— Земли, опять же, — мрачно буркнул Сидор, глядя в костёр, на языки пламени и подбрасывая туда поочерёдно ветку, за веткой. — Зря, что ли мы всю весну корячились, расчищая её от пней.

— Да земли то там, — равнодушно махнул рукой Димон, — всего одна сотка и наберётся. Единственная причина, что нам надо туда, это профессор. Раз подрядились его найти, раз нашли, то надо бы и доставить его на место.

— А если он не захочет, — скептически хмыкнул Корней. — Не силком же его туда тащить. Если он от них один раз сбежал, то значит, ему там не нравится и ему там не место.

— Нравится, не нравится, место, не место, — недовольно заворчал Сидор, — какое нам до этого дело. Мы подрядились его доставить, значит, доставим. Тем более что нам за это обещаны деньги. Пусть небольшие, но у нас и нет других, а как их в этом мире заработать, мы не знаем. У нас и дома то тут нет, не то, что денег. А там, какое никакое, а хозяйство образовалось. Землянка, клочок землицы, если её ещё никто другой к рукам не прибрал.

— Да и не всё ли равно профессору куда ехать. Там, по крайней мере, его на костёр не потащат. А отчитаемся перед Советом по выполненной работе, вот тогда пусть и катится на все четыре стороны. Нам то что. Нам до него дела никакого нет, кроме того, что надо за него денежку получить.

— Хм, — задумчиво буркнул Корней. — По крайней мере, теперь позиция ваша окончательно ясна. Остаётся только добраться до ваших мест и сдать профессора на руки этому вашему Совету.

— Пожалуй, я тоже отправлюсь вместе с вами. Как-то привык я к вам, — глядя на ребят демонстративно безразличным взглядом, добавил он. — Глядишь, и мне чего-нибудь от вашего Совета перепадёт.

— Если тебе что и перепадёт, — неожиданно заржал Димон, — то только не от Совета. Ты глянь, глянь на уши у нашей Маши, — скаламбурил он. — Да они краснее того спальника, что она опять отобрала у тебя.

— Почему отобрала, — растерялся Корней. — Я сам дал. Ночи же стали холодные, а она мёрзнет.

— Остаётся только добавить 'Господа офицера молчать!' — глядя на красную, как рак, Маню смеющимися глазами и чуть ли не давясь от смеха, заметил Сидор. — Но в целом ты прав. Ночи нынче стали холодные и надо бы побыстрей добраться до дому. А то у нас есть ещё одно маленькое дельце, что до зимы надо провернуть. Боюсь, что если мы будем тянуть, то до снегов не успеем, а это чревато.

— Значит, решено. Путь через земли амазонок самый короткий. Так что, Маня у нас амазонка, а мы её эскорт. Только вот куда и зачем она едет, непонятно.

— Ну, почему же, — задумчиво протянул Корней, стараясь не встречаться с Маней глазами, и демонстративно не глядя на неё. — Как раз с легендой то никаких проблем нет. Она богатая амазонка. Из новых. Закупила несколько бочек дешёвого вина в Подгорном княжестве, а теперь везёт его на продажу в Приморье или куда-нибудь в Западные баронства. Куда угодно, лишь бы подороже продать. По дороге у неё заболел старик отец, которого она решила отвезти на море, на лечение. Ему, мол, нужен морской воздух, а то что-то у него с лёгкими стало. Таких караванов в землях амазонок, каждый третий, если не второй. Так что если не засыплемся на какой-нибудь мелочи, то у нас есть вполне реальный шанс проскочить их земли без проблем.

— Только вот Мане надо постараться не выходить из образа амазонки, а это очень трудно, — внимательно посмотрел он на неё. — У них там очень специфические отношения между мужчиной и женщиной. И к ним надо будет ещё привыкнуть.

— Ничё, — улыбнулась Маня. — Зря, что ли я в школьной самодеятельности принимала участие. Как-нибудь разберёмся.

— Где принимала участие? — сразу насторожившись, мрачно поинтересовался у неё Корней. — В какой деятельности?

— В театре она играла, — насмешливо пояснил Димон. — В школьном. Ну, это что-то вроде бродячих артистов. Только сидящих на одном месте.

