— Я знал отца архитектора… он был сценаристом… его пьесы пользовались популярностью… пока он писал пьесы, его жена наставляла ему рога… женщины лучше знают, что нужно мужчине… мне было тогда 13 лет… у меня уже начал пробуждаться интерес к женщинам, и его жена была моей наставницей в наслаждениях… она была на 12 лет старше меня… пожалуй, я слишком увлекся воспоминаниями, но мне было приятно отвлечься… продолжай…

— Мне кажется, что если бы не было женщин, мир лишился бы всех своих достоинств…

— И недостатков… — раздался голос из темноты. Из миртовых зарослей вышел незнакомец в плаще. — С женщин, собственно говоря, и начался мир… — Незнакомец в плаще улыбнулся девочке и так же неожиданно исчез.

— Не знаю, бог посылает мне этого незнакомца или же он сам является в его образе…

— Он и мне стал являться… но продолжай…

— Архитектор протянул мне руку, а его дочь прильнула ко мне… в этом ее движении была и радость, и неловкость, и отчаяние безысходности… они ушли в темноту коридоров и сводчатых переходов, казалось, уводящим в потусторонний мир… — Издав тихий протяжный стон, писатель умолк и схватился за горло. Он увидел в темноте блаженную, внимающую и сострадающую. Она знала все, что бог назначил городу и горожанам, и все, в чем он им отказал…

Было около полудня, но над городом повисла ночная мгла.

Пахло плесенью и затхлостью.

Писатель читал артисту истории из своей книги.

И вдруг гром ударил в уши. Охнули скалы.

Писатель невольно вздрогнул, умолк и глянул на артиста.

— Сознаюсь, я тебя не слушал… я думаю о примадонне… мне кажется, я ее люблю… впрочем, все это только слова… — артист утер слезы. Он был взволнован.

Из темноты коридоров выбежала девочка 13 лет.

— Грязь ползет с Лысой горы… быть беде… — бормотала она, готовая сорваться с места и бежать.

— Что она говорит?..

— Несет какой-то вздор… впрочем, кажется она права… надо бежать…

Писатель сидел на камне среди камней, соскребал с себя грязь и вспоминал буйство стихии.

Появилась рыжеволосая дева в сандалиях, почти нагая, раскрасневшаяся от бега.

Писатель невольно встал, лоно ее узрев и сосцы.

Дева рассмеялась, волну рыжих волос откинула за спину, и, не стыдясь, пошла к воде.

Смутно улыбнувшись, писатель сел.

Послышались шаги. Кто-то приближался, обходя заросли мирта.

«Наверное, артист…» — подумал писатель.

— Не спишь?.. — спросил артист и, глянув своими жуткими совиными глазами, стал рассказывать писателю свою версию последних событий, не смущаясь их невероятностью.

— Такая вот история с биографией… — подвел черту артист. — Где я только не был за эти несколько дней, даже вступал в брак со смертью, хотя смерть никого не порождает, но только с готовностью уносит в свои мрачные чертоги… — Артист глянул в окно. — Проклятие так и не исполнилось… мэр умер… он оказался не удел, но, тем не менее, зорко следил за событиями, происходящими в городе, хотел вернуть свое положение и власть… ты ничего не слышал о заговоре?.. нет?.. говорят, был устроен заговор… однако заговорщикам, как бы неожиданно, помешали обстоятельства… случилось то, что случилось и смешало заговорщикам все карты… преемница мэра не только сохранила власть над городом, но и продемонстрировала свои колдовские способности… у женщин есть какая-то таинственная связь с потусторонними силами… на свой триумф она явилась во всем своем великолепии… что-то в ней напоминало существо с хвостом, покрытое серебристой чешуей… я был на ее триумфе, занимал скромное и незаметное место у двери…

Артист умолк.

Воцарилась тишина.

Лишь прибой не безмолвствовал. Он исполнял реквием. Чайки были солистами…

Юрий Трещев «Город грехов»