Закончив, точнее волевым решением для себя решив, что на сегодня — всё, этот последний час Сидор провёл в первой попавшейся ему на глаза более-менее приличной палатке какого-то сбежавшего барона, поспешно брошенной последним и занятой теперь Сидором.

Сидор особо не выбирал. Та палатка или другая — какая разница. Есть место где можно спокойно прикорнуть на не залитых кровью его бывшего владельца кошмах — уже хорошо. Потому как большая часть из того что было сейчас в лагере настолько было жестоко посечено шрапнелью, что кроме как в костёр и никуда не годилось.

К тому ж все необходимые распоряжения были отданы, люди занимались любимым своим делом — грабежом брошенного беглецами имущества и сбором трофеев. Все были при деле, а Сидор, наплевав на всё, последний час бездумно провалялся на кошме, наслаждаясь выпавшей лакуной для отдыха после этого страшно длинного и тяжёлого дня.

— "Хотя бы часок можно себе это позволить", — дал роздых он самому себе, заваливаясь на кошму прикорнуть.

— Ну и где обещанная большая палатка?

Насмешливый голос Семёна Дюжего буквально выдернул Сидора из устало дремотного состояния, в которое он только-только провалился.

— "Блин, всё-таки не дали поспать", — была первая вялая мысль буквально выдернутого из сна Сидора.

— Тому, у кого ещё этим утром никакой палатки не было, и такая — самая большая, — с невольным раздражением прокомментировал он ядовитое замечание.

— Ну-с, — не дав ему толком развить эту тему, атаман бесцеремонно уселся возле лежащего на кошме Сидора. — И что у тебя за предложение? Не мне, а моим деньгам, — ехидно уточнил он.

— Нет, не дадут поспать, — устало проворчал Сидор, подымаясь и с силой проводя рукой по лицу. — Тогда, слушай.

Яростно потерев ладонью ещё пару раз лицо, Сидор, скрестив по-татарски ноги, уселся обратно на кошму и смущённо посмотрел на сразу насторожившегося атамана.

— Значит, смысл в чём, — начал он. — Идея ещё сырая, толком не проработанная, но вчерне я тебе её обрисую.

Значит, так, — Сидор широко, душераздирающе зевнул.

У меня тут оказалась кое-какая оказия, позволяющая пройти через перевал Басанрог без обязательного таможенного сбора, а, главное, минуя все запреты для нашего города. Как оказалось, по ряду разных причин, знать о которых тебе не следует, — Сидор бросил на ставшего ещё более задумчивым атамана короткий, внимательный взгляд, — на меня запреты на торговлю с нашим городом — не распространяются.

Ну, есть такое дело…

Почесав подбородок Сидор хитро глянул на сузившего глаза атамана.

И есть тут неподалёку одно малоизвестное место, где добывают хорошую нефть. Точнее, место то достаточно всем хорошо известное, только вот лежит оно далеко в стороне от основных торговых маршрутов, что тяготеют к Басанрогу. Поэтому его и забросили.

Место к перевалу как бы и рядом, да торных трасс там поблизости нет. Потому то там сырая нефть и дешёвая, — тут же пояснил он.

Так что, если подсуетиться, то можно сразу взять там на месте много нефти. Дёшево.

Одна беда. Нет у меня сейчас с собой столько денег, сколько мне по уму надо было бы. Когда направлялся сюда, спасать ваши задницы, как-то не подумал о том, да и опаска была, как оно там всё повернётся. Вот потому-то я сейчас и без капитала.

А месторождение — вот оно, совсем рядом, практически по дороге. Небольшая петля в сторону, на пути к перевалу, и мы на месте.

Так что, если ты согласишься поделиться своей казной, о которой мне за последнее время все уши прожужжали, то можно провернуть такой финт. Ты даёшь деньги мне. Я на них закупаю здесь нефть. И я, закупленную нефть, как свою собственную, безпошлинно…

Подчёркиваю, — ухмыльнулся Сидор, — без…, - на секунду замолчал он, привлекая внимание атамана, — безпошлинно провожу через перевал обоз с сырой нефтью. А дальше мы гоним её к нам на завод.

Там её перегоняем на бензин и керосин. Потом продаём что получилось у нас в городе, или где ещё, по сложившейся де-факто сверх высокой цене, и полученную за вычетом расходов прибыль делим пополам.

