— Кто же это такие? — флегматично бросил он, не отводя бинокль от разворачивающегося за рекой сраженья.

Редкая, какая-то немыслимо короткая двойная цепь выстроившихся в ряд идиотов, медленно, неспеша двигалась навстречу большой беспорядочной толпе подгорных ящеров, тучей бросившейся им навстречу.

— Да-а! — уныло констатировал Богумил. — Этих баранов ящеры к нам не погонят. Этих они в котёл себе кинут. Боже, — тоскливо протянул он. — Чем они думают? Их же раз в пять меньше, если не в десять.

О! — ещё больше приуныл он. — А вот и кавалерия. Сейчас они их окружат, и…, - тихо протянул он, — ага!

Большой рыцарский отряд на конях, ловко, всей массой уворачиваясь от вспыхивающих тут и там над ними белёсых облачков, быстро выдвигался куда-то в сторону от толпы ящеров, устремившихся навстречу редкой жиденькой цепи каких-то дураков, вздумавших этим утром напасть на лагерь пиратов с рыцарями.

— Странно, — раздался над ухом атамана ещё чей-то изумлённый голос. — Они что, совсем идиоты? Парой сотен болванов на две тыщи попёрли.

Как умеют сражаться эти банды баронов все здесь на скалах знали не понаслышке, убедившись в мастерстве преследователей на собственной шкуре, и смотреть теперь как там внизу уничтожат пусть и дураков, но явно людей пришедших им на помощь, было тяжело.

— Ещё одна группа идиотов, присланная Советом нам в помощь, — горький голос его старого друга уныло комментировал происходящее внизу. — Сейчас они этих баранов сгонят в кучу, и, если сразу не побьют, то погонят сюда в скалы, нам для компании.

— Если погонят…, - совсем тихо проговорил он.

— Хорошо бы у них была вода.

Ещё один чей-то хриплый голос, ничуть не сомневающийся в том, что всё так и будет, ясно показал, что в их лагере давно уже никто не спит, и все кто ещё остался способен передвигаться, высыпали на скалы, наблюдать за тем, что происходит на том берегу.

Однако события, активно развивающиеся вокруг рыцарского лагеря, неожиданно пошли совсем по иному, как все уже успели решить сценарию.

Большие группы конных рыцарей и большая беспорядочная толпа подгорных ящеров, яростно бросившихся на редкие, наступающие цепи, по какой-то непонятной, неведомой причине всё редели и редели. И задолго до того, как первый из них смог добежать до атакующих их людей в странных, бесформенных грязно-зелёного цвета балахонах, они уже все недвижимо лежали на земле.

Редкие же цепи наступавших, так и не сбившись со своего неспешного, размеренного шага, всё двигались и двигались вперёд, неспешно и методично выбивая всё, что ещё шевелилось прямо перед ними.

— Там что, арбалетчики, что ли? — чей-то недоумённый голос разорвал установившуюся на скалах потрясённую тишину.

— А это что ещё за гробы на колёсах по бокам шеренги этих идиотов? — чей-то недоумённый, растерянный голос вмиг нарушил тягостное недоумение, вызванное у всех наблюдавших за странностью происходящего прямо перед ними.

— Мать честная! — громко, в полный голос выругался атаман. — Да это же наш барон Вехтор!

— Сидор, чтоб его коромыслом…! — выругался следом чей-то голос за спиной атамана. — Он! Точно он, со своей бандой. — Только у них есть такие странные хламиды и такие вот чёрные гробы на колёсах. Я перед отъездом из города как раз такую вот штуку у этой компании видел. Тачанка называется.

Там у них раньше стояли многозарядные арбалеты. А потом, перед моим отъездом, они туда поставили свои пневматические пулемёты.

В полном восторге, мужик, не стережась, поднялся во весь рост и радостно, по-разбойничьи засвистев, яростно замахал руками, выражая свой полный восторг.

Расцветшее чуть в стороне у скал небольшое белёсое облачко с сухим треском расколовшейся скорлупы лесного ореха вмиг привело его в чувство, заставив мгновенно рухнуть под скалы.

Град шрапнели, редким роем на излёте с сухим пощёлкиванием покрыл ближайшие скалы внизу под ними, и лишь чудом не задев никого их повыскакивавших на скалы осаждённых, мгновенно указал всем место, куда не следовало соваться.

