Анжелика посмотрела на Ромин профиль, на его мужественные скулы, твердый подбородок, боксерский нос. Господи, какое чужое лицо! Ничего, мальчик, мы тебя заставим, ты еще не так будешь прыгать вокруг нас. Ты разве не видишь, с кем ты связался? Ты хотя бы в зеркале сравни: себя — и нас, распрекрасных. Да ты наших туфелек не достоин целовать… Мы же с тобой общаемся лишь потому, что ты нас по казино-ресторанам таскаешь, возвращаешь нам положенное, отдаешь ставшее нам привычным. И мы со снисходительностью благосклонно принимаем твои знаки внимания. А вообще…

— Ты сейчас на работу? — спросил Рома.

— Да, — опустив стекло, оценила свое отражение в боковом зеркальце.

— Ну, давай заедем, поедим, и я тебя отвезу.

— Ладно, подкинь меня до какого-нибудь кафе на Московском и поезжай домой, — небрежно предложила Анжелика.

— Нет, я посижу с тобой, — упрямо сказал Рома. — Можно?

Анжелика с трудом сдержала улыбку.

— Да ради Бога. Хотя это смешно.

Она опять добилась своего.

— Тебя не ужасает, как много я ем? — спросила Анжелика, поедая тушеное мясо с огромной тарелки в «Ориенте» (доехали-таки до центра).

— Нет, — улыбнулся Рома.

— Знаешь, я такая обжора… Однажды был такой случай. У меня был один знакомый, Максим. Мы тогда только познакомились. Ну, поехали в ресторан. Макс себе рыбу заказал, а я мясо. Мне мясо минут через десять принесли, а Максову рыбу дольше надо было готовить. Я уже все свое съела, а ему все никак не несут. Наконец принесли, а он в туалет собрался. Сейчас, говорит, приду. Я говорю: «Макс, можно я твою рыбу попробую?» Он говорит: «Да, конечно». А пока он ходил, ему там на трубу позвонил кто-то, и пока он разговаривал, я всю его рыбу съела. Она очень вкусная была. Макс возвращается — рыбы нет. Он расстроился, конечно, ну заказал себе что-то такое, что быстро готовится, шашлык, что ли. Приносят — такой запах. Я прошу: «Можно, я совсем чуть-чуть попробую?» Макс говорит: «Ты что, жрать сюда пришла?» Я отвечаю: «Конечно». А он так обиделся. Ну, до меня как-то не дошло сразу, я же люблю поесть.

— Он тебя не бросил после этого? — поинтересовался Рома.

— Нет, — удивлено ответила Анжелика. — Мы до сих пор общаемся иногда.

Когда Катя услышала, что муж собирается в Москву на какую-то там автомобильную выставку, на мгновение ей показалось, что он может взять ее с собой. Это был такой чудесный вечер. Бутылка ее любимого мартини на столе, бараньи ребрышки, на приготовление которых Катя затратила два с половиной часа. Ей так хотелось сделать Ромке приятное, и даже то, что он заявился гораздо позже обычного, не смогло испортить ей настроение. Да, она металась и злилась, поминутно взглядывая на часы в ожидании мужа, но как только он возник на пороге, улыбающийся, с пресловутым этим мартини — она растаяла.

Это был их вечер. Их вечер на двоих. И тут эти его слова о том, что он должен ехать в Москву. Она смотрела, как Ромка моет руки под краном — медленно, аккуратно. Она так много ждала от этого вечера. И вот…

— Ты едешь один? — спросила она, прикидывая, как бы поудобнее ей напроситься в попутчицы. Ведь эта поездка могла бы стать чудом. Примирением. Катя могла бы наконец побыть наедине с мужем, оставить Шурку маме и побыть только вдвоем. Москва… Катя была там когда-то в детстве, а сейчас они могли бы просто пошляться по улицам вместе с Ромкой, и это было бы…

— Я еду с Серегой, — сказал Рома, обгрызая ребрышко. — На его машине.

— Понятно… — протянула Катя, осмысливая ответ. — Ты никогда не берешь меня в свои командировки. Взял бы хоть однажды…

— Зачем? — удивился Ромка.

— Просто я могла бы лишний раз побыть с тобой.

— Ты и так видишь меня каждый день, — отмахнулся Ромка. — Знаешь, что считают психологи?

На слове «психологи» Катя вздрогнула. Единственный психолог, о котором она знала, была эта загадочная Аня. Ромкина знакомая. Просто знакомая. Ей нужно было свыкнуться с мыслью, что теперь ее муж может иметь «просто знакомых».

