Позже, в XVIII в., эти мурзы темниковского происхождения, а также часть местных мишарей переселялись дальше на юго–восток. Ревизские сказки XVIII-XIX вв. дают ясную картину выезда мурз и князей из мишарских сел восточной зоны Мордовии.

Устоявшееся в исторической науке Мордовии представление о заселении восточной зоны ТМ сводится к тому, что татары здесь появились лишь при строительстве засечных линий, т. е. только в XVII в. Эта версия обосновывается тем, что документов о жаловании темниковцев землями в восточной зоне ТМ много, а документов о том, что ранее мишари там уже жили, нет.

Нелепость данной гипотезы становится очевидной, стоит только начать внимательное изучение документов того времени, ревизских списков татарских сел начала XVIII в., топонимики этой зоны, ее антропонимики. Исходя из данных, полученных при этом, можно с уверенностью говорить о том, что до прихода темниковских мурз и служилых людей на строительство засечных линий в этих местах уже жили мишари, отличавшиеся от темниковцев по языку, культуре, быту.

Сейчас на территории Мордовии по комплексу языковых и иных признаков выделяются три группы мишарей – темниковская, инсарская и лямбирская[46].

На юго–западе республики есть также 4 села, относящиеся по признаку “цокания” к керенской группе: Сургодь Торбеевского р–на, Кочетовка, Татарский Лундан, Горенка Зубово–Полянского р–на. Часть “цокающих” мишарей этой группы переселилась из местностей близ Кадома относительно поздно, не ранее XVII в., очевидно, двигаясь вверх по руслам рек Вад, Парца и Лундан. Село Лундан было известно еще до начала строительства Керенской засечной черты (1636 г.)[47].

В деле Пензенского дворянского депутатского собрания “о доказательстве дворянства мурзами д. Кочетовки Керенского у. Пензенской губ. князьями Мамиными” в 1683 г. записано: “…ездили в Кадомский у. в д. Якшееву на речку на Старую и иные урочищи в Богданова поместье Енболатова сына князь Мамина, <…> В прошлых де годех отца их кадомского Богдана мурзы князь Мамина не стало, а после де отца их остались они, Ибраим да Курмаш, да Сюнбай, да Исян мурзы Богдановы дети князь Мамины, а поместье де после отца их осталось в Кадомском у. в д. Петровке на реке на Стаурки <…> Да за ними ж жеребей д. Чермных на реке на Мокше. <…> В д. Якшей у Богдана да у Ишея, да у Алмакая Енболатовых пашня паханая средние земли 15 четвертей…”[48].

Лямбирская группа мишарей считается самобытной и ее происхождение невозможно объяснить простым развитием либо смешением двух основных частей мишарей – “чокающих” темниковских и “цокающих” сергачских или кадомских мишарей.

Инсарская носит характер промежуточной между лямбирской и темниковской группами, но с добавлением специфических особенностей в произношении и, частично, в лексике, характерных для башкир и северокавказских тюркских народов.

Исследования свадебных песен и традиций темниковских и лямбирских мишарей, при всей их близости, также выявляют достаточно большую разницу. Из четырех известных в татарской фольклористике типов мишарской свадьбы на территории Мордовии бытует два типа – темниковский и сергачский. Схема свадьбы лямбирских мишарей относится не к темниковскому, а к сергачскому типу, причем с наличием местных, в некоторых обрядах весьма существенных, лямбирских особенностей. “В отличие от темниковской свадьбы, у лямбирских мишарей свадьба могла состояться до полной выплаты калыма. Также имели место досвадебные посещения невесты женихом в доме её отца — кияу йерю. Переезд молодой в дом мужа происходил лишь после выплаты её родителям калыма. В результате некоторые акты брачного обряда (привоз приданого, ввод молодой в новую семью и т. д.) совершались много позже фактического начала брачных отношений”[49].

Даже русские документы того периода указывают на существование некоторых татарских населенных пунктов в восточной зоне Мордовии задолго до начала строительства засечных линий и прибытия туда на поселение темниковских мурз[50]. Например, мишари сел Тавла, Аксеново, Алтары, оказавшихся севернее засечной линии, верстались на службу по Саранской линии. Подселенные позже темниковские мурзы жили в таких селах в значительном меньшинстве. Например, в селе Татарская Тавла Саранского уезда по данным Ландратской переписи в 1716–17 г. в 8 мурзинских дворах проживало 15 семей, а в них 70 человек, в 43 местных татарских дворах была 81 семья и 364 человека[51].