Быстро попрятавшись в укрытия, теперь все они молча и терпеливо сверху со скал наблюдали за происходящим внизу безнаказанным избиением.

А иначе то, что происходило внизу, и нельзя было назвать. Два пулемёта против толпы. Да ещё, как оказалось шрапнель.

Тем не менее рыцари сдаваться явно не собирались. Похоже, раньше с чем-то подобным они уже сталкивались, потому что для них ничего из происходящего явно не было в новинку и они сразу же, совершенно правильно и адекватно отреагировали на возникшую угрозу.

Из-за высоких палаток в центре лагеря быстро выступила вперёд большая группа высоких и рослых подгорных ящеров, и прикрываясь высокими массивными ростовыми щитами быстрым шагом двинулась навстречу редкой цепи арбалетчиков.

И не дойдя до застывшей на месте шеренги буквально десяти шагов, она вся, как и предыдущая неорганизованная толпа легла под пулемётами ровными, словно под линейку рядами.

Убийственный огонь в упор фланговых пулемётных тачанок выкосил подгорных, словно коса утреннюю траву.

И словно что-то сломалось вдруг.

Хаос воцарился на поле. Казалось каждый в лагере спасал сам себя и организованного сопротивления больше нет, как вдруг, прикрываясь высокими рыцарскими шатрами, из-за края лагеря выше по реке выдвинулась большая конная группа тяжело бронированных рыцарей и далеко минуя растянувшуюся по полю редкую шеренгу арбалетчиков, обрушилась всей своей массой на правый фланг атакующих.

Буквально втоптав в землю жалкую группу каких-то конников, прикрывавших с того края цепь арбалетчиков, плотная масса рыцарей слитной, бронированной массой двинулась, далеко огибая по правому краю непонятные повозки странной конструкции. И, оставляя густо падающие по краю конной лавы фигурки товарищей, рванула дальше, выходя из зоны обстрела.

Потери были чудовищные, и всё же большинство вырвалось.

Дальше всё было просто. Одинокая, странного вида повозка по левому краю, которую Богумил Грязнов назвал тачанкой, попыталась было двинуться наперерез прорвавшейся конной массе, но наглухо застряв среди многочисленных трупов лошадей и мёртвых ящеров, с трудом переваливаясь с боку на бок, катастрофически опоздала.

Плотная масса сбитой в железный кулак рыцарской конницы катком прошлась по редкой цепи каких-то всадников и небольшой группе арбалетчиков, прикрывавших далеко отстоящую чуть в стороне странного вида непонятную широкую повозку на краю поля, откуда периодически доносились глухое буханье, словно там колотили большой колотушкой по туго натянутому барабану. И, катком раздавив всё что там до того шевелилось, стремительно вырвалась на простор, рванув куда-то в степь.

Никто прорвавшихся не преследовал. В брошенном лагере оставалось много ещё тех, кто не собирался сдаваться.

Странного вида повозки, напоминающие своей неуклюжей конструкцией гробы с круглыми, поворотными стеклянными башнями в задней трети повозки, запряжённые в тройки лошадей, мгновенно бросили свои позиции по флангам и сосредоточились на направлении главного удара.

Дальше странная конструкция вернулась на своё место на фланге, продолжив неспешное, методичное, истребительное передвижение к центру брошенного лагеря.

Даже для тех, кто был когда-то на Девичьем Поле, то, что сейчас происходило внизу, было в диковинку. Там, на поле, всё кончилось разом. Несколько дальних бросков копий, а потом началось страшное. Методичное, неспешное добивание всех выживших.

Это было какое-то жуткое, методичное истребление всего ещё живого. На всём поле бывшего рыцарского лагеря давно уже не было никого, кто бы стоял на своих ногах. И по нему медленно перемещалась редкая цепь егерей, не вырывающаяся вперёд, терпеливо ожидающая отстающих, медленно и методично уничтожавшая всё, что ещё было живого на этом поле.

На удивление, зачистка продолжалась долго. И лишь когда солнце уже повернуло на вторую половину дня, клонясь уже чуть ли не к самому горизонту, к подножию скал, где укрылись преследуемые, подъехал густо покрытый рыжей степной пылью одинокий всадник, на устало переставлявшем ноги большом рыцарском жеребце. Масть жеребца, как и цвет одежды незнакомца под толстым слоем пыли разобрать не было ни малейшей возможности, но что он относится к отряду победителей было кристально ясно всем.