— «Кепку спилю»? — не понял Конрад. — Это еще что такое?

— А ты чё, не в курсе? Ну, это вроде того, чё в моргах делают. Отпиливают верх черепушки, чтоб до мозгов добраться. Называется «кепку спилить». В тюрягах так болтают. Мол, на кого наскакиваешь, сукин ты сын, ща живо кепку спилю!

— Потрясающе, — фыркнул Конрад и тут же сплюнул мокроту. — Ты хоть понимаешь, Кенни, до чего она поганая… песня эта твоя? Просто тошно делается. А знаешь, что самое отвратительное? Что ты помнишь эту гадость наизусть!

— Да лано те… Это ж «Запеканка с гноем»! Последний хит! Ну-ка, чё покажу…

— Надо же… «Запеканка с гноем»! — все повторял Конрад, качая головой.

Кенни поманил Конрада к своей ярко-красной машине и тут снова закашлялся, зашмыгал носом — глубоко внутри, чуть ли не в самых легких, заклокотало. Машина была спортивной моделью с укороченной хвостовой частью и двумя дверцами; сбоку, оставляя за собой постепенно исчезающий, как на скорости, хвост, тянулась надпись: «RAPIER XSI».

— И как это ты только отхватил такую? — поинтересовался Конрад, снова чихая, кашляя и отхаркиваясь.

— А, неважно… Глянь лучше, какая цаца!

Кенни открыл дверцу, откинул сиденье вперед и жестом пригласил Конрада заглянуть в салон. Конрад сунул голову внутрь. Заднего сиденья не было совсем — вместо него всю длину салона, от переднего сиденья до заднего стекла, занимал кусок фанеры. В фанеру были вмонтированы две огромные стереоколонки.

— Двадцать дюймов, приятель. Барабаны грохочут ого-го! Аж волосы шевелятся и уши хлопают! Вот те крест! Правда, хлопают. И ребра дребезжат. У таких колонок знашь скоко ампер… Дай-ка еще кой-чё покажу.

Кенни повел Конрада к багажнику. Оба одновременно закашлялись, зашмыгали носами, втянули в себя и сплюнули мокроту. На дне багажника громоздились пара больших, направленных на колонки вентиляторов, сеть проводов и прочая аппаратура.

— Видал какие? Эт чтоб колонки охлаждать. Не то враз перегорят. Прикинь?! Пожар начнется, кроме шуток!

Конрад выпрямился и смерил Кенни долгим взглядом.

— И сколько же ты заплатил за это, Кенни? — «Заплатил за это, Кенни» прозвучало тонко и сипло; Конрад откашлялся.

— За вентиляторы-то?

— За все: вентиляторы, колонки… — Конрад жестом показал на машину. — За всю эта штуковину.

— Да лано те, «Эй-Джи-Ти» заплатила. — Кенни с силой втянул носом, сплюнул и потер глаза. «Эй-Джи-Ти» пользовалась известностью в округах Аламида и Контра-Коста — компания предоставляла ссуды. Внезапно глаза Кенни вспыхнули. — А знаешь чё… с такими колонками можно и бумнуть. Я уже пробовал.

— Бумнуть? Это как?

— Не знаешь, чё ли? Проезжаешь мимо тачек на стоянке, да? Врубаешь на полную катушку — у тачек, понятно дело, сигнализация орет, сечешь? — Кенни говорил на манер оки — с вопросительной интонацией. — Я тут прошвырнулся по Дэнвиллу… знаешь, квартальчик есть… ну, где у домов такие большие, старые крыши… из шифера или черепицы — фиг его знает… Вощем, тачек шесть или восемь бумнул…

Конрад в ужасе воззрился на него:

— Надеюсь, ты не «Мозг сдох» врубил?! Дэнвилл такой славный городок.

Кенни, расплывшись в улыбке, кивнул на «хонду» Конрада и прохрипел:

— А чё се такие не поставишь? — Прокашлявшись, прибавил: — Мошь без напряга установить парочку. По двадцать дюймов.

— Ага, отличная идея, Кенни. Только как же я без заднего сиденья? У меня жена и двое детей.

А-а-а… Тада да… тада понятно…

И к чему мне «бумить» в Дэнвилле? Мне Дэнвилл нравится. Я хочу там жить. Собираюсь купить дом.