Уточняю сразу. Про свои деньги, что у меня есть, я не говорю, это отдельно и тебя не касается.

Мои три четверти, — жёстким, деловым тоном отрезал атаман. — Деньги мои, да и я последнее время сильно пострадал. Мне положена компенсация.

И потом, — атаман насмешливо с хитринкой посмотрел на Сидора. — Нет денег — нет товара. Нет товара — нет и прибыли от его продажи. И треть — это лучше, чем ничего.

Соглашайся.

— Нет меня, — Сидор устало зевнул, равнодушно глядя на хитро прищурившего глаз атамана, — нет прибыли. Ничего нет.

В пополаме — иначе о моём предложении можешь забыть, — холодно отрезал он. — И это будет справедливо.

Соглашайся, — устало поторопил он задумавшегося атамана. — Тебе ведь всё равно деваться некуда. Ни лошадей, ни повозок, ни товара. Ничего! Одно лишь золото, зарытое где-то в скалах. И вас, как я уже слышал, осталось всего около четырёх десятков. Да и то, пятеро тяжело раненых.

Доберётесь до дома в моём обозе с нефтью — будете с деньгами. Останетесь здесь, одни — потеряете всё что заработали. Да и неизвестно ещё, не привяжется ли опять к вам какая-нибудь местная зараза, или кто из тех, что сбежали. А со мной — наверняка в прибытке будете. Соглашайся, атаман!

Ты — мне, я — тебе.

Атаман несколько минут молча смотрел на внимательно наблюдающего за его реакцией Сидора. А потом, видимо удовлетворившись тем, что он увидел, негромко рассмеялся.

— Я подумаю, а потом поставлю тебя в известность. Но если бы ты согласился на тридцать к семидесяти, я бы согласился сразу, не думая. А так, — он насмешливо хмыкнул, глядя на Сидора повеселевшим взглядом, — мне надо подумать.

— Думай, — Сидор устало и равнодушно пожал плечами. — Только думай быстрей. До утра! А то потом проценты изменятся совсем в неблагоприятную для тебя сторону.

— До утра, — отвернулся он от атамана.

Поднявшись, он прошёл в угол палатки и поворошив сваленную там кучу какого-то тряпья, вытащил из под неё ещё одну кошму.

— Если не хочешь тащиться впотьмах на свои скалы, оставайся. Здесь поспим, а с утра примешь решение. Утро вечера мудренее, как мудрые люди говорят.

— Утром, так утром, — ухмыльнулся атаман, подымаясь. — Вернёмся к разговору утром. А сейчас, я к своим. Хоть и впотьмах, а с ребятами посоветоваться надо. Они, конечно, свиньи порядочные, а всё одно мои парни, — тихо проворчал он, выходя из палатки.

Бывает так, что день не задаётся с самого утра. Бывает. Вот это был как раз такой день.

Ещё даже до рассвета, в бывший лагерь бежавших рыцарей, где после боя на ночь расположились егеря, к Сидору, как к командиру разбившего рыцарей отряда, заявилась целая делегация от бывших осаждённых купцов. Заявилась с претензией.

Со всей определённостью Сидору было заявлено о недопустимости его поведения.

Когда ничего не понимающий Сидор попытался разобраться в произошедшем, то от безмерной наглости предъявленных ему требований он был буквально потрясён.

— Стоп-стоп-стоп, — Сидор, сузившимся от злости до узких щёлочек глазами смотрел на собравшуюся перед его палаткой весьма представительную делегацию.

Если я вас правильно понял, а понял вас я правильно, — Сидор криво, нехорошо как-то скалился, — то вы требуете от меня возврата вам всего, якобы вашего имущества, потерянного вами когда вы убегали от баронов?

Не так ли? — наклонив голову чуть вперёд, Сидор с неподдельным изумлением смотрел на делегатов.

— Правильно ты всё понял, правильно! — чей то пронзительно возмущённый голос даже перекрыл поднявшееся после его слов громкое недовольное бурчание собравшихся.

Приструни своих охамевших егерей и верни наши шмотки!

— Ну, — Сидор с откровенной издёвкой на губах, насмешливо развёл руками. — На ваши претензии можно сказать только одно. Что с возу упало, то пропало. Пошли за шерстью, вернулись стриженые, — жёстким голосом закончил он.