-Передай их принцу Кристиану. И запомните: пока нахожусь в руках врага, я мертва для всех – власть в руках регента. Скажи генералам, и особенно главнокомандующему, что таков мой приказ.
Вокруг раздался встревоженный шепот. Запретив себе думать, я вскочила в седло, развернула коня на восток. В душе полыхал такой костер, что страх на время отступил прочь. Господь услышал мою молитву! Вопреки законам логики, те, за которых я несла бремя ответственности, были спасены.
-Зря радуешься, Лирамель, - нагнав меня почти у подножья холма, зло прошипел брат. – Догадываюсь, что вы задумали, но ничего не выйдет - не в этот раз.
-Зачем князю время? – спросила я, не поворачивая головы.
-Он стянет часть сил к Тиру. Королевство будет сломлено изнутри с наименьшими потерями для обеих сторон. Параману придется сложить оружие.
-Ты… Ты…Это ты! - натянув поводья, я заставила коня остановиться.
-Выбора не было с самого начала. Не стоило играть в патриотов, обрекая на смерть собственный народ. Мы должны сохранить землю и преемственность власти. Научись, наконец, думать самостоятельно!
Мне нечего было ответить, да и думать я сейчас не могла: вспыхнувшая в сердце радость сменилась тупой болью и чернотой – надежда обреченно угасала.
***
Садилось солнце, широкие багряные лучи рисовали небесной палитрой, хаотично перемешивая краски на облаках. Дул, лениво играя в волосах, прохладный ветер… Опустив голову, я украдкой шептала слова молитвы - живой ужас, который шлейфом тянулся позади князя, окутывал душу холодом. Казалось, его присутствие отравляло даже воздух вокруг. Мне никогда еще не было так страшно. Кроме того, я очень устала, и с каждым часом эта усталость все больше завладевала мыслями, мешая сосредоточиться и наполняя сердце ропотом…
Брат все время держался справа, но больше не разговаривал. Он выглядел спокойным и даже умиротворенным. Я была почти уверена, что сегодняшний ход событий являлся его задумкой. Карл верил в то, что делал. Оставалось загадкой, как ему удалось за столько короткое время добраться до Миеля, и как сам князь сумел привести к границе целый гарнизон именно в тот час, когда это понадобилось.
Когда почти стемнело, глашатаи объявили привал. Всадники спешились, и вскоре ночная мгла озарилась пламенем сотен костров. Усевшись на плоский валун, я сняла камзол и осталась в белых брюках и хлопковой рубашке. Стилет, который по привычки был прикреплен к плечу, пришлось отдать брату.
Войны Миэля с удивлением и некоторой долей опаски поглядывали на меня, украдкой перешептываясь за спиной. Возможно, по их представлениям, я должна была выглядеть несколько иначе. Мне тоже было чему удивляться: среди солдат и офицеров, встречалось довольно много женщин. В Королевстве только я могла занимать военную должность, дамы не допускались до статусных званий, что, впрочем, не мешало им хорошо владеть оружием, если на то возникала необходимость. К слову сказать, возникала она довольно часто, особенно среди детей Ведущей линии.
Как удалось заметить в самом начале, аллотары несколько отличались от моего народа: они выгладили более рослыми и широкими в кости, волосы у большинства переливались всеми оттенками рыжего, а глаза, преимущественно карие, были слегка раскосыми. Некоторые отдельные слова, на котором разговаривали между собой воины, звучали понятно, но в целом, из-за акцента предложения сливались в неразличимую массу.
Миэль расположился примерно в двухстах метрах от шатра, наскоро разбитого для меня и брата. Нам вежливо предложили еду и воду, которые Карл с улыбкой принял, а я вежливо отказалась, испив лишь пару глотков. Невозможно было понять равнодушие, с которым брат воспринимал происходящие события – я не узнавала человека, рядом с которым провела всю свою жизнь, и не могла поверить, что могла настолько в нем обмануться. В конце концов, не выдержав собственных мыслей, я забралась в шатер и, уткнувшись в подстилку, разрыдалась.
