Дениз покачала головой. Скомканная салфетка порвалась на части, и она грустно смотрела на маленькие кусочки, словно снежинки разбросанные на коленях.
— Доктор считает, что сейчас это не очень хорошая идея. Он говорит, что Гарри все еще слаб. Но я знаю, что у него что-то на уме. Я это чувствую. Но только не могу понять, почему он это от меня скрывает. Мы ведь всегда делились всем.
— Возможно, он боится.
Сердце Дениз забилось быстрее. Она уставилась на Эллис.
— Боится? Меня? Своей жены?
— Человек меньше всего хочет обидеть тех, кого любит, — мягко сказала Эллис. Она не говорила сестре ничего из того, что рассказал в ту ночь Гарри. Лучше ей услышать об этом от него самого. — Может, он просто пытается тебя защитить.
— Защитить от чего? Я уже знаю о самом худшем.
— Просто дай понять, что ты его любишь, что бы ни случилось. Может, это все, что ему нужно услышать. — Она сама простила Гарри, узнав о давлении, которому он подвергался.
Дениз медленно кивнула и улыбнулась.
— Прямо как в былые времена, да? Ты даешь мне советы. Только тогда мне казалось, что у тебя есть ответы на все вопросы.
Эллис грустно усмехнулась.
— Нет даже и на половину.
Она думала о Колине, о том, как не права была по отношению к нему. Той ночью она почувствовала связь между ними сильнее, чем когда-нибудь. Ни один мужчина никогда ради нее так не рисковал — ни муж, ни даже отец, когда был жив. Двигаясь шаг за шагом в темноте, она чувствовала, что была к нему ближе, чем к любому другому человеку, словно они были одним целым. Она чувствовала, как его силы передаются ей, дают мужество сделать то, что она должна была сделать. Все ее прежние страхи по поводу него исчезли. «Должно быть, это и есть любовь», — подумала она, почувствовав восторг вместо страха перед будущим, который испытывала постоянно. Любовь — это когда кто-то дает то, что тебе нужно, без просьб и ожидания чего-то взамен.
Но с тех пор он, казалось, спрятался в кокон. Обиженная, она тоже держала дистанцию, думая о том, как могла в нем ошибиться…
Сейчас у нее, конечно же, не было на все ответов. Да и кто, в конце концов, она такая, чтобы давать советы?
Дениз тяжело поднялась на ноги.
— Пожалуй, пора приниматься за ужин. Хотя, если бы не дети, я бы, наверно, и не вспоминала об этом. В последнее время у меня пропал аппетит. Но нет худа без добра, правда? — Дениз взглянула на свои слаксы, которые свисали на бедрах, так много она потеряла в весе. Направляясь в кухню, она спросила: — На тебя накрывать?
— Спасибо, нет. Сегодня мы с Джереми едем есть пиццу. — Эллис получала удовольствие, просто говоря об этом. Даже такая обычная вещь для нее была чем-то особенным.
— Разве тебе не нужно работать?
— У меня отгул. Кальперния справляется, да и молодой паренек, которого мы наняли, похоже, неплохо работает.
Обычно Эллис отдыхала только по понедельникам, но в последнее время бизнес пошел в гору — хорошие отзывы о них, да и статья в «Сиэтл Таймс» сделали свое дело, — так что сейчас она могла время от времени позволить себе лишний выходной. И она хотела погулять с Джереми, чтобы на следующий день ему не нужно было идти в школу и они могли провести время, не волнуясь о домашнем задании.
Дениз обняла Эллис на прощание.
— Спасибо. Не знаю, как бы я со всем этим без тебя справилась.
Эллис подумала обо всем, что сделала для нее Дениз. Сестра ни разу не отказала ей, ни разу.
— Считай, что я возвращаю свои долги.
— А можно мне пойти с вами?
Рэнди говорил спокойно, словно это было обычным делом. Ее сердце оборвалось. Ей так хотелось побыть с сыном наедине! Но, понимая, что Джереми наблюдает за ними, что он ждет ее реакции, она попыталась не выказать разочарования.
— Я не против. Если ты согласен.
Она повернулась и вопросительно посмотрела на Джереми. Тот стоял, прислонившись к дверному косяку, воплощение юношеской беззаботности, в своих мешковатых штанах и балахоне с символикой «Сиэтл Маринерс», который был по крайней мере на три размера больше, чем нужно. Джереми переводил взгляд с отца на мать, отмечая каждую мелочь в их общении.
— Мне все равно. — Он пожал плечами. Но она видела, что он доволен.