В то же время нельзя утверждать, что темниковские татары – мурзы и князья – были совершенно чужды мишарскому населению восточных зон нынешних Мордовии и Пензенской области. Темниковцы, хотя и не жили постоянно в этих местах, еще со времени независимости своего татаро–мордовского государства – Темниковского княжества – владели здесь беляками, собирали ясак у местного населения, – как у мордвы, так и у мишарей. У темниковской администрации должны были быть здесь и какие-то местные уполномоченные люди, наделенные властью, хотя документальных свидетельств этого пока не обнаружено.

Лямбирская группа мишарей, живущих в восточной зоне Мордовии, весьма близка к кузнецкой группе мишарей, проживающих в восточной зоне Пензенской области. Это проявляется в фонетике, лексике, общих поверьях и обрядах, сохранившихся со времен язычества.

При переселении мишари часто дают имена новым населенным пунктам по названию прежнего места обитания, например, Мочалеи, Яндовище и т. д. Иногда к старому названию просто прибавляется определение “новый”. В восточных зонах Мордовии и Пензенской области нет названий татарских сел, в какой-либо форме повторяющих названия татарских сел темниковско–кадомской зоны. Темниковские мурзы, переселяясь при строительстве засечной черты, не строили свои особые населенные пункты, а подселялись в уже существовавшие мишарские села и деревни. Только этим можно объяснить тот факт, что язык, культура и фольклор мишарей восточной зоны ТМ не являются прямым продолжением языка, культуры и фольклора темниковских мишарей.

А когда темниковские татары переселялись в Заволжье, на территорию нынешних Оренбургской области и Башкортостана, они часто не просто подселялись в уже существовавшие татарские и башкирские деревни, а основывали новые населенные пункты, где сохранялся их темниковский говор, а также особое самоназвание – “тэмэннэр”.

Если проанализировать имена мурз и простых татар селений восточной зоны, зафиксированные в Ландратских книгах, затем позднее и в ревизских списках, то можно заметить, что во многом они отличаются. Число имен, общих для пришлых мурз и местных татар–мишарей, незначительно. У местного населения много таких имен, которые совершенно не встречаются у темниковских татар. Отличаются даже способы образования уменьшительно–ласкательных форм одних и тех же мусульманских и тюркских имен у мурз и местных татар.

Во второй половине XVII в. темниковские служилые татары, мурзы, князья переводились в массовом порядке на все более отдаленные места на юг и восток за пределы ТМ, им отдавались все новые плодородные земли. Темниковцы осваивали Саратовский край, переселялись в Башкирию, участвовали в строительстве сторожевой линии вдоль реки Черемшан. Однако, если ранее татары–мишари жили компактно большой массой в районе Темникова, Кадома, Шацка, а в остальной части ТМ более рассеянно, вперемешку с мордвой, но привычной жизнью, в привычном ландшафте, то с миграцией в сухие приволжские степи изменялись и условия жизни, изменялись и способы хозяйствования. Оставшиеся в ТМ мурзы в основном были заняты сторожевой службой на Дону.

Войны продолжались, мурзы с их мобильными отрядами, с их высокой воинской выучкой были еще нужны в локальных боях с крымцами, ногайцами и кубанцами. Темниковские татары под руководством крещеного князя Лаврентия Сафар Мурзича (до крещения Казбулат мурза Сафаров сын князь Еникеев) приняли активное участие в войне 1673–81 гг. против Турции и Крымского ханства[52]53. Но уже в 1681–82 гг., сразу после окончания этой войны, была предпринята новая и весьма действенная попытка крещения собственно темниковских князей и мурз путем экономического давления. После указа царя Федора Алексеевича (1661–1682) от 16 мая 1681 г. у них отнимали православных крепостных, не платили жалованье и т. д. Некоторая часть аристократии ТМ в это время приняла христианство. Ее влияние, несмотря на верную службу царям, на участие во всех военных кампаниях, неуклонно снижалось, поместное войско, в котором состояли темниковские татары, уже не играло столь важной роли в обороноспособности России, как ранее.