Потом у них ещё два дня ушло на сбор шишко-ягоды и обследование острова, куда их занесло. И только полностью набив ягодой большие, двадцатилитровые берестяные короба, которые у них были вместо рюкзаков, они решили двигаться обратно.

Обратный путь, как всё неприятное, запомнился плохо. Сначала они долго шли вдоль кромки болота, огибая его с восточной стороны. И только на третий день пути поняли какую совершили ошибку.

Как раз к вечеру третьего дня они вышли на край леса, где им окончательно стало понятно что с этой стороны обогнуть болото нет ни малейшей возможности. Это был конец длинного, острого мыса, глубоко впадавшего в расстилающееся с правой стороны вплоть до горизонта большое, ровное болото с редкими островками чахлой болотной растительности по всей поверхности.

Обогнуть это страшилище с этой, восточной стороны не было ни малейшей возможности. Для этого им пришлось бы возвращаться чуть ли не в самое начало, к островку с ягодой, откуда они три дня назад начали путь, а потом двигаться куда-то в противоположную сторону от того направления куда им было надо. Причём края болота с той стороны даже просто не было видно за горизонтом.

— Да! — задумчиво протянул Димон. — Влипли.

— Ночуем, а завтра обратно, — согласился с ним Сидор, мрачно разглядывая простирающееся в немыслимую даль болото. — Вроде с другой стороны лес поближе был.

Переночевали на мысу, а утром двинули обратно, и опять через три дня вышли к полуострову с кустарником шишко-ягоды.

Здесь решили устроить днёвку, поскольку место было как бы ими уже обжитое, да и что немаловажно, рядом был источник чистой ключевой воды, где можно было запастись водой для питья.

Неожиданно оказалось, что это чуть ли не единственный источник чистой воды на несколько дней пути.

Что будет впереди, было неизвестно, но фильтровать вонючую болотную воду сквозь несколько слоёв чистого нижнего белья, которого к тому же уже и не осталось, удовольствие было не из приятных, да и утомительное.

Запаслись в дорогу водой, следующим утром двинули в обратную сторону от первоначального направления, собираясь уже посолонь обогнуть ненавистное, надоевшее хуже чёрной редьки болото.

И тут им наконец-то повезло. Просто безумно повезло. Край болота с этой стороны оказался и повыше, чем справа, и намного суше, красуясь высокими сухими борами, тянущимися куда-то вдаль. Идти по ним, даже с тяжёлой ношей за плечами, было одно сплошное удовольствие.

А ещё им по дороге постоянно попадались ягодники, чуть ли не сплошным красным ковром устилавшей весь их обратный путь. И не смотря на то, что они не собирались перегружать себя, за оставшиеся до города несколько дней дороги умудрились насобирать столько брусники и клюквы, что до дверей землянки добрались уже еле таща на спине неподъёмные короба с ягодой.

Сказать что им были рады когда они вернулись, это сильно преуменьшить ту бурю восторга и праздник, что им закатили друзья как только они ввалились в землянку с тяжелющими коробами за спиной.

Следующие два дня у них ушли только на то, чтобы отлежаться и отоспаться в спокойной, домашней обстановке, когда не надо заполошно вскакивать при малейшем шорохе рядом. А заодно и выслушали от Маши самые последние городские новости, которыми с ней за время их отсутствия добросовестно делились все окрестные кумушки…

Ну а потом, по теперь уже не раз пройденному пути, Сидор с Димоном снова отправились на ягодный остров, захватив с собой шесть вьючных лошадей. И буквально за одну неделю завалили собранной шишко-ягодой чуть ли не половину кладовки, для чего даже выгородили там целый угол, заставленный теперь большими плетёными коробами со спелой шишко-ягодой и несколькими бочками мочёной брусники и клюквы.

Так что теперь Мане было чем осенью заняться. И она развернулась, целыми днями занимаясь варкой из ягоды варенья и вялением её в печи.