— Супругам необходимо хотя бы изредка жить порознь, — изложил Ромка точку зрения психологов. — Отпуск, например, проводить раздельно. Невозможно все время находиться рядом. Нужно иногда отдыхать порознь. Иначе брак очень быстро распадется.

— Это тебе твоя знакомая сказала? — ощетинилась Катя.

— При чем тут моя знакомая? — опасливо спросил муж. — Да хотя бы если и она это сказала, что дальше?

— То есть она это сказала, — Катя еще не знала, как ей реагировать. Кто-то там где-то, похоже, очень активно вторгался в ее жизнь. Может быть… да, может быть, Ромка еще не спит с этой Аней… Катя надеялась, что сейчас это так… но госпожа психолог говорит такие вещи, которые…

— Она права! — воскликнул Ромка с жаром. — Я устаю все время видеть тебя! Мне неинтересно с тобой, скучно, понимаешь? Если бы мы чаще бывали порознь, может быть, у тебя был бы какой-то стимул… развиваться, читать… Мне с тобой говорить не о чем, понимаешь?

Катя чувствовала, как лицо ее медленно заливается краской.

— Что-то мне не нравится, что ты общаешься с этой… с этим психологом, — произнесла она медленно. — Почему она говорит тебе такие вещи?

— Потому что она права! — Ромка развел руками. — Потому что если раньше я не знал, откуда у меня к тебе такое раздражение, то теперь знаю.

Катя сидела, как оплеванная. В последнее время она успела привыкнуть к таким выходкам мужа, она даже не знала толком, насколько они серьезны. Но теперь у Ромки был союзник… союзница… Эта неизвестная девица, которая наверняка хотела…

— Она на тебя явно имеет виды, эта психолог, — сказала Катя.

— Что-о? — нахмурился Ромка.

— А с ней тебе интересно общаться, да? Как часто ты с ней видишься?

— Какая тебе разница? — он подлил ей еще мартини. — Выпей.

— Интересно… — сказала Катя. Что-то уходило от нее. Она теряла что-то в их с Ромкой отношениях — вот прямо сейчас. И она не знала, как исправить это. Ромка отвернулся. Он смотрел в окно и не смотрел ей в глаза.

— Я должен пройти с ней… как это называется… — проговорил он, — курс… Короче, я должен обсудить с ней многие проблемы. Мне нужно понять себя. Я запутался сам в себе.

— И она тебе помогает? — поинтересовалась Катя.

— Да, — ответил Ромка уверенно.

— И ты с ней обсуждаешь наши отношения?

— Обсуждаю, и что дальше? — взвился Ромка. — Я был бы рад, если бы и ты тоже пообщалась со знающим человеком. Ты живешь — ты посмотри, как ты живешь! Что ты делаешь, чтобы мне было хорошо, чтобы мне было интересно с тобой? А?

Катя боялась посмотреть ему в глаза. Она еще никогда не видела мужа таким.

— Ну, ничего, — продолжил Ромка, отодвинув тарелку, — пойдешь с первого сентября учиться, появятся у тебя какие-то интересы, надеюсь. Просто так нельзя больше. Я не могу обсуждать с тобой лишь проблемы воспитания ребенка. Сидишь дома с утра до вечера, телевизор и женские журналы — вот и все.

— Я же рассказываю тебе о своей работе, — сказала Катя осторожно.

— Думаешь, мне интересно слушать, у кого там какой жуткий пульпит начался? — усмехнулся Ромка.

Это действительно было чем-то новеньким в Катиной жизни. Он никогда не говорил ей о подобных вещах. Даже когда муж изменял ей, она знала, что это лишь физическое влечение. Просто какая-то дрянь умела делать в постели нечто, чего не умела она, Катя. А сейчас… О чем-то там он говорил с этой девушкой-психологом. О чем-то, интересном им двоим. О чем-то, что могло напрочь разрушить Катину семью. О чем-то, что могло разрушить весь Катин мир.

Вечера без мужа казались Кате безнадежно пустыми. И мысль о том, что сейчас он не в Питере, а в Москве, даже приносила ей облегчение. Можно было не ждать его, можно было расслабиться хотя бы на пару вечеров. Не прислушиваться к шагам на лестнице, не ловить себя на том, что вот уже полчаса стоишь у окна и смотришь на асфальтовую дорожку перед домом. Можно было…