— Это что-то вроде крепостных танцовщиц у бояр, что ли? — сразу помрачнел Корней. — Те тоже сценки разные представляют, когда гости на праздники собираются.

— Вроде того, — усмехнулся Сидор, с удовольствием глядя на помрачневшего Корнея, и растерявшуюся Маню. — Только вот нравы у наших артисток радикально отличаются от того, что делается у бояр. Да и было это ещё в школе, когда все мы были ещё детьми, — вздохнул он. — Так что не беспокойся, она не из этих. Не из боярских артисточек.

— Да я что, — смутившийся Корней, растерянно мялся возле свой лошади. — Я это…. - окончательно смутился он под насмешливым взглядом Димона.

— Поехали уж, — улыбнувшись, поднялся на ноги Сидор, глядя на растерянно мнущегося Корнея. — Как у нас говорится, дорога в тысячу вёрст начинается с первого шага, — заметил он, затаптывая костёр.

Следующие два дня они осторожно пробирались по пограничным с Подгорным княжеством землям, старательно избегая любых населённых пунктов. И только достигнув густонаселённых мест, где скрываться, было уже практически невозможно, открыто выехали на основную дорогу, ведущую в нужную им сторону.

Хотя, надо сказать, что дорогой это направление назвать можно было только условно. Никаких внешних признаков официально существующей трассы не было. Присутствовала только хорошо набитая колея, чётко пробивающаяся сквозь густой дёрн, да иногда встречались следы от кострищ в укромных местах. Следы остановок таких же путников, как и они.

На одной из таких стоянок у них и состоялся с Корнеем весьма примечательный разговор. Из которого землянам во многом стали понятны некоторые реальности, встречающиеся им на пути. И самое главное, стала немного ясна та странность, которую они постоянно замечали в проезжаемых мимо деревнях и иных поселениях, которая, как оказалось, напрямую вытекала из сложившегося здесь образа жизни. Во многом для них странного, неприемлемого, но почему-то довольно привлекательного для некоторых людей из местного населения. Особенно для бывших сервов, бросивших опостылевший сельский быт в деревеньке у какого-нибудь барона, и променявших её на сытую, хоть и смертельно опасную жизнь у амазонок в пограничье с ящерами.

Вот об этих то типах мужчин, распространённых на землях Амазонии, коней им как-то вечером и вещал:

— Тип первый мужиков — пассивный тип:

— Это самый распространённый тип. Абсолютно пассивный, тихий и забитый, ни во что не лезущий, ничем не интересующийся мужик. Совершенно лишённый инициативы. Делает только то, что скажут. Проявить инициативу ему не приходит даже в голову. Основной процент составляют коренные жители Амазонии, процентов девяносто. Это урождённые в землях амазонок. Как правило, не в одном поколении. Остальные десять процентов набираются из новых, приобретённых где-нибудь в княжествах, или баронствах. Им, путём специальной обработки, точнее жёсткой дрессировки, также придаются соответствующие качества. Тем, кто выживает, — мрачно уточнил Корней.

— Данный тип внешне легко различим, — ухмыльнулся он. — Как правило это субтильные, тонкокостные мужички. Безынициативные с тусклым, равнодушным или потухшим взглядом.

— Но, честно будет сказать, не всем амазонкам нравятся подобный тип мужчин. Из общего числа мужского населения этих земель, они составляют не многим более сорока процентов. А если точнее, то процентов сорок пять, не более.

— Тип второй — деловой:

— Второй в процентном отношении тип мужиков Амазонии. Это деловые люди. В меру инициативные, в меру пассивные. Их ещё называют — вечно вторые. Всегда на втором месте, а о первом даже и не мечтают. Знают своё место, наверх не рвутся. Их также процентов сорок — сорок пять наберётся. Точнее трудно определить, поскольку небольшой процент второго типа незаметно переходит в тип третий.

— Тип третий — активный:

— Нормальные мужики, но почему-то предпочитают жить в Амазонии. То ли им места здесь нравятся, то ли, что вероятнее, свободные нравы притягивают. Как правило, не принадлежат ни к чьим семьям. Ведут свободный образ жизни, как правило — свободный половой образ жизни, но обязательно находятся под покровительством какой-нибудь знатной амазонки, которая и прикрывает его от поползновений охотниц за мужьями.