Была уже глубокая ночь. Карл спокойно спал рядом, его дыхание было глубоким и ровным. Свет луны, серебряной дорожкой падал сквозь приоткрытый полог шатра, рассеивая тягучую тьму. Тихонько сев, я обхватила колени руками и вздохнула. Происходящее казалось чьей-то злой выдумкой. Не удавалось поверить, осознать, вместить… Поддавшись внезапному порыву, я подползла к Карлу и осторожно поцеловала его в щеку. Мне хотелось лишь на мгновенье почувствовать, что он на самом деле настоящий, живой и снова рядом.
-Ложись спать, - не открывая глаз, выдохнул брат и повернулся на бок.
Немного раздосадованная, я резко отпрянула и вернулась на свою подстилку.
-Как ты сумел добраться до князя за такой короткий срок? Мы ведь только недавно получили послание из Тонара… Откуда он узнал?
-Не стоит недооценивать врагов, Лирамель. Не бери пример с моего близнеца. Каким образом Миэль узнал о ваших планах, тебе знать ни к чему. А в Тонаре я пробыл всего неделю. В северных городах много тех, кто давно служит князю – вы получили весть о моем побеге тогда, когда это потребовалось. Параман с Кристианом и сделали все возможное, чтобы мне помешать, но, к счастью, им это не удалось.
-По-твоему, они должны были способствовать, чтобы Миэль как можно быстрее узнал о наших планах? Как ты мог, вот так взять и продать душу и совесть, брат?
Повисла гнетущая тишина. По моим щекам снова потекли слезы. Только сейчас я стала понимать, на что себя обрекла. Да, без моей воли, никто не мог заставить присягнуть мраку… Но именно поэтому следовало бояться, очень бояться…
-Не тебе судить, - наконец ответил Карл. - Я говорил когда-то и повторю еще раз: всем придется выбирать. Разница лишь в том, что мой выбор, равно как и твой, способен переписать историю. Помни об этом – терять нам уже нечего.
Плотнее завернувшись в шерстяное одеяло, он тяжело вздохнул и затих. Разговор был окончен. Расстегнув ворот рубашки, я достала цепочку и, поймав отблеск света, посмотрела на маленькое серебряное распятие. Это была частичка иного мира, где хотелось прожить свою жизнь, и где не было ни страха, ни боли - только несбывшиеся детские мечты. Брат был неправ, в отличие от него, мне было, что терять.
«Марк, Марк, знал бы ты сейчас, что случилось с твоей Лией…» - с грустью подумала я и, закрыв глаза, попыталась вспомнить его лицо. Не смогла... Три года безжалостно стерли из памяти дорогие черты, но так и не изгладили щепящей тоски и нежности.
Рассвет застал меня уже на ногах. Так и не сумев уснуть, я всю ночь просидела у входа в палатку, смотря на звезды и слушая дыхание брата. Лишь когда зарокотали сигнальные барабаны возле шатра князя, пришлось укрыться за матерчатым пологом – привлекать к себе внимание было неразумно.
Миэль спешил. Весь второй день мы ехали очень быстро и больше ни разу не останавливались. От постоянного страха, голода и бессонницы я так ослабела, что Карлу пришлось взять меня в свое седло. Было очень плохо: зло, исходящее от князя и равнодушие родного брата, убивали. Я совсем перестала чувствовать реальность, потеряв ее где-то между сном и явью. От истощения клонило в сон. Я хотела только одного - чтобы время ускорило свой бег и мне дали быстрее умереть. Было уже безразлично, как именно это произойдет.. Совет меня ненавидел и боялся, Параману я мешала занять трон, народ винил в своих горестях, родственникам не было дела - у них сейчас хватало забот о собственной судьбе, а Марк был так же нереален, как и мир, от которого остались одни воспоминании.
Черные мысли отчаяния бередили мою израненную душу и, увы, возразить им было нечем. Я не являлась ни мученицей, ни воином, ибо мученики встречали свою участь с радостью, а воины не страшились ни жизни ни смерти. Моя же вера колебалась, как колос на ветру, а от мужеста давно не осталось даже пепла.
Крепость, поднимающаяся над плато, словно гигантский гриб, была огромна и безобразна. Никакого изящества: массивные башни, толстые стены, маленькие окна - настоящий бастион. Я с тоской смотрела на свою погибель, понимая, что ни один лучик надежды не проникнет за непреступные стальные ворота. Трудно было даже предположить, что князь и владыка аллотар мог хотеть от меня, но пока я находилась в своем уме, ему этого было не получить.