— Однако молва увидела в нем сатану, императора конца времен… простите, мне пора… — писатель слегка приподнял шляпу, принужденно улыбнулся и пошел прочь…

Писатель шел и размышлял.

«Мне кажется, я уже где-то видел этого прохожего с иудиной бородкой… может быть, в другой жизни, в которой были живы Вагнер, Маргарита…»

Радость смешанная со слезами сопровождала писателя, пока он шел и не чувствовал утомления и тягости, хотя это была голая пустыня…

В пустыне бог уберег писателя, с ним не случилось несчастья. Утомленный солнцем, он достиг предгорий.

Узкая дорога увела писателя в сумрачное ущелье и оборвалась. Мост оказался разрушенным грязевым потоком. Возвращаться писателю было некуда, и он остался в этом царстве узких проходов и неприступных мест. Днем он пас коз, а ночью дописывал книгу, хотя смысла в этом не было, да и быть не могло.

Повествование напоминало бессвязную речь спящего, который говорил, пока у него оставались силы говорить. В записях встречались повторения, иногда монотонность и неровность стиля. Книга представляла собой совокупность историй людей, из которых каждый был наделен достаточной полнотой существования и описан отдельно. В книге все можно было найти, если не искать того, чего там не было. Писатель рассказывал о многом, и о многом умалчивал, открывая лишь ту часть сведений, которые ничем не угрожали описываемому персонажу. Все остальное, в том числе имена и деликатные подробности содержались в многоточиях…

Несмотря на отсутствие интриги, книга увлекала читателей.

«Главное, чтобы читатель, читая роман, понимал, что происходит… писатель как бог, который производит перемены, но сам не меняется и распоряжается своими тварями так, что ни в одной из них не видна была тайна его промысла…» — размышлял писатель.

Обогнув скалу, писатель наткнулся на прохожего с иудиной бородкой. Он сидел на камне и созерцал окрестности.

— Мне кажется, мы уже встречались… — Писатель сел на камень.

— Судьба нас сводит… все мы пленники судьбы… и не помогает нам ни покорность, ни унижение… мы в потоке событий непредсказуемых и незавершенных… — прохожий умолк, но не надолго. — Однако я продолжу, пока не забыл продолжения… время бежит и все исчезает в прошлом… наша память хранит не факты, а некое воображаемое прошлое… и это факт… — Прохожий встал. — Что-то я еще хотел вам сказать… впрочем, не важно…

Прохожий ушел.

— Вы знаете, кто это был?.. — спросил прохожий в темных очках, который вышел из миртовых зарослей.

— Нет… я и вас не знаю…

— Этот человек был осведомителем у мэра… а я был секретарем мэра… писал хронику города… мэр ушел в отставку и я оказался не у дел… надо сказать, что мэр был необычным человеком… он отличался манерами, искусством жить… и вовсе он не был грубым и невежественным, как о нем говорили, напротив, он был образованным человеком, увлекался театром, имел склонность к литературе… как жать…

— Он что, умер?..

