 февраля 1837 г.), производится в сотники (25 мая 1839 года) и есаулы (23 января 1842 г.).

Лишь с 25 апреля 1845 года в полку Бирюкова № 19 и уже в есаульском чине Ежов попадает на Кавказ. Но и здесь он проявляет себя с самой лучшей стороны. За отличие в бою при Шаудан-Шари 5 июля 1845 года награжден орденом «Святой Анны» 3-й степени с бантом (7 мая 1846 г.). За отличие в делах при вторжении Шамиля в Кабарду в апреле 1846 года награжден орденом «Святого Владимира» 4-й степени с бантом (11 ноября 1846 г.). За отличие в делах в Малой Чечне награжден золотой саблей 31 марта 1848 года. 21 апреля 1849 года становится войсковым старшиной. За храбрость в экспедиции 1849 года в землю Галашевскую награжден орденом «Святой Анны» 2-й степени (20 декабря 1850 г.).

15 марта 1850 года назначается командиром полка № 39 (33-х лет от роду) и командует им по 8 апреля 1851 года. За отличие при штурме окопа на Шалинской поляне в апреле 1850 года награждается орденом «Святой Анны» 2-й степени с императорской короной (27 марта 1851 г.).

С 27 января 1853 года по 10 сентября 1856 года командует полком № 19. Во время командования полком Ежов производится в подполковники (2 августа 1854 г., старшинство с 19 декабря 1853 года).

В перерыве между командованием полками № 39 и № 19 успевает жениться. Жену взял 16-летнию (1835 года рождения). 17 октября 1852 года у Ежова родился сын Александр.

После войны он получает чин полковника 6 сентября 1857 года. Четыре с половиной года командует полком № 9, получает еще ряд наград и с 1864 года служит окружным генералом, а затем атаманом 4 военного округа. В 1866 году производится в генерал-майоры (49 лет от роду).

Женат на дочери есаула. Имеет семерых детей.

Скончался С. Н. Ежов в 1886 году. На надгробии сказано, что 72 лет от роду (но если С. В. Корягин прав с датой рождения, то получается, что 69 лет); погребен в Новочеркасске. Дети его по военной линии не пошли.

Получается, что плакал над лежащим в беспамятстве сыном Бакланова довольно молодой войсковой старшина, у которого год назад сын родился… Впрочем, он быстро исправился, утер слезы и умчался в бой. Причем за этот бой получил впоследствии чин подполковника (сравним дату боя и старшинство в чине).

Чеченцев разнесли в пух и прах. Преследовали их 18 верст. На поле боя они оставили 150 тел с оружием. Лучшие мюриды, Даут-Гаджи и Гази, сложили свои головы. 24 декабря Воронцов в письме к Ермолову похвалился: «Неприятель потерял более 300 чел., и вся Чечня находится в унынии». Считали, что наиб Талгик разгромлен и не оправится.