Глава 8 Медвежья Поляна

На сегодняшний день, пожалуй, самой большой головной болью для всей компании землян, вместе с Корнеем было то, что они не знали как расчистить от выкорчеванных пней свой участок возле города, уже прозванный в городе Медвежьей Поляной.

То, что там, на огромной территории, площадью не менее ста гектар, была освоена, или точнее сказать, освобождена от пней только одна, подчёркиваю — ОДНА СОТКА, приспособленная для посадок разных огородных культур, было совершенно неприемлемо.

На общем совете было решено, что за осенне-зимний сезон надо, кровь из носу, подготовить к пахоте, хотя бы десять гектар, тогда, пустив большую часть из них под зерновые, они могли выйти на самоокупаемость участка. Денег с продажи зерна с такой площади с лихвой должно было бы хватить, и чтобы оплатить труд наёмных рабочих, обычно привлекаемых для обработки пахотных площадей, выделенных под товарное производство, и на дальнейшее освоение и этого, и других подобных участков.

Самая большая проблема состояла в том, что выделить на этот проект десяток жемчужин не составляло никакого труда. Беда была в том, что идей таких у них были сотни, а подобных проектов десятки, не считая вопросов оборонного строительства. И на всё требовались деньги. А жемчуг, деньгами, как таковой не являлся, его надо было ещё предварительно продать, чтобы получить звонкую монету, которой и можно было только расплачиваться. Выбросив же на ювелирный рынок, а какой в этом богом забытом городке рынок, такую массу жемчуга, они просто бы обвалили цену на него и требуемых средств так бы и не получили. Приходилось, сидя, что называется на мешках с золотом, ломать собственную спину и делать то, что с удовольствием, быстро и легко сделает масса изнывающих от безделья здоровых мужиков, наводнившая в конце осени городок.

Надо было что-то придумать, нечто такое, чтобы не привлекая особого внимания к своим капиталам, всё-таки привлечь людей к своим работам. И такой выход был найден. Как всегда, помог случай.

Как-то, одним из вечеров, занятых по обыкновению воинской тренировкой, получив от Корнея в очередной раз учебным мечом по лбу, Димон разразился бурной речью, основной мыслью которой была обида на свою несчастную судьбу.

Раздражённый общей непонятливостью ученика, Корней выдал ему ответную тираду о вреде лишнего сна и необходимости дополнительных занятий. Заметив попутно, что обучение некоторых, даже основам владения, данным предметом, Корней помахал перед носом Димона деревянным мечом, задержалось минимум на тридцать лет. Разобиженный Димон, оскорблённый в лучших чувствах, заявил в ответ, что он лучше будет заниматься своим делом, а вопросами защиты и охраны, пусть занимается Корней, раз его этому с детства учили. На что тут же получил ответ типа того, что сам дурак, а его одного на всех физически не хватит. На что, в свою очередь, Димон, уже практически себя не контролируя, проорал раздражённо ему в лицо: "Так найми людей, если сам не можешь" и растерянно замолк.

— А что? — удивлённо спросил Димон, уставившись на Корнея. — А, почему бы и нет? Деньги у нас есть. Даже без опасения обрушить стоимость жемчуга, мы можем нанять хоть десяток бойцов, а там пусть себе патрулируют окрестности, а мы будем спокойно делом своим заниматься. Помощь небольшая, а всё же полегче будет. Надоело! Сидим на мешках с золотом, не фигурально выражаясь, а жмёмся, как церковные мыши.

— А почему десяток, — сразу же оживился Корней, — мы можем и сотню нанять и две. Сговориться в цене. Оплатить жемчугом, а не деньгами, а дальше пусть сами с ним разбираются.

Воодушевлённые новой идеей, Димон с Корнеем, созвали весь коллектив и вывалили на них своё открытие. Реакция была бурная. От восторженных воплей Мани: "Ах, какой ты у меня умный", — обращённых к раздувшемуся от гордости Корнею, до скептического профессорского: "Нашли чем удивить", — сразу охладившего пыл открывателей. Точку в обсуждении поставил Сидор, заявивший, что это надо хорошенько обдумать, а утро вечера мудренее, и разогнал всех спать.