Конрад шмыгнул носом, глотая слизь, и презрительно махнул в сторону ярко-красной машины:

— Кенни, это же не одна тысяча долларов! И все ради чего? Я вкалываю в этой морозилке с единственной целью — заплатить взнос. Как только перееду в Дэнвилл, только меня здесь и видели. Близко к складу не подойду.

— Ну да, ну да… понятно… Слышь, Конрад, да ты расслабься. Брось всякие заморочки.

— Нет, Кенни, ты не прав, — возразил ему Конрад. — Я должен напрячься. И тебе советую. Ты хоть раз к себе прислушивался? А ко мне? А к кому другому из нашей морозилки? Все же кашляют, чихают, глотают таблетки. У всех течет из носа, и это в Калифорнии, где жара круглый год. А мы, все до единого… Да ты садись, Кенни, садись, послушай хоть раз.

— Да лано те, это ж так… ерунда… всего-навсего насморк. Пустяк.

— Всего-навсего? Ну нет, это гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

— Слышь, — сказал Кенни, — платят здесь что надо, по четырнадцать долларов в час. Где еще столько отвалят? Где еще дадут работу? Работы, Конрад, нет. Нет, и все тут! Дерьмо! Так что забей и оторвись. Вруби на полную!

— Нет уж, Кенни. Да ты сам подумай. Вот что, скажи, будет с тобой через пять лет?

— Через пять лет… — Кенни помотал головой. — Говоришь, дом в Дэнвилле? Ну, удачи те, приятель. Надеюсь, так оно и выйдет. Да токо не с этих денег. Ну, может, родичи помогут — подкинут деньжат…

Конрад невесело засмеялся:

— Тоже мне шутник. Это я им подкидываю… А с чего ты взял, что мне не удастся скопить?

— А кому удавалось-то? Я таких не знаю. Хошь не хошь, а рано или поздно все равно напорешься на лысую суку в костюме.

— Какую суку? В каком костюме?

— Ты чё, не слыхал «Смерть в рассрочку»? И про «Кинул ласты» не знаешь?

— Нет, не слышал и не знаю.

— Ну ты, Конрад, даешь! Чё, в натуре не слыхал? Вот это:

Конрад вздохнул и внимательно посмотрел на парня:

— Знаешь, Кенни, что с тобой не так? Ты веришь в эту чепуху. Ты принимаешь эту дребедень за чистую монету.

— Да лано те, Конрад!

— Кто, думаешь, сочиняет такое? Те, кто ходит в костюмчиках с галстуками, кто живет в больших домах вроде тех, что в Дэнвилле, вот кто. Они наживаются на таких, как ты, забивают вам мозги всякой дрянью. Они лишают воли, заставляют сказать «Нет!». Послушай моего совета, Кенни. Выкинь из головы «Запеканку с гноем», «Гонки на выживание» и… что там еще?.. «Инцест». Перестань слушать этот… мусор!

— А я говорю — само время те расслабиться.

— А я говорю — пора тебе, Кенни, поднапрячься. — Конрад постучал пальцем по лбу. — Подкрутить вот здесь, а то винтики разболтались.

Конрад развернулся и пошел к «хонде» — взять с переднего сиденья коробку с обедом. Кенни загоготал; его дикие подвывания напомнили Конраду о том, сколько раз их ночные смены начинались именно так. Кенни просвещает его насчет очередной тошнотворной песенки в стиле «кантри-метал» или похваляется очередной мерзопакостной выходкой, а он, Конрад, ужасается и с возмущением отворачивается, в то время как Кенни его реакция забавляет до чертиков. Конрад отлично понимал, что со своим серьезным отношением к жизни и любовью к порядку выглядит в глазах Кенни простаком. Здесь, на складе, Кенни был королем всех этих «гонщиков на выживание», а за «гонщиками» был явный перевес, их было гораздо больше, чем упрямо карабкавшихся вверх. Конрад вспомнил мистера Уайлдротски, преподававшего курс американской истории в колледже округа Маунт-Дьябло, — старомодного господина из шестидесятых, с бакенбардами, зауженными вверху и широкими внизу, в очках с тонкой оправой. Мистер Уайлдротски вечно толковал о «рабочем классе» да «буржуазии», все показывал иллюстрации с черными от грязи шахтерами… Привести бы старика Уайлдротски сюда, на склады, показать, как выглядит «рабочий класс» сегодня, в наше время… показать Кенни и всех этих «гонщиков»…