— Тогда поехали? — Она улыбнулась, надеясь, что улыбка не выглядит слишком вымученной.
По дороге в город разговор был несколько натянутым. Она не могла вспомнить, когда они в последний раз ездили куда-то всей семьей. Воспоминания о событиях, что произошли после смерти Дэвида, смазались в памяти, словно цвета на детском рисунке. И вот они снова были вместе. При мысли о потерянных годах Эллис стало грустно.
— Я рад, что мы смогли выбраться, — сказал Рэнди позже, принимаясь за последний кусок пиццы. Джереми встретил пару друзей из школы — не тех, с которыми он обычно гулял, и она была очень этому рада, — и, доев пиццу, отправился с ними в зал игровых автоматов. — Я хотел тебе сказать… Мне жаль, что я не был с тобой во время этого происшествия с Гарри. Ты не должна была проходить через это одна.
Она снова мыслями вернулась к Колину.
— Да я, в общем-то, была не одна.
— Да, я знаю. Джереми очень расстроился, — сказал Рэнди, очевидно, не зная о роли Колина. — Как дела у Гарри?
— Лучше. Похоже, лечение идет ему на пользу.
— Бедный парень! — Он сочувственно покачал головой. — И Дениз тоже очень тяжело.
— Да, но она держится. В основном она переживает, как они будут жить, если он не сможет найти работу.
— Возможно, я смогу ему помочь.
— Правда? — оживилась Эллис.
— Я знаю парня, у которого свой магазинчик в одном из торговых центров. Они постоянно ищут охранников. Возможно, удастся убедить его взять Гарри.
— Это было бы здорово! — Пусть и не идеальная, но это была работа.
— Я позвоню ему и узнаю, что можно сделать. — Рэнди помолчал, нахмурившись. — Конечно, им придется переехать. Что они думают насчет того, чтобы покинуть остров?
— Уверена, это не слишком их обрадует, но если не будет другого выхода…
Возможно, так будет даже лучше. Жизнь в ограниченном круге людей, после того как ты побывал в центре скандальных событий, могла стать навыносимой, Эллис знала это из собственного опыта. Тронутая неожиданным проявлением заботы со стороны бывшего мужа, она потянулась через стол и сжала его руку.
— Спасибо, Рэнди. Я очень тебе благодарна.
Он улыбнулся с большей теплотой, чем обычно.
— Без проблем. Рад помочь, чем могу. — Он отодвинул недоеденный кусок пиццы. — Знаешь, Эллис, нам стоит делать это почаще.
Она не совсем понимала, что он имеет в виду, и не хотела особенно в это углубляться, поэтому сказала:
— Ты прав, стоит. Я уверена, что Джереми это понравится.
Рэнди внимательно посмотрел на нее.
— Я думал не только о Джереми.
— О… — Она почувствовала, как начинают гореть щеки, и, понизив голос, спросила: — Что ты имеешь в виду, Рэнди?
Он сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул. Он почему-то нервничал.
— Послушай, Эллис, я последнее время много думал. О нас. Я буду с тобой честен. Я не горжусь тем, как поступал в прошлом. Но что бы ты ни думала, я не пытался тебя наказать. Я думал о Джереми и поступал так, как мне казалось, будет лучше для него. Я был не прав. И пойму, если ты не сможешь меня простить. Но если есть шанс, пусть даже самый маленький, что мы сможем оставить это в прошлом и начать все сначала… Ты не думаешь, что мы должны сделать это для себя и для Джереми. Хотя бы попробовать?
Эллис сидела молча. Как она могла быть настолько слепа и ничего не замечать? Когда-то она знала о Рэнди каждую мелочь: выражение его глаз, когда он был не совсем честен; как краснели кончики его ушей, когда он был настроен на любовный лад; особенные нотки в его голосе, когда он собирался совершить очередной рывок, обычно это касалось дорогих вещей, которые они не могли себе позволить: фотоаппарат «Минолта», поездка на Гавайи, новый пропановый гриль. И даже когда она чувствовала, что он врет, или не хотела заниматься любовью, или раздражалась от его расточительности, все равно они были близки. Он был первым мальчиком, которого она поцеловала, — ей тогда было шестнадцать лет. Первым, с которым у нее был секс. В колледже у нее были и другие поклонники, и она знала, что Рэнди тоже встречался с другими девочками, но в конце концов они всегда возвращались друг к другу. И даже если бы она не забеременела на втором курсе, брак с Рэнди был предрешен.