— Вокруг его смерти ходили разные темные слухи… когда его отпевали, он вдруг ожил и сел… он не был простерт в гробу по обыкновению тел других умерших и ждущих воскресения в конце времен, он сидел, как живой… тление почти не тронуло его… говорят, бог дал ему пожить после смерти, чтобы он дописал свои мемуары… он жил в центре города, вы должны знать этот дом, рядом с театром, который вечно был затянут лесами… дом как бы погрузился в сон, порождающий кошмары, он напоминал призрачное видение, навевающее чувство страха… говорят, дом был построен по проекту известного в городе архитектора, который покончил с собой, и представлял собой сад, окруженный галереями с арочными проемами в стенах, выходившими на сцену… таким архитектору виделся дом… главной приметой дома был театр… у властей театр вызывал подозрения в неблагонадежности, и на него наложили запрет, правда, со сменой власти запрет отменили, и театр пережил небывалый подъем… главную роль в этом сыграла женщина, занявшая место мэра и ее сын… публике и властям он представлялся наивным и недалеким, еще не вышедшим из возраста невинности… эти разговоры вызывали у него улыбку, немного ироническую… слава театра перешагнула границы города благодаря пьесе, написанной анонимным автором, возможно женщиной… текст пьесы повествовал о сложных отношениях между отцом и дочерью… дочь не признавала его отцом… что спровоцировало судебное разбирательство и приговор, вынесенный незадолго до отставки мэра и его паломничества к стене плача, чтобы исповедаться и покаяться в своих грехах… он много путешествовал, побывал в Израиле, в Сирии, в Египте, но вся его образованность была всего лишь маской, прикрывающей пустоту… молва уверяла, что дочь мэра была причастна к его смерти… умер он при странных обстоятельствах на вилле примадонны… она была его подругой… красивая и приятная была женщина… и голос у нее был как у сирены… я был без ума от нее, и не я один… я считал, что заслуживаю счастья, которое к несчастью выпало мэру, этому неудачнику… обусловлено это было, по-видимому, в большей степени случайностью… я невольно оказался замешан в это темном деле… на меня поступил донос… дело рассматривалось в судебном разбирательстве… свидетелем по делу был некий поэт… несносный, мелочный, хитрый тип… ссору подстроил, нашел предлог и дал показания против меня… — прохожий в темных очках умолк…

Писатель слушал историю мэра в изложении прохожего в темных очках, по всей видимости, вымышленную, и размышлял. Он пытался понять, кто он на самом деле?..

Прохожий умолк и снова продолжил свой рассказ. Он жонглировал словами, не являясь автором произносимых текстов. Он был только исполнителем. Он то представлялся человеком, то падшим ангелом, то впадал в меланхолию, близкую отчаянию.

Это была игра, вызывающая возбуждение зрителей, которые столпились вокруг.

— Она была моей невестой… кто вернет мне ее?.. — вопрошал он. — Сначала я был свидетелем в этом темном деле, а потом стал обвиняемым… я вынужден был бежать… я издали следил за солдатами, уводившими мою невесту и преступницу в одном лице… суд признал ее невменяемой и она очутилась в желтом доме… она не узнала меня, однако меня узнали другие… складывалась весьма неблагоприятная для меня ситуация, но я ускользнул, смешался с толпой…

— Что же случилось дальше?..

— Случилось то, что уже не раз случалось, я испугался за свою жалкую жизнь…

«У всех нас одна судьба, хотя и разная… не все мы избранные и нам ничего другого не остается, как тупо наслаждаться жизнью…» — подумал писатель и глянул по сторонам.

Действие этой сцены происходило среди скал и ущелий, но писателю показалось, что он стоит на террасе, с которой открывался вид на руины женского монастыря. На паперти писатель увидел рыжеволосую женщину в белом одеянии.

— Вы не знаете, кто эта женщина?.. — спросил прохожего.

Порыв ветра разметал волосы женщины, приспустил одеяние с ее плеч, обнажив грудь…

— Нет там никакой женщины…

— Но я вижу ее… и так ясно…

— Это мираж…

— Мираж?.. — Писатель сел в кресло еврея. Его блуждающий взгляд наткнулся на книгу. Он раскрыл книгу, которую листал еврей. Он с опаской заглянул в нее. У него создалось впечатление, что под видом занимательных историй в книге говорится о чем-то другом.

Когда писатель нашел в книге историю дочери мэра, ставшей невестой бога, на его глазах блеснули слезы.

«Кто автор этой странной книги?.. не бог ли?.. если поискать, ни одна причина не окажется без бога…»

— Вы плачете?.. — спросил прохожий в темных очках. Сняв очки, он сочувственно сощурился.

— Нет, я смеюсь…

Из толпы прохожих, бредущих по дороге, вышел артист и сел на обочине.

Откуда-то появился рыжая собака. Он лизнула щеку артиста.

— А это ты, Вергилия… и где ты пропадала?..

Собака легла у ног артиста.

— Она мой проводник по чертогам преисподней… — артист представил собаку прохожему.